Джозеф Хеллер - Поправка за поправкой Страница 18

И наконец, совпадение, пусть и весьма незначительное, окончательно решило его участь.

Несколько дней спустя он вылез из постели, чтобы принять прописанный ему доктором Беренсеном порошок от желудочных колик, а затем, в то же самое утро, узнал из газет, что «Вашингтон» задержан на рейде Саутгемптона сильным штормом.

Да, первая половина этого рейса была тяжелой, очень тяжелой, раз даже на Капитана напала морская болезнь, зато возвращение «Вашингтона» искупило все трудности, с которыми он столкнулся: тихие воды, ласковые ветры, живительное обилие свежего воздуха и солнечного света.

Капитан коротал это время, сидя в шезлонге на своей веранде, безмятежно улыбаясь фарфоровому небу или играя в шаффлборд с очень молодой леди, знакомство с которой он свел на второй проведенный в океане день. Австрийка, обращенная аншлюсом в сироту, она направлялась в Атланту — город, который, как она пылко надеялась, не будет слишком уж не похожим на Вену. По-английски она говорила с очаровательным акцентом и постоянно дивилась неспособности Капитана запомнить, что на палубу полагается выходить в шейном платке.

Проведя два дня дома, Капитан уплыл снова — теперь уже на «Новом Амстердаме». И не пожалел об этом.

Нэйл ознаменовал увольнение Капитана на берег очередным покушением на его ценные бумаги. На сей раз поводом стал выпуск новой партии акций нефтяной компании, которым вскоре предстояло поступить в продажу. Деньги для их покупки требовались, вообще-то говоря, небольшие, однако Нэйла, сотрудника инвестиционной фирмы, неизменно раздражало поведение брокера, который распоряжался состоянием Капитана, а сопротивление зятю требовало виртуозной тактичности. В конце концов Нэйл сдался. И в него почти сразу же вцепились дети.

— Что такое «нефть»? — пожелала узнать Нэн.

— Петролеум.

— А «петролеум» что такое?

Нэйл раздраженно повернулся к сидевшей за столом жене. Цинтия состояла в женской организации, собиравшей деньги в помощь частному санаторию для детей, и занималась сейчас предварительной оценкой пожертвований, которые удастся собрать на весеннем званом завтраке, где ей впервые предстояло сидеть рядом с руководством организации, на возвышении.

— Черт побери, Цин! Неужели нельзя избавить меня от них в мой единственный выходной?

Цинтия подняла на мужа ледяной взгляд.

— Не кричи на меня при детях. Сколько раз говорила.

Капитан, почувствовав приближение шторма, быстро увел детей в кабинет Нэйла. Они все еще жаждали объяснений. И Капитан, вспомнив услышанный когда-то от доктора Беренсена рассказ о детстве Роберта Браунинга, снял со стола книгу и положил на ковер.

— Вот это, — не без опаски начал он, — нефть. Вещь очень ценная, и добывать ее чрезвычайно трудно. Так вот, первым делом мы должны извлечь ее из земли. Вы моложе меня — значит, скважину придется бурить вам, а я буду сидеть и руководить.

Мгновение спустя все трое перенеслись на равнины Техаса и радостно принялись за разработку месторождения, которому предстояло в самом скором времени принести им большие доходы. Успехи они делали поразительные и уже добрались до нефтеперерабатывающего завода — Невил даже успел сделать Нэн строгий выговор за курение в цеху, — когда появился Нэйл, на лице которого застыло выражение отроческой нерешительности, означавшее обычно, что ему стыдно за себя.

— Что здесь происходит?

— Иди сюда, пап! — воскликнул Невил. — Мы нефть добываем.

У Нэйла немного отлегло от сердца.

— А почему книга на полу лежит?

— Это не книга. Это нефть и есть.

— Нефть выглядит иначе, — сказал Нэйл. — А это всего-навсего книга.

Дети поскучнели и уставились на Капитана с явным осуждением.

— Дедушка сказал, что это нефть.

До Нэйла начало доходить, и он заговорил жизнерадостным, громким голосом, отзывавшимся в тихом кабинете странным эхом:

— Ну да, это, конечно, не нефть, но мы можем притвориться, что это она. Ладно! Давайте добудем ее из земли!

Однако разочарованная Нэн уже обиженно топала к двери. Невил последовал за ней, и в кабинете наступило неловкое молчание.

— Я… похоже, я испортил им игру.

— Не страшно.

— Мне… надеюсь, вы понимаете, что я не хотел грубить ни детишкам, ни Цинтии. Просто… просто бывает, что они достают меня, особенно когда я в плохом настроении.

Капитан промолчал.

На следующий вечер к обеду был приглашен Ральф Патерсон. Сразу после полудня Нэйл завел Капитана в свой кабинет побеседовать.

— Человек он, по-моему, не слишком приятный, — нервно начал Нэйл. — У него довольно необычные взгляды на Гитлера, а делится он ими, не думая о том, с кем говорит. Но вообще-то, когда узнаешь его поближе, понимаешь, что у него есть свои достоинства, к тому же он очень важный клиент, и нам приходится обходиться с ним поласковее.

Намек Капитан понял, тем более что услышал его не в первый раз. И ответил, прилагая усилия к тому, чтобы голос его оставался спокойным и ровным:

— Честно говоря, Нэйл, я не собирался сегодня обедать с вами. Я немного устал и думал перекусить чем-нибудь легким и лечь пораньше.

— Ой, но это вовсе не значит, что я против вашего присутствия за столом, — поспешил объяснить Нэйл. — Просто… просто я знаю, как вы переживаете из-за того, что там происходит. А он человек вспыльчивый, и спорить с ним… э-э… довольно опасно.

В общем, возможность отплыть на «Новом Амстердаме» Капитана обрадовала. Судно понравилось ему с первого взгляда, он сразу почувствовал себя здесь как дома. Когда пришло время спуститься на пирс, Капитану стало грустно, и все же, как только начали подниматься трапы, и празднично заревели гудки, и с палуб «Нового Амстердама» дождем посыпались ленты серпантина — в общем, как только началось второе его плавание, он испытал немалое удовлетворение.

Посвятив себя новой карьере, Капитан принялся за работу с энергией и рвением, которые могли бы обессилить и человека менее рьяного. Плавание следовало за плаванием, и вскоре он стал проводить в море почти все свое время.

Поначалу Нэйл и Цинтия не принимали это всерьез. Весьма типичным для их отношения к Капитану был вечер, когда к ним пришли в гости Остины, их друзья, только-только вернувшиеся из поездки по Европе. Остины Капитану нравились, в особенности Руфь, называвшая его «Энди» и шумно подтрунивавшая над его молоденькой любовницей. Капитана ее шуточки только радовали, а вот Цинтию злили — она обиженно поджимала губы и с чопорным упорством старалась сменить тему разговора. Как-то раз она даже выбежала из гостиной, а после устроила Капитану жестокий разнос за то, что потакал Руфи. Нэйл, встав на его защиту, начал сердито выговаривать Цинтии. Кончилось тем, что Капитану пришлось успокаивать их обоих. Так вот, в тот вечер Капитан слушал рассказы Остинов об их путешествии не без некоторой снисходительности.

— А, Ков, — в какой-то момент вставил он. — Прекрасный порт.

— Вы там были?

— О да. Не один раз.

— Должно быть, давным-давно.

— Да нет, не так уж и давно, — улыбнулся Капитан. — Собственно говоря, совсем недавно.

— Странно. Наш корабль в этот порт не заходил. Я думала, круизные лайнеры вообще в Ирландии не пристают.

— Тут все дело в приливах, — заявил Капитан, когда ему удалось справиться с неожиданным приступом кашля. — Как вам известно, Ков — гавань маленькая и окружена очень опасными мелями. Большое судно может войти в нее только в строго определенный момент прилива. Жаль, что вам пришлось пройти мимо.

Как только Остины ушли, Нэйл и Цинтия просто покатились со смеху.

— Ах вы, старый мошенник! — одобрительно воскликнул Нэйл.

— Ну, — усмехнулся Капитан, — я ведь и вправду там побывал.

— Это когда же? — удивилась Цинтия. — Когда ты там побывал?

— О, очень давно, моя дорогая. Одно время я много путешествовал.

Их это объяснение устроило, а Капитан в который раз с гордостью подумал о том, каким обширным опытом судовождения обладает. Однако тут же одернул себя: что ни говори, а известие о том, что Ков находится в Ирландии, его удивило. Он-то полагал, что это порт нидерландский — бельгийский, голландский, не то норвежский, — и на следующий день виновато отправился в городскую библиотеку. Библиотека произвела на него приятное впечатление, и он стал часто заглядывать туда, чтобы почитать о местах, в которых бывает. Он сидел у окна и временами надолго отвлекался от чтения, наблюдая за бездельниками, которые обменивались шуточками на другой стороне улицы или просто отдыхали на освещенных солнцем скамейках, с приятностью покуривая или ведя негромкие разговоры, — за людьми его возраста, с которыми ему было уже слишком поздно сводить знакомство.