Александр Бялко - Изнанка Страница 18

– Видел, бригада новостей в Кремль поехала?

– Говорят, президент правительство в отставку отправил.

– Да что ты! С какой радости?

– Смотри за новостями.

Обо всем этом думал Паша, вталкиваясь в лифт и нажимая одиннадцатый этаж. Все те же веселые разговоры, шум, секретарши с бумагами к начальству, задумчивые журналисты, которых он отличал по глазам, и масса другого народа, о чем говорящего и чем занятого – непонятно.

К одиннадцатому этажу в лифте почти никого не осталось, он вышел и побрел по знакомым коридорам. Все было как и десять лет назад. Вот и комната, где сидел Веткин со своими коллегами. Справа читальный зал, где поругавшиеся с начальством сотрудники читали для психотерапии «Советскую энциклопедию». Слева – кабинет главного редактора, не знаю, как он теперь называется. А вот и комната, где сидело человек восемь самых молодых и подающих надежды. Сейчас тут осталась одна Сивкина. Надежды остальных во что-то материализовались.

– Здравствуй, Ириша! Ты все такая же.

Парамон не врал: Сивкина и вправду не сильно изменилась.

– Стараемся, но время берет свое. Ты сразу лучше расскажи, зачем пришел, не вешай лапшу на уши. То от тебя три года ни слуху ни духу, а то бегом прибежал.

– Ну, врать не буду. Хочу на телевидение устроиться.

– А я ведь говорила тебе, что телевидение – это наркотик. Кто раз попробовал, уже с этой иглы не слезет.

– Да что я пробовал? Журналистом пару репортажей сделал и все! Журналистика она и в Африке журналистика – так нас с тобой учили.

– Ну не скажи! Это затягивает. Хотя что мы с тобой спорим? Я прямо сейчас позвоню в редакцию Тормошилова...

– Самого Тормошилова?

– А что такое? Ему нужен ассистент режиссера на новую передачу «Татами – мозгами».

– Ира, я же ничего в режиссуре не понимаю, тебе ли не знать, мы же вместе учились!

– Если ты такой наивный юноша, что думаешь, что ассистент режиссера занимается режиссурой, тогда тебе действительно надо поучиться. А поучиться лучше всего у Тормошилова. Вот Варлам Строганов, например.

– Из передачи «Песен воз»?

– Не просто из передачи, а ведущий передачи, любимец всей страны. Начинал у Тормошилова осветителем. Бебики носил по студии, а сам смотрел, как Тормошилов работает. Вот и научился без отрыва от бебиков.

– Кто такие бебики?

– Это лампочки такие, малый свет.

– Ну вот видишь, я самых простых вещей не знаю!

– Не мудри. Хочешь работать на телевидении – все выучишь. Или вот Виталька Прокуроров, тот вообще у Тормошилова постановщиком начинал.

– Режиссером-постановщиком?

– Какой ты все-таки дурак, Парамон! Режиссер-постановщик – это высшая должность. Это сам Тормошилов, а постановщик – это тот, кто декорации ставит и гвоздями прибивает. Еще их монтировщиками называют, кто как. Вот Виталька и таскал декорации, а сам учился. А сейчас, смотри, у него своя передача, он депутат и все такое.

– Ладно, звони. А платят там хорошо?

– Уж не хуже, чем в твоей газете. Сам договаривайся о деньгах. Но предупреждаю: Тормошилов в работе – зверь. Будет тяжело.

– Не привыкать. Давай звони.

Должен в этом месте напомнить читателям, что в то время мобильные телефоны были неслыханной роскошью. Договаривались с простых телефонов, просили перезвонить и ждали звонка. Пока Ира искала нужного человека, Парамон думал о том, правильный ли он совершает шаг. Наконец нужный человек ответил, встречу назначил на завтра, и от сердца отлегло. Можно было просто поболтать, но засевшая в мозгу мысль не давала Паше покоя.

– Ты помнишь, вчера три года было Веткину. Вы отмечали?

– Так, как-то никак. Кстати, а ты в курсе, что Веткин, когда пришел с радио сюда, первым стал у Тормошилова работать?

– Нет, я не знал.

Паша понял, что это судьба. Где еще поближе поговоришь с людьми, как не на работе!

– Так вот знай. А вы в газете хоть помянули?

– Я один стопку водки хлопнул и все. А не знаешь, что говорят? Как следствие продвинулось за эти годы?

– Да никак. А что не ясно? Все знают, кто убил, но никто ничего не раскроет.

– Как знают, кто убил?

– А ты что, не знаешь? Все «Останкино» говорит.

– И кто?

– Да Леша Двубаш.

– Господи, а он-то при чем?

– Как, ты не знаешь? У него с Меланьей Веткиной роман. Еще при живом Веткине начался. Вот они его и грохнули.

– Какие-то ты страшные вещи говоришь. Мне не верится!

Ирина почему-то перешла на шепот и подвинулась к Черноте.

– В Библии есть пророчество. Если мужчина убивает мужа, чтобы обладать женой, на него падает проклятье Бога. Все «Останкино» знает, что Двубаш болеет. Говорят, рак у него, не выживет. Проклятье на нем!

Против таких сильных аргументов возразить было нечего. Паша заспешил обратно, поблагодарил Ирку и обещал почаще встречаться. Однако избавиться от мыслей про Библию не мог. У Паши была старая журналистская выучка: он должен полностью проверить достоверность информации. Вместо того чтобы ехать домой, он вернулся в редакцию. У завхоза в кладовке лежало штук десять Библий, их приносили соседи из какого-то религиозного журнала. Не заходя к себе, Паша открыл кладовку, взял хороший экземпляр Библии и пошел на рабочее место. Его не ждали. Женские вещи: пудреницы, тени, помада – вперемежку с листками каких-то статей были разложены по его столу. Дамы удивленно собрали их и продолжили работу. В обязанности Пашиной соседки входило отвечать на звонки читателей, и она непрерывно тарахтела по телефону.

Весь этот редакционный дурдом не смущал Пашу. Он сел на свое место, сдвинул все лишнее и раскрыл Библию. Дверь в коридор не закрывалась, и Пашин стол было видно снаружи. Все пробегающие по редакции с удивлением останавливали взгляд на Паше, держащем толстую черную книгу с надписью «Библия» и большим золотым крестом на обложке. Выражение Пашиного лица соответствовало читаемой литературе.

Зам главного в очередной раз заглянул в комнату и, увидев эту картину, по привычке спросил:

– Когда сдашь правку статьи?

– Уже лежит у вас на столе, – не отрываясь от текста, произнес Паша.

– Сейчас посмотрю.

«В секту какую-то парень попал, – подумал зам главного редактора. – Жалко. Хотя главное – пусть работает хорошо, а остальное – дело личное».

В редакцию приходили и уходили люди, непрерывно звонил телефон, по коридору сновала масса народа. Паша читал. В комнату заходили приятели – рассказать историю или анекдот, громко хохотали с соседками. Телефон разрывался от звонков. Паша читал. Прибегал зам главного, дал новое задание. Паша кивнул, не отрываясь от чтения.

В какой-то момент он понял, что великий юморист Марк Твен вовсе не шутил, когда писал про мальчика из немецкой семьи, который выучил Библию и сошел с ума. Паша прочел всего лишь треть, но близок был к герою Марка Твена. Наконец во второй книге Царств, в главе 11 он нашел, что искал: «Однажды под вечер Давид, встав с постели, прогуливался на кровле царского дома и увидел с кровли купающуюся женщину; а та женщина была очень красива. И послал Давид разведать, кто эта женщина? И сказали ему: это Вирсавия, дочь Елиама, жена Урии Хеттеянина. Давид послал слуг взять ее; и она пришла к нему, и он спал с нею». Потом Давид, как верховный главнокомандующий, отдает приказ послать этого несчастного Урию на войну (видно, тот был военным), причем пишет в письме так: «Поставьте Урию там, где будет самое сильное сражение, и отступите от него, чтоб он был поражен и умер». Естественно, генералы так и сделали. Урия погиб, штурмуя какой-то город. Гонец пришел докладывать царю: «Одолевали нас те люди и вышли мы в поле, и мы преследовали их до входа в ворота; тогда стреляли стрелки со стены на рабов твоих, и умерли некоторые из рабов царя; умер также и раб твой Урия Хеттеянин». «И услышала жена Урии, что умер Урия, муж ее, и плакала по муже своем. Когда кончилось время плача, Давид послал, и взял ее в дом свой, и она сделалась женою и родила ему сына. И было это дело, которое сделал Давид, зло в очах Господа».

Теперь Паша не читал, а смотрел в потолок. История была и похожа, и непохожа. Давид все-таки начальник, царь, а Леша Двубаш, наоборот, – заместитель у Веткина. У Давида, судя по предыдущим книгам, жен и так хватало, как у короля Саудовской Аравии. Сходилось только то, что расправились с мужьями любовники чужими руками. Пашу удивило еще и то, что столько безобразий творилось на страницах Библии, но Бог не вмешивался. Бога задел почему-то именно этот эпизод. Больше для порядка, чем из интереса Паша, продолжил чтение. С преступлением все более или менее понятно, надо узнать про наказание.

Бог не стал лично общаться с Давидом, а послал к нему пророка Нафана. В современной версии, видимо, эту роль выполняла Ирка Сивкина. Нафан, передавая волю Божью, сказал: «...не отступит меч от дома твоего во веки, за то, что ты пренебрег Меня и взял жену Урии Хеттеянина, чтоб она была тебе женою. Так говорит Господь: вот, Я воздвигну на тебя зло из дома твоего, и возьму жен твоих пред глазами твоими, и отдам ближнему твоему, и будет он спать с женами твоими пред солнцем; ты сделал тайно, а Я сделаю это пред всем Израилем и пред солнцем... Господь снял с тебя грех твой; ты не умрешь; но как ты этим делом подал повод врагам Господа хулить Его, то умрет родившийся у тебя сын».