Александр Корчак - Не лучший день хирурга Панкратова Страница 19

Он вспомнил: едва живой бомж оказался коллегой, если, конечно, не соврал и не запутался в своих глюках. И главное, что-то знакомое померещилось Панкратову в этой заросшем серой шерстью одутловатом лице. Да и голос. Кто же он, черт возьми, этот отравивший все приемное отделение гнилостным запахом, всеми забытый, брошенный человек? И почему он должен как-то влиять на меня? «Все непонятно, но в этом что-то есть», – задумался он.

Панкратов вспомнил, что собирался позвонить насчет него в 68-ю больницу. Он схватил телефонную трубку, набрал номер приемного отделения больницы, представился, попросил соединить его с главным. Кажется, именно там работал Игорек с параллельного потока... «Как его бишь? Да, вспомнил, Иванов». Точно, Иванов! Через минуту раздался жизнерадостный голос:

– Здорово, Андрюха. Какие проблемы? Прости, забыл твое отчество.

– А я – твое, – засмеялся Панкратов. – Да мы ведь тогда про отчество ничего не знали. Другое дело – кликухи.

– Точно. Как сейчас помню, ты был Иванушкой, поскольку зачесывал светлые патлы до самых бровей.

– Молодец, помнишь, а ты под битлов косил.

– Так вот, у меня к тебе вопрос. Сегодня ночью к нам по скорой мужика привезли. Фамилия Андросимов, то ли Андрогин.

– Постой, постой! Андрогин... это же, Андронов. Прекрасно образованный парень, Платона читал, неплохим хирургом был, но... иногда любил, сам понимаешь, выпить. Да, впрочем, кто тогда этим не занимался.

– Похоже на то. Только он сейчас... увы, далек от прекрасного. Но вроде все соображает. У него тотальная гангрена правой нижней конечности, придется, очевидно, делать вычленение. Вот такие вот дела, Игорек. Я чего звоню. Может быть, необходимо кому-то сообщить о нем? Все-таки из нашей гильдии мужик. Хочется как-то помочь ему. Да и в таких случаях, всегда как бы примеряешь на себя. В общем, плохо. Упаси и помилуй Господи от такого конца.

– Все понял, попробую навести справки, да и сам с ребятами обязательно подъеду. От нас что-нибудь нужно?

– Да нет, как будто бы все есть или, по крайней мере, скоро будет.

– Андрюша! Ты уже сам его оперируй. Наслышан о твоих успехах. Рад за тебя.

– Да брось ты, какие там успехи, все более по мелочам работаем.

– Не скромничай.

– Подожди, а что же с ним все же стряслось?

– История самая банальная для того времени. Его горячо любимая жена сбежала с новым русским. Детей забрала, квартиру. Да еще какие-то гадости по инстанциям писала, что, мол, алкаш, хулиган. Красивая баба, соблазнительная. Валька, конечно, поддавал, но не больше, чем другие. А здесь взялся за пузырь крепко. Причем чем дальше, тем больше. Сам понимаешь, как это нередко бывает, когда рушатся наши тылы – пропадает мужик. Пытались его вытащить из болота, да не смогли. Слетел он с катушек, вроде как даже сознательно себя губил. Мы его прикрывали, пока не вляпались... Отхватил он, по этому поводу, пол мочевого пузыря больному – за опухоль принял. Слава Богу, что еще пациент выжил. Но из больницы ему пришлось все-таки уйти. Говорят, в провинцию подался. Потом уже каких-то вразумительных сведений о нем мы не имели, поскольку Валентин ни с кем из наших контакты поддерживать не хотел. Категорически отказался. Кто-то говорил, что он бомже-вал где-то в Подмосковье, ездили наши ребята, но нигде не нашли. А ведь здорово мужик начинал свою карьеру! Жаль.

Спешно простившись с Игорьком, Панкратов еще долго в шоке от полученной информации держал трубку в руке, не опуская ее на рычаг.

«Надо же, Валька Андронов! Спортсмен, отличник, он уже с первых курсов был на примете у преподавателей. Способный, вдумчивый, до чертиков везучий. Начал оперировать у самого Петровского и пошел в гору... Женился с помпой, да еще на какой-то министерской дочке. Да, точно! Помню, помню! Что-то случилось, какие-то неудачи... и пошла кривая вниз. Только и это не все. Было еще лето!»

Лето, то далекое лето, когда Панкратов с группой студентов проходил практику в подмосковной больнице под руководством аспиранта последнего года обучения Валентина Андронова, выдалось душным и сухим. Может быть, поэтому взбесился слюнявый боксер, живший у сторожа школы, где поселились практиканты. С неожиданной осатанелой прытью кинулся пес к горлу мирно лежавшего на раскладушке у открытого окна Вальки Андронова. И тот спасся от мертвой хватки лишь тем, что выскочил из школьного окна на спортплощадку и завис на перекладине футбольных ворот. Под его сжавшимся от ужаса телом бесновался, прыгал, брызжа слюной, пес. Все от страха разбежались.

Этого кошмара не видел разве что Панкратов, расположившийся с учебником на берегу сплошь затянутого осокой озера. Оторвало его от книги мимолетное видение: мимо пулей пронесся, как видение, человек и плюхнулся в темную воду. Раздалось бульканье и наступила тишина. Интересно, что за ним никто не гнался. Наступила тишина. Слышны были только стрекот кузнечиков, да зудели надоедливые комары. А человек, между прочим, не выныривал, а выбулькивали на поверхности совсем нехорошие прощальные пузыри. Недолго думая, Панкратов кинулся в озеро, проваливаясь в тине, вслепую нашарил обмякшее тело и выволок его на берег. Применил все положенные в таких случаях реанимационные мероприятия. Довольно ощутимо похлопал его по щекам.

– Ну, ты че? – едва шевеля языком, своеобразно поблагодарил его спасенный, оказавшийся Валькой Андроновым. От него нещадно несло спиртным. Потом выяснилось, что разбушевавшегося пса уняли, а перепуганный Андронов, не заметивший от стресса ни растяжения голеностопного сустава, ни перелома ключицы, случившегося при прыжке из довольно высокого окна, ахнул по случаю пережитого им полстакана медицинского спирта и свалился в сомлевшие от жары лопухи. Он лежал, тая от радости сохраненной жизни. Как вдруг, прямо над ухом, раздался заливистый лай. В невыразимом ужасе, последним рывком загнанного животного, ринулся куда глаза глядят, увяз в озере и захлебнулся бы там со всеми своими скрытыми еще травмами, если бы не подвернувшийся Андрей. Впоследствии герой получил от декана знаменитые часы, а собачка, гавкнувшая над ухом Вальки, оказалась безвредным, лохматым щенком по кличке Кузя.

Пока Андронов поправлялся в тамошней больнице, Кузя неотступно ходил за ним и даже ночью дежурил под окном его палаты. Может быть, осознал свою вину, а может, был прельщен лакомствами, которые в изобилии носили пострадавшему девушки. Все это сейчас вспомнилось Панкратову с необычайной ясностью. Сблизиться им так и не пришлось, слишком высоко взлетел после окончания аспирантуры Андронов. А Панкратов, наоборот, начал свою трудовую деятельность как раз с той самой сельской больницы.

«Видать, действительно все в этом мире неспроста», – опять подумал Андрей, направляясь к больному.

Панкратов быстро спустился в приемное отделение. Перед входом в палату переодел халат, надел маску, бахилы. В палате Петр Петрович вместе с перевязочной сестрой колдовали над ногой Андронова, обрабатывая ее дезинфицирующим раствором и оборачивая простыней. Увидев шефа, Петр снял перчатки, сказал:

– Я сейчас вам последние анализы покажу. – Он быстро вышел из палаты. Панкратов пощупал пульс больного.

– Ну, как дела, коллега?

– Кусок дерьма, а не коллега... Меня теперь и мама родная... – тяжело задышал он. – А я тебя сразу узнал... Значит, Андрей Викторович, говоришь, оперировать будешь? Вычленять? Ну, ты смелый малый. Хотя другого варианта у меня, я так понимаю, нет. Давай хотя бы я тебе бумажечку подпишу, что я настаиваю на операции, а то поимеешь ты неприятностей. Знаю я этих бумагомарателей, повидал их в своей жизни предостаточно.

– Не надо, напишешь, когда поправишься.

– А что, и такой вариант возможен?

– Вполне, а иначе зачем бы мне тебя было оперировать?

– Слушай, – он показал глазами, чтобы Панкратов нагнулся, – просьба есть...

– Излагай. Кому сообщить?

Видно было, как он напрягся, этот вопрос ему был не безразличен. Он закрыл глаза, помолчал, а затем с трудом произнес:

– Нет, не надо, все это было очень давно, в другой жизни. Да и было ли?

– Как угодно. Приедут твои коллеги из 68-й больницы, но уже, наверное, после операции.

– Прости, но просьба у меня будет, забота одна меня мучает: пес, что возле меня прикармливался, пропадет он. Дружбан он мой вроде последний.

– Говори, как он выглядит, разыщем мы твою псину. Мы этих несчастных нашим пищеблоком поддерживаем.

– Кузя его зовут, двормейстер, мордой, теперь, наверное, на мою похожий, – пытался он рассмеяться, но глухо закашлял. -На Ордынке, возле кафе, там должен быть.

– Лады, коллега. Тогда до встречи на месте. Места встречи, как говорится в известном фильме Говорухина, изменить, к сожалению, нельзя.

– Прости, и еще... – из-под темных век мольбой блеснули карие глаза: – Не надо мне, Андрюша, жить, сам понимаешь, Господь двух шансов не дает. А ты ведь меня уже раз спасал. В общем, я отмучился. Будь другом, сделай так, чтоб кончить всю эту кутерьму... невмоготу уже.