Andrew Лебедев - Проститутка Дева Страница 18

Я тормознулся:

– Ну и чё? На мази проект, значит?

– Что за глупые вопросы!

– Глупые? Короче так! Я останусь, тока ваши всякие поганые задания и установки выполнять не буду. Не по-пацански это! Не на зоне и не в армии, чтоб подчиняться.

У вас же реальное шоу, вот и не парьте мне мозги!

– О"кей! О"кей! – сказал Влад. – Ты садись-садись, давай поговорим серьезно.

– По-пацански?

– По-пацански.

Ну чё, я сел.

– В принципе, Володя, у тебя и так подходящий имидж. Ты можешь вести себя, как хочешь. Добивайся девочек так, как умеешь, никаких приказов и установок к тебе у меня не будет.

– Ну вот добазарились! – ответил я.

– Только ты уж поворачивайся к той камере, которая даст сигнал, чтобы тебя зрители видели. И мат не употребляй, пожалуйста.

Я кивнул головой. Это без проблем!

В спальне я бросил шмотки, которые нам выдали, на самую последнюю кровать, пусть эти два, Карабас с Бармалеем, дрыхнут ближе к двери. Они-то договориться с этим Владом наверняка не сумели. Им теперь все три месяца по указке, по сценарию все делать, что скажут!

Когда ко мне Карабас подошел и руку протянул, типа, для приличия пожать, я ему так и сказал:

– Слушай, ты, на хрена ты мне руку тянешь?

– Ну как же? – ответил Карабас. – Нам теперь вроде как три месяца в одной лодке плыть.

Интеллигенция, блин, академия! Я заржал:

– Ты чё, плыть собрался? Смотри не утони, брателло!

Карабас руку протянутую убрал и пошел к своей койке, начал свое шмотье выгребать.

Я увидел, что он достал ноутбук и подумал, что хрен с ним, 300 штук все равно мои будут, так что фиг с ним. Надо, и правда, приличия соблюсти. Я подошел к Карабасу и протянул ему руку:

– Да ладно, подержись, если хочешь!

Он фыркнул и промолчал. Я повотрил:

– Да ладно, Карабас, не со зла я, типа, извини.

Он тогда ко мне повернулся по лошарски заулыбался и руку мою пожал. Тут этот Бармалей, подошел к нам тоже руку протянул. Пришлось всем перездороваться, бляха!

Но зато я интересующий меня вопрос приподнял:

– Слушай, Барабас. Чё у тебя за машина? Какие игры на ней стоят?

– Ты про ноутбук?

– Ну! Про чё ещё?

– Да я к играм равнодушен, – ответил Карабас. – Ноутбуки, кстати, они современные, навороченные игры, насколько я знаю, не очень хорошо тянут. Они для комфортной работы, для учебы оптимизированы.

– Ты чё сдурел? Ты чё тут, работать и учиться собрался?

– Конечно.

– Ну, блин! – как меня этот Карабас взбесил! Я думал у него на ноутбке игрухи нормальные есть, можно оттянутся. Такой, блин, облом! Понятно, что я его, этого академика, сразу невзлюбил! Это ж надо, компьютер для учебы использовать! Это ж каким козлом надо быть!? …

Володя Бородин, он же Серый Волк, был Тане Середе как бы сродни. С такой же лютой ненавистью Володя относился к школьным наукам, с раннего детства предпочитая им курение сигареток под пивко… Когда на это самое пивко бывали у него деньги.

От фонвизинского Митрофана Володю отличало разве только то, что тот, восемнадцатого века Митрофан, говорил, что географию знать не обязательно, так как извозчик знает куда везти, а Володя в таких случаях приводил в пользу своего невежества другой аргумент: в Интернете-де все есть… Правда, самого в этом Интернете интересовали исключительно сетевые бегалки-стрелялки и порнографические сайты, в которых Вова просиживал порою до самого утра, выходя из Интернет-клуба ошалевшим и совершенно неадекватным.

Один раз, выйдя в шесть утра на улицу из интернет-клуба "Страйк", Вовины приятели убили прохожего.

Просто так – взяли да и убили.

С двенадцати ночи до шести утра мочили друг дружку на экранах мониторов, а тут вышли на свежий воздух с горящими глазами, увидали первого раннего прохожего, которым оказался подрабатывавший сторожем на автостоянке пенсионер Иванов…

Пенсионер как раз спешил к пересменку, а тут навстречу компания пацанов из интернет-клуба.

Не повезло дедушке.

Тюкнули его ботинком в висок, и всё!

Вову тоже таскали к следователю, но потом отпустили.

И решили родители, что лучше будет, если Вова пойдет в армию.

Но до армии дело не дошло.

Начальник призывной комиссии, изучив Вовино дело, сказал, что армия сейчас, хоть и в не лучшем своем состоянии и всяких говнюков в ней сейчас – хоть отбавляй, но все же не такая она помойка, чтобы сливать в нее подобные отбросы общества.

Поехал Вова вместо армии в Москву.

Там нашлись для него и компания подходящая, и дело посильное для его не шибко развитой головенки.

Вова работал директором ларька на Теплом Стане.

А потом сделал карьеру и дослужился до поста заместителя директора холдинга, состоявшего из двух ларьков.

Когда Вова пришел на кастинг "Последней девственницы", доктор психолог-социолог, которого ради понта телеканал "Норма Ти-Ви" пригласил в комиссию, сказал по поводу Вовы, что он, Вова, – продукт пост-индустриального общества и типичный представитель вырождающейся нации, который в уэллсовские морлоки не хочет по определению, а в уэллсовские элои – по уму и культуре не дотягивает… А так как таких как Вова сейчас большинство, то неплохо бы его на программу взять, так как это потягивающее пивко и пялющееся в телевизор большинство не отторгнет Вову как чужого, а наоборот, будет на него, урода, с удовольствием смотреть, так как ничто так не радует эту глазеющую в телевизор армию уродов, как уродство себе подобных.

И режиссер, вняв доводам специалиста, Вову на программу взял. …

ИЗ ИНСТРУКЦИИ ПО ВНЕДРЕНИЮ НОВЫХ МОЛОДЕЖНЫХ ПРОГРАММ НА РОССИЙСКОМ ТЕЛЕВИДЕНИИ

(свободный перевод с английского) ‹…› Нужно, чтобы актеры в кадре больше ссорились и были бы в действии риэлити-шоу преимущественно грубы и задиристы друг с другом. Актеры должны постоянно выражать свое недовольство друг другом в предельно грубых формах. На молодежном сленге это может звучать вроде: ну ты меня достал (достала), мне надоели твои штучки, кончай тормозить, ты отстой, ты обсос, и так далее…

Культ грубости и недовольства друг другом должны стать лейтмотивом любого молодежного шоу.

Грубость и недоброжелательность должны стать основным фоном и настроем всех диалогов и дискуссий, которые ведут актеры шоу.

Альтернативой грубости и недоброжелательству могут быть только секс (актеры могут выражать симпатию только в случае стремления достигнуть сексуальной близости) или сговор для совместного противостояния кому-нибудь из персонажей шоу ("давай мы устроим этому козлу тёмную!" или "давай проучим эту шлюху и покажем ей, где раки зимуют"…) ‹…› Атмосфера молодежного шоу должна развивать дух агрессивного индивидуализма, но ни в коем случае ничто иное.

Персонажи должны говорить грубо, с максимальным использованием засоряющих речь модных словечек. Зрители будут копировать поведение своих кумиров. Поэтому – минимум культуры и максимум секса и агрессии.

2.

Перед началом шоу у Ивана был разговор с отцом.

Да, у них были достаточно сложные отношения.

Разводясь с матерью, отец отсудил у нее маленького Ивана. Конечно! В суде они были в неравных весовых категориях – профессиональный юрист, даже кандидат юридических наук и она – бывшая манекенщица с незаконченным высшим образованием.

Конечно же, отец выиграл суд и Ивана забрал.

А был ли он нужен отцу?

Ведь забрав, сплавил мальчика деду с бабкой, а сам жил отдельно.

Деньги?

Денег давал вволю, но получилось так, что Иван рос и без матери и без отца.

Зачем же отец затеял историю с судом?

Скорее всего, для того, чтобы матери насолить.

А насолил в результате родному сыну. …

Разговор получился какой-то дурацкий.

Борщанский-старший пригласил сына пообедать.

У них случалось такое в их жизни – отец выдумывал эти церемонные встречи в ресторанах.

Ехать Иван не очень-то хотел, но отказываться было бы нехорошо.

Когда Иван вошел в общий зал ресторана "Узбекистан", оказалось, что отец уже трапезничает и что он не один. Не то чтобы ловкий папаша неловко совместил две встречи за одним обедом, просто мир тесен, а Борщанского-старшего знала вся Москва, поэтому вот уже и перехватили родителя и отняли у Ивана эксклюзив на общение.

Отец представил Ивана своему сотрапезнику, им оказался большой чин из важного министерства.

– Хороший у тебя сынок, – сказал чин и, тут же забыв про Ивана, принялся живо развивать тему прерванной было дискуссии.

Иван со скучающим видом ждал, покуда официант принесет третий прибор, и слушал.

А взрослые, казалось, и не заметили того, что он вот тут, что он, бросив свои дела, приехал, через пол-Москвы притащился в этот ресторан.

Говорили о прибалтах.

Иван привык к тому, что по фамилии все часто предполагали, будто он еврей. Но это если и было справедливо, то лишь отчасти.

Мама у Ивана была русская – Таня Миронова, а отец вообще-то был из Западной Украины и если там и случились в роду какие-то евреи, то влияние их в крови было незначительным, и Иван его не ощущал.