Полина Дашкова - Игра во мнения Страница 19

Ежедневный доход рядового работника фирмы доходил иногда до пятисот долларов. Работники эти были в основном жителями ближнего зарубежья, симпатичные девушки-зазывалы, крепкие солидные юноши-охранники. Были также бригадиры, казначеи «носчики », уносившие проигранные деньги из палаток от греха подальше. Имелись и специальные группы боевиков, на случай внезапной агрессии со стороны проигравшегося в пух и прах клиента.

Клиенты попадались разные, не только наивные небогатые провинциалы, но и вполне искушенные состоятельные люди. Однажды проигрыш составил сто пятьдесят тысяч долларов. Проиграл их скромный гражданин. До сих пор остается загадкой, зачем ему понадобилось прогуляться по торговому комплексу «Лужники» с такой суммой наличными и что его заставило, помахивая кейсом, заглянуть в стеклянную палатку поглазеть на компьютерные тараканьи бега. Неужели так прельстила перспектива получить бесплатно видеомагнитофон? Или его вдохновил на участие в азартной игре шикарный шашлык из осетрины, который он съел перед этим в шашлычной напротив?

Если клиент, не отлипая от экрана, стараясь отыграться, решался взять в долг у незнакомых болельщиков, которые, разумеется, были подставными, то иногда это кончалось продажей квартиры. Ведь с долгами надо расплачиваться.

Однажды в роли клиента выступил целый коллектив, детский танцевальный ансамбль из Якутии. Подростки, впервые попавшие в столицу, да еще в Лужники, так увлеклись соревнованием компьютерных зверюшек, что незаметно просадили не только все свои карманные деньги, но и чужие, которые охотно одалживали им взрослые болельщики. Вот тут и пришлось вызвать мобильную группу боевиков, чтобы якутские малолетние плясуны не разбежались. Нет, никаких крайних мер боевики применять не собирались, избави Бог. Они просто задержали подростков до тех пор, пока сопровождавшие группу педагоги не нашли возможность заплатить все сполна.

Вообще на крайние меры шли редко. Если только попадались совсем уж нервные, неуправляемые клиенты, которые начинали слишком активно качать права, категорически отказывались платить или пытались вернуть проигранное. Способы воздействия были просты и эффективны. Упрямцев приглашали либо затаскивали насильно на переговоры в какое-нибудь безлюдное место и били. Так же поступали с теми «низовыми» работниками, которые пытались жульничать, присваивали часть дневной выручки. Вообще дисциплина была строжайшая, структура держалась крепко, не терпела разгильдяйства и мелкого жульничества.

Получались ли в результате этих разборок трупы, и сколько именно, до сих пор неизвестно. Москва-река хранит много неразгаданных тайн. Когда всплывает на поверхность очередной утопленник, бывает сложно разобраться, стал ли он жертвой несчастного случая, сам ли решил свести счеты с жизнью или кто-то помог ему в этом.

Конечно, в местное отделение милиции шел поток заявлений от потерпевших. Жалобы писались в прокуратуру, в МВД, даже президенту. Сотни жалоб, отчаянных, слезных. Но ни по одному из заявлений уголовные дела не возбуждались. Признаков преступления не было. Ни малейших признаков. Все двенадцать фирм, занимавшихся компьютерными «лоходромами», были официально зарегистрированы, имели лицензии на свою прибыльную коммерческую деятельность, которая вплоть до 1997 года не подпадала ни под одну из статей Уголовного кодекса.

Игра есть игра. Кому-то везет, кому-то нет. Компьютер – машина умная, беспристрастная. Это вам не ловкие руки жулика-наперсточника или карточного шулера, Даже не рулетка в казино, которой можно управлять при помощи дистанционного пульта.

Во главе всей этой умной и честной системы стояли трое. Бывший зек Вадик, бывший афганец Валера и выпускник театрального училища Михля. Они не ожидали, что дело их так разрастется. Начинали с ерунды. Теперь у них было все, о чем они мечтали, и даже больше.

Валера держал в подземном гараже своего дома, выстроенного в элитарном дачном поселке на Минском шоссе, семь автомобилей самых дорогих и модных марок. Даже просто смотреть на них, залезать в салоны, крутить руль было для него счастьем. А когда на недозволенной скорости по ночному шоссе он вез в собственном «Мерседесе» или джипе в свой дом очередную девушку немыслимой красоты, и музыка играла, и девушка млела, готовая на все, Валера испытывал полное, гармоничное, бесконечное блаженство. Ради таких минут стоило жить.

Михля получал удовольствие от самого процесса добывания денег, больших денег, очень больших денег. Ему нравилось чувствовать себя победителем в интеллектуальных поединках с Уголовным кодексом, с милицией, с налоговой инспекцией, с главарями крупнейших криминальных группировок Москвы, которые, безусловно, не обошли вниманием успешных предпринимателей. Михля умел и любил выкручиваться из безвыходных ситуаций, договариваться с теми, с кем в принципе договориться невозможно.

Когда собирались все трое, Михля, выпив французского коньяку, произносил один и тот же монолог, более или менее связно, в зависимости от количества выпитого.

– А вы помните, – спрашивал он, – как убеждали меня, что я не прав?

За этим вступлением следовали внимательные, пронзительные взгляды в глаза обоим собеседникам и пауза, долгая и значительная, какие бывают только в театре.

Вадик и Валера, как правило, ничего не отвечали, и Михля продолжал:

– Вы оба не понимали, что за чудо эта маленькая, хитренькая компьютерная программа и почему она стоит так дорого. Вы даже кинуть меня хотели, думали, у меня совсем крыша съехала. Жаль вам было денег на программу, на компьютеры, на аренду ларьков. Молчите? Ну и правильно! Что вам еще остается?

Тут Михля выразительно шмыгал носом и вытирал слезу, иногда воображаемую, а иногда и вполне реальную, мокрую, соленую. Все зависело, опять же, от количества выпитого.

Если Михля слишком распалялся, Вадик напоминал ему о своих шашлычных. Он был уверен, что главной причиной успеха их бизнеса стал волшебный запах мангала, который притягивал к себе толпы, как магнит железную стружку. И, в общем, это было правдой. Палатки, расположенные вблизи шашлычных, приносили значительно больший доход по сравнению с теми, что существовали сами по себе и работали только при помощи зазывал. Но лично для Вадика шашлычные оставались всего лишь грубым эскизом будущего ресторана.

Все свое свободное время Вадик проводил в маленьком старинном особнячке в центре Москвы, в Старопечатном переулке. Там стучали молотки, рычали дрели, пахло краской, свежим деревом, было трудно дышать от известковой пыли. Ремонт здания длился больше года. Мечта о ресторане воплощалась в жизнь значительно медленней и мучительней, чем ему казалось когда-то. Она, эта ароматная, волшебная, дивная мечта, пожирала всю его долю в общей прибыли.

Еще давно, в девяностом году, когда был жив несчастный алкоголик дядя Костя и ничего еще не началось, Вадик присмотрел двухэтажный каменный особнячок в Старопечатном переулке, такой красивый, запущенный и несчастный, что щемило сердце. Там были грязные коммуналки, мутные окна, облупленный вонючий подъезд. Но для Вадика все это представлялось временными, пустяковыми трудностями. Он долго ходил вокруг, размышляя, как можно все здесь устроить, с летней верандой, с небольшим садиком. В течение следующих бурных пяти лет он навещал особнячок не реже раза в месяц и скучал по нему, как по родному дому, которого у него, сироты, никогда не было. Мысль о том, сколько может стоить аренда и ремонт, сколько денег потребуется на взятки чиновникам в разных инстанциях, никогда его не мучила. Он свято верил в исполнение своей мечты, не допускал иных вариантов. И был прав.

Дело их развивалось. Настал момент, когда Вадик спокойно оформил аренду особнячка и принялся ездить по дизайнерским фирмам. Он придирчиво оценивал разные предлагаемые проекты, пока не выбрал лучший. Теперь каждый вечер перед сном, лежа в постели, он рассматривал альбом с картинками, на которых подробнейшим образом изображались интерьеры его ресторана. Картинки в альбоме были яркие, красивые, стильные, дизайнер не поленился нарисовать даже тарелки на столах, даже кухонную утварь, фигурки поваров в колпаках, официантов с бабочками, посетителей в вечерних туалетах.

Все это оживало перед восхищенными глазами Вадика, двигалось, дышало, звучало, сперва как в мультфильме, потом как в игровом кино, наконец становилось теплой, объемной, ароматной реальностью. Вадик засыпал совершенно счастливый.

Вместе с дизайнером он ездил по магазинам, выбирал самые дорогие дверные ручки, самую изысканную итальянскую сантехнику для туалетов. Униформу для швейцаров, поваров, официантов и уборщиц он собирался заказывать в лучшем ателье Москвы. О том, сколько все это стоит, Вадик не думал. Он знал, что денег у него достаточно, с каждым днем все больше.