Ричи Достян - Тревога Страница 18

Все уже напились, остудили руки и лица, а собака все еще лакала, уже не так жадно, с паузами. Полакает немного, поднимет голову и стоит. Ребята тоже стоят и стоят, слушают, как долбится об воду вода, бездумно смотрят на нее, и уходить отсюда никому неохота.

Леня решил вброд добраться до собаки. Он ловко прошел под аркой бегущей из колонки струи, сделал еще шажок и очутился прямо перед носом у овчарки.

Все, кроме Славы, благодушно поглядывали на него. Слава, который даже умывался одной рукой из-за того, что не хотел ни на минуту никому передать поводок, перекладывал его из руки в руку, с явным нетерпением ожидая, когда он опять натянется и ладонь снова ощутит живую, непокорную силу.

Овчарка, поднявшая морду от воды, деликатно понюхала мокрую рубаху на Ленькином животе и резко отвернулась. Гришка фыркнул, Володя — тоже. Они думали, что псу не понравился Ленькин запах. На самом же деле овчарка так резко отвернулась, чтобы отогнать осу, которая вилась у ее задних лап.

Клацнув несколько раз зубами, пес опять понюхал Леню и внимательно на него посмотрел. Леня этот взгляд понял по-своему. Он нагнулся, набрал в ладони воду и провел по собачьей морде, от носа к ушам, мокрыми ладошками. Собака устало прикрыла глаза.

— Молодец, Леня!

— «Молодец, Леня»! — грубо передразнил Слава Костю. — Оттяпает дураку полбашки — будет тогда знать.

— Ничего не оттяпает. Смотри — сел! Значит, ему приятно.

Володя, которому тоже начинал нравиться пес, отошел от Гриши, навалился грудью на колонку и сверху любовался всем этим.

Обращаясь к Славе, он сказал:

— Чудак ты, он же приручает собаку.

Как раз это Славе и не нравилось, и он угрюмо молчал.

Подошел пожилой человек напиться. Заглянул в кольцо мальчишек, увидал, что там происходит, и тоже стал смотреть.

Пацан стоял в воде по щиколотки. Собака сидела перед ним — передние лапы в воде, морда поднята высоко, потому что пацаненок мокрыми руками мажет ей подбородок и шею.

Человек наклонился над струей, попил, вынул платок, вытер губы. А Леня — будто никого и нет! В какой-то момент он сам решил, что хватит. Овчарка открыла глаза и посмотрела на Леньку. Леня, как человеку, улыбнулся в ответ, и тогда произошло то, чего никто не ожидал, — овчарка вильнула хвостом. Один раз, но вильнула. На песке остался неоспоримый след.

— Пошли! — резко скомандовал Слава. Этого еще не хватало, его собака кому-то виляет хвостом!

— Пошли, — подхватил Гриша и положил руку Володе на плечо.

Но пес ни с места. Возможно, не хотел уходить от воды. Ребята дергали поводок, уговаривали. Володя пробовал свистом заставить овчарку идти. И все зря! Тогда решили действовать сообща.

Четверо мальчишек, как бурлаки, тянули собаку вперед.

Внезапно поводок ослаб, и наступила тишина.

Оказывается, Ленька, упершись обеими руками в пушистый зад, толкал собаку вперед, как шкаф. Это было уже слишком. Пес обернулся, чтобы посмотреть, кто это себе такое позволяет. Когда понял — кто, деликатно от этих услуг освободился. Попросту сел, затем тут же встал и двинулся вперед, будто ничего и не произошло.

Теперь Слава уже увереннее повел овчарку к дому. Не испытывая никакой нежности к животному, которое считал своим, он решил — возьму и назло всем поглажу его по башке.

Не без усилия скользнув ладонью по широкому лбу, удивился, но не тому, что собака позволила прикоснуться к себе, нет. Рука вдруг стала как чужая, точно была накачана чем-то тяжелым и густым. Ее распирал страх!

Ленька, конечно, опять припаялся к боку овчарки, Косте пришлось ему эту честь уступить. По другую сторону шел Слава, ведя овчарку на коротком поводке и удивляясь, почему она не рвется, а идет равномерно у его ноги.

Костя шел рядом, о чем-то думая, потом неожиданно сказал:

— Хуже всего, что мы не знаем его имени.

— Ну и что?

— Легче было бы приручить.

— Тоже мне забота, когда я еще не знаю, куда его девать.

— Как?! — заорали все.

— Значит, ты уже передумал?

— Ничего я не передумал, только соображать надо — в дом ведь меня с ним не впустят…

— Тогда зачем…

— Это мое дело... попробую к бабке в сарай…

— Такую собаку нельзя запирать в сарае, — грустно сказал Костя.

Они были уже у калитки, и все было так, как Слава хотел, — не мать, а Вика первой увидела их и побежала навстречу. Посреди двора все остановились, а Вика спросила: «Славочка, откуда у тебя такая чудесная собака?» А он молчал, поглощенный странным чувством: вот сейчас, когда они так стоят, освещенные солнцем, — он в центре с псом, а все остальные вокруг, — вот это прямо как цветная фотография из журнала «Огонек». Потом он встретил Викин взгляд и задохнулся: «Ей то же самое сейчас кажется!»

Косы у Вики, конечно, уже расплелись, и для того, чтобы видеть, ей приходилось придерживать их обеими руками под подбородком. Получалось, что она закуталась в темный шарф.

Овчарка внимательно  смотрела на Вику и слушала ее голос. В недоверчивых волчьих глазах короткой волной прошла радость.

Вика повторила свой вопрос, а когда ей наконец ответили, откуда взялась эта «чудесная собака», она еще лучше посмотрела на Славу и сказала, что он даже не знает, какой он молодец!.. Но в это время на шум вышла Славина мать, очень быстро поняла, что к чему, и тут, конечно, началось!

Славе всегда это было ХОТЬ БЫ ХНЫ, а сейчас почему-то стало неприятно. Слава сунул поводок Косте и побежал навстречу брани; уводя свою мамку в дом, он что-то такое ей сказал, что она сразу перестала кричать.

Через минуту Слава появился.

Когда он шел через двор, Гриша вполголоса высказал общее недоумение:

— Интересно, что он ей наврал?

Сарай, сколоченный из горбылей, освещался короткими лучиками, которые торчали из стен, как новые гвозди, вбитые снаружи. Было здесь незахламленно и чисто. Только в одном углу стояли козлы для пилки дров и две рассохшиеся бочки.

Как только ребята прикрыли дверь, пес почувствовал себя пойманным, начал рваться к выходу, по, увидев, что все рассаживаются тут же на полу, успокоился п стоял теперь рядом со Славой, скорбно поджав хвост.

Ленька и здесь, в полутьме чужого сарая, оказался единственным, кто действительно не боится собак. Гораздо больше он опасался Славы, поэтому сел у задней ноги пса. Костя с Викой очутились ближе к двери, но не из боязни. Им хотелось видеть не хвост, а голову собаки. Гриша с Володей были на отлете. Оттуда Гришка и скомандовал:

— Сядь! Чего ты стоишь?

Собака обернулась к Славе и, глядя на руку, державшую поводок, долгим, изучающим взглядом, села.

Ребята сразу перестали болтать. Они испытывали смущение перед этим умным, опечаленным животным. Вика шепотом сказала брату:

— Не понимаю, как этот человек может спокойно ехать дальше…

— Я об этом уже думал и теперь жалею, что не пошел к начальнику станции... Все несчастье, наверно, в том, что он не сразу обнаружил, понимаешь?

— Нет.

— Ну, вернулся в вагон и не сразу вошел в свое купе — может быть, стоял и читал газету в коридоре или разговаривал с кем-нибудь, а потом, кто знает, как часто останавливается дальний поезд? Мчится, наверное, без остановок целые часы. Может быть, зря мы так быстро увели его?

— Хорошенькое быстро, ты что, уже забыл, сколько раз он бегал туда-сюда, а потом — как пьяный его хотел пропить?..

— Ох, мальчики, по-моему, и сейчас не поздно, по-моему, надо пойти на вокзал и сообщить начальнику станции, что он у нас. Вот мы сейчас тут сидим, а вдруг этот человек звонит в Сосновый Бор и... из-за нас никогда не узнает, где потерял свою собаку.

— А по-моему, чем тут сидеть в темноте, — сказал, вставая, Гриша, — лучше пошли бы на озеро.

— Эх, ты-ы!

— Пожалста, можешь думать обо мне что хочешь! Могу добавить: девчонкам вообще полезно думать. — Уже открывая дверь, Гриша бросил насмешливо: — Живут на Почтовой улице, а позвонить на вокзал по телефону в голову никому не придет.

— Гришка, ты гений, — искренне признался Костя, — я сейчас сбегаю.

— Сиди уж, я сам.

Гриша пересек двор бегом, а за калиткой побрел с видом человека, которому все на свете надоело. Так он дошел до перекрестка и в точности так же побрел назад.

Если б Вика иначе сказала «Эх, ты-ы!» или не сказала бы этого совсем, возможно, Гриша на вокзал позвонил бы.

— Привет, кроты, — сказал он и шагнул в полутьму.

— Так быстро.

Он промолчал.

— Ну?

Он с удовольствием молчал.

— Ну, что тебе сказали?

— Выдумают всякую ерунду...

Слава вздохнул с облегчением:

— Выходит, никто сюда не звонил.

— Просто не верится, — тихо сказал Костя.

— Если бы это была моя собака, я бы ее нашла.

— Ты бы... — начал Гриша и махнул рукой. Он грызся с Викой, потому что она ему нравилась.