Федерико Моччиа - В отчаянных поисках Ники (ЛП) Страница 18

Деревце стало высоким, просто огромным. Оно уже выросло за пределы крыши. А завтра так вообще расцветёт. Но никто даже не заметит. Потому что этот цветок не будет обнаружен, никто его не сорвёт.

А между тем Тициано Ферро продолжает петь: «Говори, мечтай, танцуй и пой… подари без остатка всю свою любовь и напиши об этом, и поверь, что это лишь сто одиннадцать кило фантазии…».

Песню слышно всюду.

А теперь ты должна подумать, что сказать, действительно хорошо подумать. Всё должно соответствовать. Каждая версия должна совпадать с тремя другими. Всегда рискуешь нарваться на непредвиденные обстоятельства. Но без этого их не назвать безумными, и в дневнике будет не о чём писать, а это станет символом храбрости.

Убрав из рюкзаков учебники, они убедили родителей, что поехать в Мантую в середине мая — не лучшая идея. Уверили их, что с ними всё будет в порядке. Поклялись, что будут учиться. Что едут туда именно для этого. Что обязательно позвонят.

Станция Термини. Школьные рюкзаки в роли чемоданов, наполненные чем угодно, только не книжками. Официальный пункт назначения — Фреджене. Реальный — Милан.

— Который путь?

— Третий.

— Может, поедим сначала?

— Мы же взяли бутерброды и бутылки воды в баре. Остальное купим в поезде или уже когда приедем.

13 мая 2004. 13:30.

«Евростар» не слишком забит. Японские туристы, несколько немцев, люди, которые возвращаются после трудовой недели в Риме, кадеты из разных академий. Волны прикалываются, смеются, поют песни Тициано. Проходит контроллёр, который просит их быть потише:

— Вон та синьора уже жаловалась на вас.

Всегда есть кто-то слишком тихий, тот, кто забыл о радости. Звонит мобильный Ники.

— Привет, дорогая. Вы уехали?

— Да, мама. Всё ок.

— Понятно. Как там на море?

— Не знаю, мы же ещё не приехали! И это всего в получасе езды от Рима, не думаю, что там всё совсем по-другому.

— Позвони, когда доедете.

— Хорошо.

Пейзаж меняется и быстро пробегает за окном. Съеденные бутерброды оставили за собой повсюду крошки. А ещё капли воды, которой девчонки намочили волосы из-за жары. «Молескин» переходит из рук в руки, чтобы был описан каждый момент. Под каждой записью комментарий, слова, мечты.

— А кто покупал билеты?

— Я. Потом отдадите мне деньги, я сэкономила, покупая сразу четыре.

— Ладно, потом. Мы пригласим тебя на ужин!

— Что сегодня будет делать Фабио?

— У него репетиция.

Эрика болтает по телефону с Джо, который не очень убеждён в успехе этой операции.

— И где вы будете спать?

— Мы не будем. Из Mazda Palace мы сразу вернёмся на станцию и сядем на поезд. И увидимся завтра вечером!

— Вы чокнутые.

— Может быть… то уж точно счастливые!

Виа Сант-Элия. Они приезжают туда на автобусе, а потом идут пешком, немного уставшие от поездки, но взволнованные. Это их первый настоящий концерт. В лавке они покупают четыре полоски ткани с надписью «Тициано Ферро 111 % Тур 2004».

— Смотрите. Как красиво! — рядом лежит синее сердечко с разноцветными огоньками внутри, издающее звук. — Я хочу!

— Но это ж такая фигня.

— Нет, с этим можно будет читать наш дневник по ночам!

Толпы девчонок ждут начала. Некоторые пришли с мамами. Другие и того хуже с бабушками. Кто-то с папой. Им всем примерно двенадцать-тринадцать лет. А может и меньше. Другие, постарше, сформировались в группы, они танцуют и поют хором его песни по памяти. Цвета, футболки, рюкзаки, причёски. Праздник.

— Это так круто!

Ими овладевают сильные эмоции. Волнение от поездки в далёкий город, волна людей, как море, и все здесь по одной и той же причине.

Через пару часов, наконец-то, всё начинается.

Тициано Ферро выходит на сцену. Приветствует всех. Посылает воздушные поцелуи. И начинает петь. Поёт, танцует, шутит.

— Это слишком круто! Классно!

Публика кричит хором его песни, зовёт его, хочет его. Ники, Эрика, Олли и Дилетта сумели прорваться ближе к сцене. Свет, звук на максимуме, счастье. Песни из альбома «111» и хиты из первого альбома. Музыка увлекает, заставляет танцевать, подпевать, прочувствовать слова песен. С ним играет музыкальная группа. В какой-то момент на сцену прилетает лифчик. Тициано поднимает его, притворно смущаясь.

Волны не сдерживают себя и поют, кричат, танцуют, как раньше ещё никогда не делали все вместе.

— В нас батарейки «Дюраселл»! — кричит Олли какому-то парню рядом.

— Ага, я вижу!

Какая-то женщина, скорее всего мама какой-то девочки, неохотно пришедшая сюда, кричит: «Посмотрите-ка на это! Я всегда знала, что на такие концерты ходят не из-за музыки и не из-за певца!» Но никто не слышит её. Здесь есть что послушать и получше.

Последняя песня — «Rosso relativo». Ники ждала её. И теперь начинает петь, потерянная и рассеянная. Счастливая.

«Твоё относительно красное, без следов любви, скоро запоёт внутри тебя о твоём бесконечном одиночестве… и может кто-то полюбит тебя в этот вечер. А завтра ты придёшь в себя, и тебя это не радует, потому что ты любишь что попроще…»

Позже. За пределами Mazda Palace. Медленно идущие люди, следы недавно демонтированных киосков. Листы бумаги, бутылки, банки.

Волны сидят на тротуаре, потные и растрёпанные.

— Чёрт.

— Я так устала.

— Но это было прекрасно.

— Ещё как.

— Что теперь?

— Пойдём на станцию

— Она разве не закрывается ночью?

— Ага.

— Тогда где будем ждать поезд? Он будет только в 5:30!

— Через 4 часа.

— Всего-то, как будто мы не найдём, чем заняться.

— И как мы после этого попадём на станцию?

Тут к ним подходят двое парней. Они немного нерешительны и кажутся застенчивыми. У одного очки с толстыми стёклами в серой оправе. Другой, более уверенный, одет в стиле восьмидесятых.

— Привет, красотки!

— Привет.

— Что делаете?

— Ждём поезда.

— Они здесь не ходят.

— Мы знаем.

— Вам правда нужно уехать?

— Да, в Рим.

— Вы из Рима?

Тогда они начинают разговор. Точнее, говорит Олли, развлекаясь тем, что забрасывает их миллионами вопросов, на которое парни порой не знали, что и ответить.

— Наивные, — шепчет Олли на ухо Ники. — Можем добраться бесплатно.

Примерно через час ребята предложили довезти их до центральной станции.

— У нас есть машина. Мы подвезём вас прямо к отбытию поезда.

Волны шёпотом совещаются:

— Ладно, у нас всё равно нет альтернативы.

— Такси.

— Коне-е-ечно, первое, какое проедет мимо.

— Да ну, мне они кажутся милыми, спокойными.

— Да кто их знает.

— Ну да.

— Ой, да их же всего двое. А нас четверо, мы их всухую сделаем, если дойдёт до дела.

Чуть позже, по улицам центра Милана. Пусто. Свет от фонарей и несколько машин навстречу. Вшестером они сидят в немного помятой чёрной Panda. Волны сидят друг на друге. Болтают. Наконец, они на станции.

— Ещё раз спасибо.

— Может, обменяемся номерами?

— Нет, лучше оставить, как есть, мимолётная встреча, отъезд и тихое прощание.

— Что это, поэзия?

— Нет, быстрое свидание.

Девочки оставляют их там, у машины, немного разочарованными, определённо расстроенными из-за четырёх римлянок, появившихся в их жизнях и исчезнувших их них в течение часа.

Побег

Сколько раз ты была готова сбежать. Это было лишь мгновение назад. Хотела, как по взмаху волшебной палочки просто взять и исчезнуть. Без необходимости сталкиваться со всеми этими вопросами, учащённым сердцебиением, страхом не знать чего-то. Эту ночь провела в полусне, ворочалась, представляя себе наихудшие последствия.

Что кто-то узнает правду. Что ты не сделала чего-то, что должна была. Что кто-то или кто-то тебя отвлёк или случилось что-то плохое. Но ты решила идти вперёд и встретиться лицом к лицу с действительностью.

Ники поднимается, уже исследовав каждый уголок матраса. Она хотела бы, чтобы кровать следовала за ней и защищала её следующие три часа.

Её брат уже на ногах. Он всегда кажется совершенно беззаботным. Но, тем не менее, даже он будет задавать вопросы, если что-то заподозрит.

Ники идёт в ванную и апатично умывается. Она сделала бы что угодно, лишь бы стрелки часов показывали на час. Чтобы сейчас был снова день. Чтобы она была свободна и легка.

— Ники, шевелись, ты опаздываешь!

Да уж, думает она, завязывая шнурки. Блин, почему именно я, именно сегодня? Вот бы ещё хоть два дня, хотя бы на следующей неделе. Понедельник. Вот именно, понедельник. Можно сказать, что живот разболелся. Ещё чего, мама ни за что не поверит. Я всегда здорова, как бык. Или сказать правду. Мама, я ничего не учила. Я ничего не поняла. Ага, а что нужно было понять? Это ядерная физика? Латынь. Ведь там нужно было выучить только склонения и перевести слова. Мама, я потеряла учебник, он выпал из рюкзака, пока я ехала на скутере. Причёсываясь перед зеркалом, она прекрасно осознаёт, что актриса из неё никудышная. Мама, я ничего не выучила. Но единственной возможной и непререкаемой реакцией на это может быть лишь один вопрос: «Но ведь ты целых два дня провела на море, занимаясь учёбой?» И открылась бы бездна вопросов, которая привела бы прямо к Тициано Ферро. Святой Тициано Ферро, спаси и сохрани меня. Я ездила в Милан, лишь чтобы увидеть тебя. Сделай так, чтобы училка меня не вызвала. Пожалуйста? Даже ты не можешь поверить мне. Представь себе. Мы два дня провели без крыши над головой. Я каюсь. Я приеду в школу и на входе остановлю училку. Профессор, вчера мне не здоровилось. Я буду в понедельник.