Ольга Новикова - Гедонисты и сердечная Страница 18

– Отправь мне по электронке. И сама сохрани текст – непременно пригодится…

Повисла тишина. В телефонном разговоре, да еще по мобильнику, секунда молчания кажется вечностью а Марфа обычно крутила веретено болтовни в таком темпе, что Федор не всегда поспевал за ней. Какие бы ни были промежутки между их разговорами, пусть всего пара дней, – мысли и чувства, накапливаясь, переполняли ее. Ни разу не выговорилась до конца. Точку, то есть многоточие, ставила необходимость расстаться. Или позднее время – если он звонил ей перед сном из Москвы. Или, например, ей надо было выходить из электрички – подъезжали к остановке, с которой можно пересесть на конечную станцию метро: не могла же она провожать его до дачи – оттуда ночью не выберешься.

А тут вдруг замолчала.

Распрощаться сейчас – невежливо, да и несправедливо…

В голове крутится дочкина идея… Конечно, надо бы не по телефону Марфу огорошивать, но что-то другое придумывать не хочется. Ну, раз так получилось…

И Федор выложил свои новости.

Не торопясь, повторил то, что Марфа уже и так знала: новый Надин муж хоть и упирается, но пристойной работы в Москве заполучить не может. Проблема… А в Ставрополе, откуда он родом, у него был вполне приличный компьютерный бизнес. Правда, парень без высшего образования. Но рукастый! И электрик, и плотник… Дочь настояла, чтобы он проучился на дорогущих американских курсах «Ай-би-эм». За сдачу экзамена надо выложить пару тысяч долларов… Ну, получил он высшую квалификацию, а все равно ничего для себя интересного подобрать в Москве не выходит.

– Здесь рынок компьютерных услуг забит, и они решили перебраться к нему на родину. В теплые места. Купить кусок земли, построить дом и нас с женой забрать. Я ведь так люблю солнце…

– А как же я? – В Марфином голосе – слезы.

Давно уже она не срывалась. Вроде бы научилась сдерживать эмоции…

Но сейчас даже упрека никакого Федор не расслышал. Только растерянность и беззащитность. Как ребенок… Такое трогает…

– Если бы я о тебе не думал, то ничего бы и не рассказывал. Да это все пока планы… Я буду ездить туда в слякоть и в холод – продлевать лето… Спину свою погреть… Ну, месяц, другой – не больше, а потом возвращаться сюда. Я и так всякий раз, когда приезжаю в Москву и временем располагаю, тебе звоню.

Молчит… Федор побалагурил:

– Надя говорит: оттуда до Лондона не дальше, чем из Москвы…

Не смеется…

– Считай, что, помогая мне, ты поддерживаешь Россию. Сейчас сразу это не воспримешь, но потом…

Дальше рассусоливать не хотелось, да и дела поджимали.

– Ну, давай прощаться. Тебе в копеечку наш разговор влетит… И у меня на счете почти пусто, а мне еще пару звонков надо сделать.

– Я заплачу! Тут рядом с метро принимают. Как обычно, тысячу? Или больше надо?

– Тыщи хватит…

К середине дня высветилось, что придется ехать в город. Ждут на семинаре в Институте экономики, где учится внук. Знакомство с ректором не помешает…

Ни от каких подобных посиделок Дубинин не ждал чуда, поэтому и не было никогда разочарования. На этот раз Медякова, правда, укусила: мол, в Америке наши экономисты не котируются. Дубинина, например, там и не знают. Она проверяла.

Он только-только собрался отразить подленький удар, как в бой кинулся Филипп. Отчехвостил бедняжку. Мол, сколько мы еще будем американцам в рот смотреть?! Они ведь тебя, голубушку, не как студентку пригласили, а как эксперта, так ты им и расскажи про отечественную науку, поделись.

Видно, и ему Медякова насолила. По наивности такие, как Филипп, считают, что за себя заступаться неудобно, а за другого – можно. Не понимает, что если вмешиваешься в чужую драку, то тебе больше всех и достанется… Себя так не защитишь…

Когда все кончилось, Дубинин поискал глазами Филиппа, чтобы в награду за его заступничество вместе дойти до метро, но чета Медяковых перехватила инициативу. Предложили подбросить до дома на своей серенькой «тойоте». По хитроватому тону стало понятно: хотят проверить, не сдает ли он городскую квартиру богатым иностранцам, как поступают многие обитатели центра, живущие на дачах. Увиливать не стоит…

А Филипп? Филиппа можно отложить.

Доехали за десять минут. Вот он, мой дом. Как насчет заглянуть чаю выпить? Подтекст – чтобы не подумали, что сбегу задами… Деликатно отказались, но в карих глазах Медякова-мужа, опушенных длинными ресницами, прочиталась зависть: вот, мол, здорово устроился! Трахается тут всласть…

И на следующий день пришлось остаться в городе. Надо было отдать заграничный паспорт, чтобы министерские девочки позаботились о немецкой визе – через неделю выступать на экономическом форуме. И заодно добиться, чтобы ему разрешили здесь заплатить налоги за зарубежные гонорары.

Пустяковое вроде дело, а тянется… Мелкие клерки не знали, как это оформить. Никто, что ли, не платит налоги? Он первый? Эх, русская экономика в действии, то есть в бездействии…

Дошел до начальницы. Шатенка лет так под сорок. Карьеру, видимо, сделала не без помощи высокой груди и такого же самомнения. На хмуром лице написано: меня не проведешь…

Объяснил ей, что наша же страна получит деньги. Сердито оборвала:

– Нет, это вы ради своей выгоды печетесь! Страна получит только тринадцать процентов, а в Германии, например, с вас взяли бы тридцать. Так что семнадцать процентов вы в свой карман положите.

– Так я – это тоже наша страна…

Обезоружил вроде бы. Засмеялась.

А помогло ли остроумие?.. Бывает, оно как пыльца. Сдувается добытая при его помощи симпатия, стоит только с глаз скрыться. Завидуют люди – сами-то так пошутить не умеют… И остается у них лишь раздражение, подозрение: не пытались ли меня обдурить?

Прикусить бы иногда язык… И лишить себя удовольствия? Ну уж нет…

К вечеру все дела Федор закончил. Самой начальницы не было, но она предусмотрительно распорядилась, и ему выдали нужную справку.

Вернуться на дачу? Бульку выгулять… Пожалуй, с этим Зоя справится… Отдохнуть бы сейчас… Марфе, что ли, позвонить? Домой или на мобильник?

Федор нажал первые цифры ее городского номера и… сбросил набор. Какая-то она невеселая последнее время… Чего доброго, еще примется укорять за то, что ему погреться хочется…

Женщины…

Говорят, что любят, а сами неспособны порадоваться за любимого человека. Не нравится, если наслаждаешься без их участия.

А ему-то чаще всего недостает именно одиночества.

Жаль, теперь почти всюду приходится летать. Сесть бы сейчас в поезд и ехать! Сутки, двое… Молча… Ничего не читать, ни с кем не разговаривать. Ритмичный перестук, движение – и хаос сам собой структурируется. Раз – и становится внятным не только прошлое. Не только цепочка событий, которая привела к краху или к успеху кампании. Видишь будущее: ту последовательность действий, которые надо предпринять, чтобы спасти большое дело…

Федор сцепил руки в замок, рывком закинул их над головой и потянулся. Мышцы приятно напряглись.

Все мышцы?..

Хм…

Губы растянулись в улыбку, которая – ему многие говорили – так достает женщин.

И он набрал совсем другой номер.

Глава 21

Что он наделал!

Филипп пробудился среди ночи, покрутился на узком диване, сбил простыню. Левая нога запуталась в пододеяльнике. Дернулся – ветхая ткань с кряхтеньем расползлась. Сейчас бы прижаться к Марфе, только ощутить ее живое тело, и уснул бы…

Но он не мог и заикнуться о том, чтобы полежать с ней рядом. И то хорошо, что она хотя бы не уходит в другую комнату, когда переодевается. По утрам иногда даже удавалось взглянуть, как она снимает ночную рубашку и голая встает на четвереньки, чтобы поупражнять свое тело. Спина выгибается, как у кошки, попка прыгает вверх-вниз…

Нет, ночью, в одиночестве… лучше это не представлять.

Филипп встал, пошел на кухню… По дороге на всякий случай завернул в уборную: может, мочевой пузырь не дает уснуть. Но легче не стало. И чашка горячего чая не помогла…

Каждые пятнадцать минут глядя на часы, дождался утра, тихонько умылся и стал готовить завтрак.

Сколько воды нужно для кофе? Несколько раз бегал с прозрачной пластиковой чашей от крана к кофеварке. Три или четыре деления? Перестарался. Большой ложкой вычерпал сколько мог. Не проще было сообразить, много ли порошка насыпать в фильтр… Явно не получится так, как у Марфы…

Теперь морковка. Чем ее чистят? Господи, как неудобно держать специальный нож, лучше уж простым поскоблить.

С теркой в конце концов тоже справился. Ничего, что салат будет немножко приправлен его кровью: указательный палец пару раз соскользнул и вместо морковки прошелся по острым зубьям.

Йогурт из холодильника, тарелки, кофейные чашки… Свеча…

Когда Марфа села за стол, Филипп уже устал. Полчаса потратил на то, что она делала каждое утро. Незаметно, пока он задумчиво стоял у окна и на свежую голову излагал свои задумки и обиды. Далекий от всего бытового…