Юрий Мамлеев - Блуждающее время Страница 18

Незнакомец вдруг прямо-таки опупел. Он вскочил со стула, стал бегать вокруг стола, махать руками, горб у него почему-то немного съехал, и он стал причитать:

– Да вас в тюрьму надо, в тюрьму!.. Дорогой мой, разве можно так?!. Вы что, шутите?! Времени не будет! А как же пиво, как же бабы?! Какой же вы не сладострастный все-таки! В тюрьму, в тюрьму!

Тут уж Черепов удивился.

– Тюрьмой высшие силы не напугаешь… А я-то тут при чем?!

– При чем, при чем!.. Никаких высших сил нету, если их не призывать… А вы природу и людей смущаете. Закона международного на вас нет. Платон вы поганый!

Черепов опять удивился.

– Вы и про Платона слышали? Непохоже на вас.

– А вот и похоже. Вы еще не знаете, с кем я знаюсь. Только вас удавить надо.

Черепов снова изумился такой прыти.

– Какой вы, однако ж, нервный. То, что вас лично не касается, и то вас тревожит…

Незнакомец остановился и как бы протрезвел.

– Извиняюсь, конечно, – сказал он. – Это у меня от жизни. От реформ. С ума сойдешь, когда одни жиреют, а другие худеют… Давайте чокнемся с вами кружками…

– Ну вот, заговорили как все. А то вдруг, ни с того ни с сего – «ненавижу загробный мир»… Эк, куда вы хватили!

И Черепов добродушно чокнулся с незнакомцем, который стал перед ним на колени.

– Ладненько! Ладненько! – Черепов даже почесал незнакомца за ушком. – Вставайте!

– Перед умным человеком не беда и на коленях стоять! – как-то минорно рыкнул растрепанный незнакомец.

На этом они расстались.

– Ульяна! – говорил Черепов в бреду своей сестре. – Этот человек непрост. Он еще проявится!

Глава 13

На самом деле незнакомца не звали Севой. Имя его было Юлий, а фамилия Посеев. Через два дня после встречи в пивной с Череповым Юлий, припрыгивая, резво, несмотря на уродство, приближался к одиноко заброшенному, в стороне, многоэтажному дому на окраине Москвы. Казалось, само время забыло этот дом.

Прыгуном эдаким взлетел на далекий этаж (на лифте, конечно) и нажал громадной ладной лапой кнопку около железной двери. Открыл ему дверь худой, ошалело-строгий, даже суровый, старик, по нему было видно, что энергичен он до беспредела. И в то же время осторожен. Квартира, правда, была какая-то заброшенная, со следами фанатизма.

– Проходи, проходи, Юля, – добродушно встретил его старик.

Звали его Крушуев Артур Михайлович, но Юлий называл его Артуром, так как Крушуев имел некоторую слабость к нему. К остальным Крушуев был угрюм.

Юлий быстро, прыжком проскочил в гостиную и сбросил с себя горб. Крушуев расхохотался.

– Конспиратор ты этакий!

– Да я и так, Артур, полугорбун, – заскулил Юлик, – а этот прибавок – для большего впечатления. А то мой природный горб плохо виден!

– Садись, садись, разговор будет.

– И у меня тоже разговор, – глаза у Юлика разгорелись.

– У тебя какой?

Они сели за стол.

– Так вот, приметил я за последний месяц в пивной человека, которого хорошо бы убрать…

– Слушай, Посеев, – резко прервал его старик. – Не своевольничай! Кого мочить решаю я. И те, неизвестные, которые в тумане…

Юлик взвился.

– Да он точно такой, каких мы того!!.

Крушуев серьезно посмотрел на него.

– Юлька, ты мне как сын родной. Я ведь тебя, беспутного, приметил! И главное – в нашу идею веришь и предан ей. Но смотри – не безобразь! Дисциплина прежде всего.

– Я и в идею, и в организацию верю, Артур, – смиренно наклонившись, ответил Юлик.

– Я тебе еще и еще раз повторю, чтоб ты проникся до конца. Повторенье – мать ученья. Философски повторяю, Юлик. Слушай. Идея у нас такая, чтобы никаких идей у человечества больше не было. Потому что от идей все зло. Поэты, пророки, писатели, мессии, святые и так далее – наши враги. Их надо уничтожать. Но самые опасные это те, которые непредсказуемы, которых никто не знает, но в какой-то момент они выходят на поверхность и могут перевернуть весь род человеческий. Какая-нибудь философская книжка может смутить людей на тысячелетия и определить их жизнь. Или религия. Нам все равно, от дьявола, или от Бога – лишь бы не тревожили род наш человеческий. Чтоб было спокойно, глупо и тихо. Жрут, пьют, сладострастничают – это пожалуйста. В телевизор глядят – это еще лучше. Умствуют по-глупому, рассуждают как интеллигенты какие-нибудь – милости просим! Но чтоб никакой реальной мистики, никаких прозрений, никаких дыр в другие миры! Ничего высшего! От высшего – вся и беда. Пусть сидят тихо, как мыши. Никаких великих книг, а только подделки под великие книги. Никакого великого искусства, а только фальшивки, объявленные великими. Религии мы превратим в дурдом или в свою противоположность. Но, ученых, естественных наук, конечно, мы не тронем. Надежда есть: когда мир станет тихим, они откроют наконец ключ к биологическому бессмертию в том или ином виде, только сейчас реально появились такие возможности, и тогда всем этим религиям и пророкам – конец. Не нужны станут. Ведь они сильны только страхом человеческим перед смертью. Это их главное орудие. Потому и религии так долго еще держатся. Не будет смерти – не будет и религии. Даже если просто жизнь будет длительна, крайне длительна. Все равно – всей мистике будет конец. То есть, не ей конец, а люди бросят этим заниматься. Мир наш станет замкнутым, как пещера без выхода, но жить в ней будет сладко, жирно, безопасно, а главное – смерти нет. И ты согласен на такую жизнь?!

Юлик прямо-таки завизжал от радости.

– Правильно! Что к душе-то стремиться, Артурчик! Здесь, в теле этом, навечно быть хочу! Так хорошо! Так хорошо! Ведь страшно в другой мир идти – что там ждет, кто знает? Лучше синицу в руке, чем журавля в небе! Эх-ха!

И Юлик похлопал себя по животу, и опять подвзвизгнул:

– Не в том даже дело, Артур, что здесь хорошо, здесь, может, и неважно, но жить все-таки можно, все ладненько, понятно, а «там» что будет?! А??! – и он замахал своими огромными жуткими руками. – Безопасность нам нужна – вот что главное!!!

– В этом ты прав, Посеев, прав, – одобрил его старик. – Обещают вечную жизнь, а получишь фиг. Здесь, на земле, надо обустроиться навечно. Вот эта современная генетика с биологией нам и помогут, там фантастические вещи могут быть! Через сто-двести лет мы и не узнаем этот мир. Недаром миллиардеры, подлюги, замораживаются, жить хотят, паразиты, знают, если в другой мир попадут – то в ад и угодят. Надолго. Вот и получится тогда у них вечная жизнь. Потому и на все идут. Органы молодых или детей пришивают себе, рыщут их наемники по всему миру…

– Хи-хи-хи! – хихикнул Юлик.

Воцарилось молчание. Старик встал, достал из шкапа водку, разлил «по маленькой». Закуска была простая, суровая: огурцы, колбаса, черный хлеб, соль. Разлили, выпили.

Юлик мрачно взглянул на Крушуева и сказал:

– Значит, другие миры, потусторонние, все-таки есть…

Старик усмехнулся.

– Конечно, есть. Что ж ты думаешь, человечество тысячелетиями одним бредом занималось? Но наша задача – чтоб их не было. Для нас. Закрыть все дыры, замкнуть пространство. А как только наметится какой-нибудь мессия, непредсказумец, визионер – тут же удушить, пока еще никто не знает, кто он…

Юлик дико захохотал.

– Я всей душой за это! Мне это даже, Артур, дивное сладострастие доставляет – послан Богом, а я его удушу! Своими огромными руками, с длинными пальцами. Я кончаю при этом… Хе-хе-хе… Год назад ведь я одного удушил по твоей указке. Ради человечества чего не сделаешь! Чтоб не смущал! Хи-хи-хи!

– Цыц! – старик строго прервал его. – Знаю: идею ты понял. И твоей душе она соответствует. Но сейчас дам тебе дополнительные понятия о нашей организации и ее методах раннего распознавания мессий и подлинных гениев духа. В этом, ты, по-моему, все-таки путаешься…

– Но зато я предан, предан, до конца, лучше собаки, тебе, Артур, и нашей идее, – закричал Юлий и замахал руками. Ему показалось, что с его рук падает кровь на тарелку с пищей. Но это только вдохновило его. Глаза загорелись странным синим пламенем, точно пламя на газовой плите. А старик видел лишь слюну, которая капала на тарелку. – Дело ведь в том, что эта идея – она моя, моя. Я об этом думал еще раньше!!! Ты же знаешь, Артур, мою жизнь – дикая она, одинокая, битая была!

– Знаю, знаю! Цыц! – старик строго взглянул в пустоту. – А теперь об организации. Ты знаешь, что шеф ее – я, у меня сеть разных людей, среди них главные, конечно, не убийцы. А те, кто находит пророков, поэтов, писателей, провидцев, святых, создателей мироучений, опасных, разумеется. Тех, кто может предложить что-то исключительное… Как находит? Это мои секреты и их тайны, каждый действует отдельно. Труднейшая задача в том, чтобы обнаружить гадину прежде, чем она чего-нибудь напишет, или научит, потому что тогда будет поздно. Раздавить змееныша в колыбели.

– Как же вы узнаете, ежели он в колыбели?

– Подумай.

Юлий угодил лапой в горчицу.

– Ну ежели он уже начал что-то делать, – тогда понятно. Тут-то мы его и…