Сергей Мавроди - Сын Люцифера. Книга 5. Любовь Страница 18

— Вы же говорили: муравей, Владислав Никифорович? — напомнил ему Дед Мороз.

— Что?.. — сбился Шкляр. — А, ну да... Вам, конечно, смешно... все это... слышать...

— Да нет-нет, продолжайте, Владислав Никифорович! — успокоил его собеседник. — Это я так... пошутил. Чтобы охладить Вас слегка. А то слишком уж эмоционально Вы все живописуете.

— А чего продолжать?.. — вяло промямлил Шкляр. — Все сказано... Хотя, знаете! — снова вдруг оживился он. — Я вот много думал, почему же так получилось? Разве это плохо: быть умным, добрым, хорошим? Чтобы все тебя любили...

— Ну, и к каким же выводам Вы пришли? — с видимым любопытством осведомился Дед Мороз.

— Нельзя СДЕЛАТЬ человека таким! В одночасье. Это все равно, что сделать воробья размером с орла. Ну, или муравья размером с жука. Ну, и что это получится? Урод какой-то. Самое несчастное существо на свете. Вот как я сейчас, — Шкляр остановился, с отвращением посмотрел на свое отражение в книжном шкафу и горестно усмехнулся. — Если бы я с детства был таким: умным, честным, талантливым — я бы сейчас в другой среде, наверное, жил. Знакомые бы у меня другие были, жена... А так...

Хотя, я же все забываю! Я же самый-распресамый! У меня и друзей-то быть не может. По определению. Но все равно! Может, они мне тогда и не нужны бы были! Я бы, может, ни в ком тогда вообще бы не нуждался!

— А любовь? — с интересом спросил Дед Мороз. — Вас же все любят! Пусть они и лилипуты. Жена, к примеру. Разве этого мало?

— Любовь... — поморщился Шкляр. — Лучше бы она была самой умной, самой расчудесной и распрекрасной, а я обычным влюбленным в нее до безумия дурачком. Вот тогда я был бы, наверное, действительно счастлив. Ничего бы мне было не надо. Сидел бы возле нее, глядел снизу вверх преданными глазами и слюни пускал.

— Вы действительно этого хотите? — лениво поинтересовался Дед Мороз и поиграл своим посохом. — А?

— Нет! — быстро ответил Шкляр, испугавшись. — Нет. Хватит уже с меня чудес! Может, и здесь подводные камни какие-то есть, которые я просто сейчас не вижу. Попадешь тут из огня да в полымя!

— Так чего же Вы хотите? Владислав Никифорович? — со вздохом спросил Дед Мороз, вставая со своего кресла. — Давайте, решайте скорее. А то у меня еще других дел много. Новый Год же на носу!

— Я хочу все вернуть назад! В тот день опять хочу! — торопливо проговорил Шкляр, весь подавшись вперед и с надеждой глядя на Деда Мороза. — Пусть исчезнут эти проклятые пять лет! Пусть уж я умру тогда на эти пять лет раньше или даже на десять. По взаимозачету, так сказать. Год за два. Но только пусть все сначала начнется! Пусть я снова стану тем, прежним. Не надо мне ничего! Ни ума, ни таланта. Ни любви дармовой. Ни вообще никаких новогодних подарочков. Ну их.!

Нельзя человеку подарить счастье! Он сам его должен заслужить. С детства, с юности. Всей жизнью. Создать. Построить. Медленно. Постепенно. И нельзя тут ничего искусственно устроить. Как дерево нельзя заставить быстрее расти, если сверху его за верхушку тянуть. Оно само должно вырасти. Человек — сам творец своего счастья!

— Браво, Владислав Никифорович! — снисходительно усмехнулся Дед Мороз и даже похлопал слегка в свои рукавицы. — Браво! Замечательная речь. Ну, вот Вам мой волшебный посох, — с этими словами он и впрямь протянул Шкляру свой посох. — Дерзайте! Творите свое счастье!

— Нет, нет! — в непритворном ужасе отшатнулся Шкляр и даже руки за спину спрятал. — Я совсем не то имел в виду! Какой уж из меня творец!.. Просто верните меня назад. Ко всем моим обычным горестям и проблемам. Сделайте меня опять мной. Каким я всегда и был. С самого детства. Средним, нормальным человеком. А не каким-то там титаном. Я не Атлант и не Прометей. Эта ноша не по мне. Ну, пожалуйста!.. — вдруг совсем жалобно, по-детски, чуть не плача, попросил он. — Мне очень плохо, правда! Вы же... все можете?.. Новый Год ведь... Вы же Дед Мороз!..

— Да,.. Дед Мороз, — со странным выражением, медленно произнес Дед Мороз, не отрывая глаз от Шкляра. — Ладно уж, Владислав Никифорович! Будь по-вашему. Ради праздника!.. Новый Год, так Новый Год. Елочка, зажгись! — с этими словами он вытянул свой посох и легонько прикоснулся им к Шкляру.

* * *

— Ну, счастья!.. — Дед Мороз с улыбкой посмотрел Шкляру прямо в глаза. — Счастье — это слишком общо, слишком неопределенно. Пожелайте что-нибудь конкретное. Что Вам нужно, чтобы быть счастливым?

— А... А... — Шкляр ошалело озирался. Неужели и правда?! Неужели он и вправду вернулся назад, в прошлое, в тот самый злосчастный день!..

Рядом стояла жена и со счастливой улыбкой радостно и выжидающе на него смотрела.

— Так что же Вы все-таки хотите, Владислав Никифорович? — мягко напомнил ему Дед Мороз и весело подмигнул. — А?

— Ничего! — торопливо выговорил Шкляр. — Ничего!

Глаза у жены удивленно расширились.

— Ну, нет!! — с шутливым возмущением громко вскричала она. — Тогда я хочу! Хочу!..

Шкляр поспешно наклонился и плотно зажал ей рот рукой.

— Ничего! — твердо повторил он и, встретившись глазами с Дедом Морозом, медленно покачал головой. — Ничего! Ничего нам не надо. Все у нас есть. Мы и так счастливы.

* * *

И спросил у Люцифера Его Сын:

— Трудно ли человеку быть всегда одному?

И ответил Люцифер Своему Сыну:

— Трудно. Но Ты это выдержишь.

И еще сказал Люцифер:

— Сделать человека несчастным очень легко. Сделать счастливым — невозможно.

СЫН ЛЮЦИФЕРА. ДЕНЬ 38-й

И настал тридцать восьмой день.

И сказал Люцифер:

— Человек мудро устроен. Чтобы не сгорела жизнь, сначала сгорают предохранители. Честь, совесть, любовь... Честь сгорает обычно одной из первых.

ШАНТАЖ

«Incedis per ignes Suppositos cineri doloso».

(«Ты ступаешь по огню, прикрытому обманчивым пеплом». — лат.)

Гораций, «Оды»

«Стоит безмолвно дерево,

коры тугой корсет.

Но ветви рвут материю —

откуда же мы все.

И гнутся, извиваются,

как маятники маются,

как белки в колесе —

Откуда же мы все?!»

Ольга Попова

Книга «Отдельная реальность. Творчество душевнобольных», изд. «Клуб психиатров»

Мужчина щелкнул пультом. Телевизор мигнул и погас. В комнате воцарилась гробовая тишина.

— Это же все фальшивка, — тихо сказал Хмелевский. — И Вы это прекрасно знаете.

— Ну, и что, Лев Леонидович! — обворожительно улыбнулся Хмелевскому его собеседник. Изящный, элегантный мужчина лет сорока. — Какая, собственно, разница? Главное, что ей поверят. Или нет? — мужчина вопросительно изогнул бровь, насмешливо глядя на Хмелевского.

Хмелевский молчал.

— Давайте позовем сейчас сюда Вашу жену, — спокойно предложил мужчина. Хмелевский невольно вздрогнул. — И посмотрим вместе с ней кассету. А потом Вы ей скажите, что это все фальшивка, шантаж и пр. и пр. А я — просто обычный шантажист. Вот как Вы думаете, сможете Вы ее в этом убедить?.. И если даже и сможете вдруг сейчас — хотя и это Вам будет чрезвычайно сложно сделать, уверяю Вас! — не останется ли у нее в итоге никаких сомнений? А, Лев Леонидович? — мужчина опять иронически усмехнулся.

Хмелевский почувствовал, что пот заливает ему глаза.

Что происходит? — тоскливо подумал он. — Может, я сплю? Откуда он взялся? Что ему вообще от меня надо?

— А ведь это самый близкий и преданный Вам человек! Ваша собственная жена, — безжалостно продолжал между тем его собеседник. — А что же тогда будут говорить другие? Друзья, знакомые, сослуживцы? Как они все это воспримут?.. Секс с другим мужчиной!.. Фи!.. Причем такие грязные и нелицеприятные сцены... Крупные планы... Как они станут с Вами после этого общаться? Относиться к Вам?!.. Как бы Вы сами общались с каким-нибудь своим знакомым, если бы такое про него увидели? А?.. Лев Леонидович?..

— Что Вам надо?! — хрипло закричал Хмелевский, вскочив со стула и крепко стиснув кулаки.

— Ну, ну, споко-ойнее!.. — хладнокровно протянул мужчина, поудобнее устраиваясь в кресле и закидывая ногу за ногу. — Не валяйте дурака. Сядьте. Сядьте, сядьте! — мягко, но требовательно повторил он, видя, что Хмелевский медлит.

Хмелевский сел.

— Вот так! — мужчина вытащил из кармана сигару, посмотрел на нее, повертел в руках, но потом снова убрал в карман.

— Что Вам надо?! — высоким от волнения голосом спросил Хмелевский. — Деньги? Сколько?

— Да какие деньги! — пренебрежительно отмахнулся мужчина и засмеялся. — Что Вы! Да и нет ведь у Вас никаких особых денег! Ну, откуда у Вас деньги?! С Вашим-то характером!

— Тогда что же? — несколько удивленно переспросил Хмелевский. — Если не деньги, то что же? Что-то ведь Вам надо, раз Вы ко мне с этой кассетой явились?

— Видите ли, Лев Леонидович, — мужчина чуть пошевелился в кресле и небрежно вздохнул, — дело вот в чем. Я, признаться, давно за Вами слежу. И Вы у меня, сказать по правде, вызываете глубокую симпатию. Как и у всех вокруг, впрочем, — он чуть приподнялся в кресле и слегка поклонился Хмелевскому. — Вы очень редкий в наше время человек. Цельный! Честный, порядочный, бескомпромиссный. Решительный. Искренний! Со своим собственным мнением, со своими принципами, убеждениями, которым Вы никогда не изменяете и всегда готовы отстаивать.