Питер Акройд - Мильтон в Америке Страница 18

Мистер Мильтон крепко стиснул мое плечо. «Что же это? На мой взгляд, бойня какая-то». - «О нет, сэр. Ничуть. Здесь, если мне будет позволено так выразиться, вы выказываете предрассудки вашей прежней отчизны. Выжившие приползали к нам в город на четвереньках за водой и провизией. Они были готовы к спасению - и, когда я сообщил им, что Господь наделил англичан властью загонять чуму под землю, они воззвали к милости и помощи свыше. Все это действовало очень вдох- новляюще». - «Безусловно». - «Они все равно что дети, милостивый сэр: чтобы их приручить и утихомирить, нужна сила». Я тем временем поглядывал на юношу-индейца, не будучи уверен, что ему понятны суровые слова этого чудодея, но он смирно стоял за своим господином, скрестив руки на груди и устремив взгляд вперед. «Грешники блуждают во тьме, мистер Мильтон…» - «Я это знаю». - «.. .И эта раса невежественных язычников привыкла спотыкаться сами не зная на чем. Теперь они целуют и прижимают к сердцу Библию, как любой благочестивый англичанин. Вот этот малый, Джозеф, предан мне целиком. КоваутамЪ

- Ты хорошо произнес это слово, Гус.

- Ты всегда твердишь, будто я язычник, вот я и стал изучать языческое наречие. Никто из нас тогда его не знал, и мистер Мильтон наклонил голову набок, словно желая получше расслышать. «Что это значит?» - «Я спросил Джозефа, понимает ли он меня».

Юноша смотрел теперь прямо на святого Калпеппера. «Куккакиттоу», - ответил он. «Он сказал всего лишь, что слышит меня, мистер Мильтон».

Наш хозяин негромко повторил незнакомое слово. «Я попрошу его говорить с вами по-английски, сэр, если желаете. Джозеф, Аванагусантовош». - «Два сна мы идем. Один сон приходим сюда». - «Аскуттаакуомпсин, Джозеф. Для них по-английски». - «Как поживаете, друзья, как поживаете?»

Он выговаривал слова как настоящий лондонец - и я, не удержавшись, присвистнул. Мистер Мильтон, все еще сжимавший мне плечо, глубоко втянул в себя воздух: «Как это понимать, мистер Калпеппер? Языком англичан владеет неразумное существо и передает через его посредство человеческий смысл! Какого цвета у него лицо?» - «Рождаются они якобы белыми, сэр, но их матери изготовляют настой из листьев орехового дерева - при умывании им кожа становится свет- ло-коричневой». - «Это действительно так?» - «Хм! - Он издал неприятнейший раздраженный смешок. - У меня есть причины сомневаться на этот счет. Вы позволите привести цитату из книги пророка Иеремии?» - «Разумеется». - «"Может ли Ефиоплянин переменить кожу свою и барс - пятна свои? Так и вы можете ли делать доброе, привыкнув делать злое?" По-моему, глава тринадцатая, стих двадцать третий». - «Хорошо, белого они цвета или бурого, каково их происхождение? Впервые закопошились они в иле под влиянием солнечных лучей или как?» - «Одни говорят, будто эти язычники - потомки не то татар, не то скифов. Другие утверждают, будто они отпрыски рассеянных по свету евреев».

Наш господин велел принести два стула и расположился с удобством. Ты же знаешь, как он обожает вести спор и подробно расследовать вопрос. «Но вы же не имеете в виду десять колен, которые Салманассар вывел пленными из их собственной страны?» - «Именно. Мы читаем об этом во Второй книге Царств, сэр». - «Глава семнадцатая? Поразительно, если это правда. И все же, заверяю вас, говорят, что они придерживались языческих обычаев…» - «Еще более поразительно, мистер Мильтон, верование в то, что здешние туземцы происходят от разбитых троянцев. Брут якобы вывел их из Лациума». - «Но этот народ наверняка не смог сохранить с тех древних времен письменности». - «Исчезла, сэр. Вывелась из употребления. Остались одни дикие слова. - Кудесник прочистил горло. - И сами они дикари дикарями. Причем лишенные нравственности».

Хозяин подался вперед с жадностью блохи, вспрыгнувшей на вола: «Объяснитесь подробнее, мистер Калпеппер». - «Среди них царит сплошной разврат. Их поселения - места похоти и распутства. Азартные игры. Продажность женщин. О завтрашнем дне они и не задумываются, сэр. Склонны к лживости и безделью». - «Несомненно, это соответствует их смутному восприятию мира. Если они - всего лишь жалкая кучка бродячих потомков исчезнувшего народа, чего от них ожидать, кроме сломленности и разлада? Поистине, я испытываю жалость к их плачевной страдальческой участи». - «Меня также переполняет сочувствие, сэр, однако ни в коем случае нельзя забывать, что при всем том они сущие дикари - тщеславные и коварные». - «Не пересохла ли в них кровь от избытка солнца и огня?»

«Возможно. - Почтенный богослов придвинул свой стул поближе. - Более того, правление у них в основном монархическое».

Наш господин с шумом перевел дыхание.

«Я мог бы об этом знать. - Он махнул рукой в сторону простиравшихся за нами лесов. - Вижу теперь, что мы в самом деле находимся на краю пустыни, на последней грани неприкрытой духовной порчи». - «О да, совершенно верно». - «Меня повергает в дрожь мысль о низменном семени, порожденном их похотливостью. Как вам удается держать их в подчинении?» - «Лучше всего, сэр, поощрять их каким-нибудь небольшим подарком вроде яблока или печенья. Конечно же, они и понятия не имеют о деньгах. Прошлой зимой Бог повелел им давать нам рыбу почти что даром».

Собеседники развлекали друг друга на манер чипсайдских сплетниц, и я, утомленный лицемерием чудодея, решил завязать разговор с молодым индейцем. «Гусперо», - сказал я, ударив себя в грудь. Потом наставил палец на него и воздел руки вверх, изобразив тем самым живой вопросительный знак. «Маммичис», - ответил он. «Вовсе не Джозеф? - Он покачал головой. - А что же тогда молол здесь этот тупоумный старый святоша?»

Индеец поймал мой взгляд, брошенный на Кудесника Калпеппера: я смотрел на него не с большей дружелюбностью, чем приговоренный к повешению смотрит на петлю. Калсется, он что-то угадал в моих мыслях и свирепо пробормотал: «Мановессас». - «Что ж, приятель, все это очень интересно. Почему бы нам не погулять вместе и не обсудить то да се? Ты не против, если мы что-нибудь разопьем? - Я поднес сложенные руки ко рту, изображая глоток из бокала, чем вызвал у него улыбку. - Мы собираемся поизучать Писание, - сообщил я мистеру Мильтону. - Вы нам позволите?»

Хозяин махнул в мою сторону, не снизойдя даже до кивка, и мы с Джозефом - прошу прощения, Маммичисом - зашагали в сторону леса. По счастью, вышло так, что при себе у меня оказалась фляжка с крепкой настойкой.

- Охотно верю, Гус.

- Спасибо за веру в меня, Кейт. Можно попозже выпить за твое здоровье? Итак, очень скоро мы с Маммичисом беседовали самым дружеским образом. «Дерево», - сказал я, указывая на ствол, к которому мы прислонились. - «Михтук». - «Ветер», - я показал рукой на ветви, качавшиеся на ветру, и надул щеки. «Ваупи». - «Земля», - я ткнул пальцем в травяной покров. «Ауке». - «Слушай, ты замечательный парень».

Джозеф положил руку мне на грудь. «Ваутако- науог. Человек в плаще. Английский человек». - «Да, я ношу плащ. Лондонской зимой нужная вещь». - «Чаукуакок. Люди с ножами. Английские люди. - Он показал в сторону поселения братьев. - Сердца из камня». - «Я знаю. Нрав у этих набожных людей мог бы быть и помягче». - «Они пришли с изнанки мира отобрать наш мир». - «А вот это очень похоже на правду, не так ли? Почему бы нам не выпить еще за их погибель?»

Скоро мы расправились с фляжкой до последней капли и бросились бегом через лес с выкриками «Ура!» и «Эгей!», которым я его обучил. Он мчался стрелой, а меня переполняло счастье - и знаешь, Кейт, в этом диком уголке я чувствовал себя свободным. Помнишь Элеэйзера Лашера? Первого англичанина, которого мы с мистером Мильтоном встретили, когда блуждали? Я ему тогда позавидовал. Я позавидовал его свободе.

- Ты меня спрашивал о нем и раньше, Гус. Он единственный носил медвежью шкуру, как индеец. Я привыкла видеть его каждое утро по понедельникам, когда он приходил меняться товаром. Он приносил меха и мясо, а мы давали ему сыр, молоко и всякое такое. Держался он всегда спокойно. Думаю, он жил один.

- Ты права как всегда, Кейт. Он жил в глубине леса. И я намекнул мистеру Мильтону: вот, дескать, это именно тот человек, который может нам побольше рассказать об индейцах. Наш хозяин проникся к ним глубоким интересом после содержательной беседы с преподобным Калпеппером, поэтому я подошел к Элеэйзеру на рынке.

- В понедельник утром?

- Точно. Он согласился с нами поговорить и, по выражению мистера Мильтона, ознакомить нас с их языческими повадками. И вот на следующее утро он снова привел нас к своей бревенчатой хижине у реки. Конечно, нам пришлось войти в лес, и мистер Мильтон схватил меня за руку, как только почувствовал сомкнувшуюся вокруг него темноту. «Змеи здесь водятся?» - спросил он. «Да». Помнишь голос Элеэйзера - медленный, запинающийся? Я думаю, причиной тому была его борода.