Борис Мишарин - Ангел возмездия Страница 19

Михась все время задумывался, что делает у Корнея Товстоногов? «Он же может только обтяпывать скользкие делишки, наверное, считается у Корнея советником по науке и темным делам», — размышлял Николай.

Петр Ильич, увидев Михася, подлетел к нему, как старый знакомый, раскинул руки, чтобы обнять, но Николай протянул руку, чтобы остановить его. Товстоногов мгновенно перестроился, ухватился за нее двумя своими и долго тряс, приговаривая, как он рад встрече. Николай Владимирович демонстративно поморщился, буквально вырвал руку, достал носовой платок и вытер правую ладонь, выбрасывая платок в мусор, повернулся к Елене и увел ее танцевать. Это заметили все. Понимая, что рейтинг Худого с этого времени упал, размышляли — станет ли Корней вообще теперь держать его при себе? Но Корней не собирался расставаться с Худым, понимая, что тот еще ему пригодится, но решил присматривать за ним, считая, что тот может переметнуться в другую группировку или к ментам. А после этого случая его обязательно постараются переманить противники из конкурирующих группировок, высосать из него всю информацию и выбросить на произвол судьбы. Таких не уважали и в мафии. Если он не глуп, то откажется от всех предложений и сможет немного подняться, если согласится, туда ему и дорога… в тартар. Корней подсел попозже к Михасю.

— Вижу, не ладите вы с Петром Ильичем. По правде сказать, человек он, конечно, дерьмовый, но не ожидал от вас такой ненависти к нему.

— Это не ненависть, Антон Петрович, это презрение, не более, он не «заработал» даже и на нее. Вы же тоже временно его используете, такие не нужны никому, может, разве, в НИИ — проводить через них грязную работу, не пачкая имя. Такие поддержат любое начинание, но и предадут тебя, почуяв выгоду.

Корней понял, что Михась все еще обижается на НИИ, не может простить своего увольнения, обнял Николая за плечо.

— Да бог с ним, с Товстоноговым, Николай Владимирович, я рад, что встретил и не ошибся в вас.

Михась щелкнул пальцами, подскочил официант.

— Накрой отдельно на троих — нам с Антоном Петровичем по коньячку и лимончик, бокал красного вина…

— С шербетом, — подсказала Лена.

— С шербетом, — повторил Николай. — Пойдем, Антон Петрович, отдохнем от толпы.

Они встали, удаляясь из зала в отдельный кабинет, чувствуя спиной завистливые взгляды. Михась с Леной сели на диван, она прижалась к нему, положив голову на плечо, Корней сел напротив, набивая табаком свою неизменную трубку, закурил, с наслаждением затягиваясь дымом.

— Смотрю я на вас — и на душе как-то светлеет, приятно посмотреть на красивую пару, когда все прекрасно и в глазах полыхает любовь. Не стану скрывать, не было у меня в молодости женщины и нет до сих пор, которой бы я мог вот так положить голову на плечо, времянок было много, но настоящей любви не было. Нет, я не завидую, я радуюсь за вас. Леночка стала мне словно дочка, своих у меня нет. Промотал я молодость по тюрьмам и лагерям, наглотался вдоволь романтики, а хотелось бы, чтобы вот так кто-нибудь положил мне голову на плечо, прижался ласково и сказал «па-па».

Может, впервые в жизни Корней расчувствовался, проявил сентиментальность, но его действительно тянуло к этой паре и он понимал, что это не действие алкогольных паров, слегка гипертрофировавших его чувства.

Лена ласково взглянула на Николая, поцеловала его в щеку, чего раньше никогда не делала при посторонних.

— Я думаю, Коленька меня простит, что говорю ему не тэт а тэт, но если вы, Антон Петрович, называете меня своей приемной дочкой, то вам следует знать, что вы скоро станете дедушкой, а ты, милый, папочкой.

Лена теснее прижалась к мужу, пряча лицо на его груди. Михась отстранил ее от себя, рассматривая ее лицо, словно видел впервые, потом стал целовать всю — губы, щеки, нос, лоб, уши, шею. Взял на руки, закружил по кабинету.

— Умница ты моя, славная девочка, как же я люблю тебя, родная! У нас будет ребенок, это так здорово!

Корней крутился около него, не зная, как подступиться, потом обнял их обоих, что-то шепча нечленораздельное. Николай с Леной заметили, что на его глазах проступили слезы. Слезы, впервые появившиеся на его лице за последние 53 года, — в школе и позже он никогда не плакал. Он ничего не говорил, продолжая шептать что-то про себя, потом попросил:

— Поедем ко мне.

Несмотря на уже поздний час, Лена с Николаем согласились, не хотели расстраивать старика, который отнесся к ним, как настоящий отец. Они вышли из кабинета обнявшись, прошли мимо ничего не понимающих гостей, которые тоже увидели слезы на глазах Корнея, и более уже не появились здесь в тот вечер.

Гости еще немного посидели за столом, гадая, что же случилось, но к единому мнению не пришли и разошлись по домам, домысливать свои соображения. Примерно догадался только Худой, но не сказал никому ни слова, он все опошлил в своих суждениях, считая, что Елена специально попросила Корнея стать крестным, зная о том, что он растает от такого предложения. Худой «накручивал» события: «Теперь все захватят Михаси и Корней станет петь под их дудку. Но ничего, я сломаю это трио. Интересно, как отнесется Михась и Елена к тому, что ее пытались изнасиловать на катере и организовал все это Корней руками Лютого? — рассуждал он. — Не зря же я поил этого тупорылого амбала и вытягивал из него информацию, да еще выслушивал его пьяные бредни».

Корней и Николай с Еленой подъехали к коттеджу, но Антон Петрович не пошел к себе, он повел гостей в соседний коттедж, практически такой же, как у него самого. Николай с Леной не понимали, зачем потащил их сюда Корней — чувствовалась, что здесь очень давно никто не жил, а может, и вообще никто не въезжал. Новая современная мебель запылилась от времени, диваны и кресла стояли накрытые чехлами, на окнах можно было рисовать пыльные узоры. Лена выглянула в окно — мощные прожектора освещали когда-то ухоженный дворик, засыпанный сосновыми шишками и ветками, на клумбах росла пожухлая трава. Летом цветы не высаживались, и значит, коттедж стоял одиноко с весны. Ей вдруг захотелось побродить по этому соснячку, прислониться к дереву и помечтать, набираясь сил и энергии. Мысли прервал Корней.

— Я купил его еще зимой, — не хотелось, чтобы рядом жил какой-нибудь отморозок из областной администрации или еще откуда. Хороший сосед многое значит, а понимают это те, кто имел возможность пожить рядом со скандалистом или пьяницей. Теперь это ваш коттедж, заезжайте, обживайтесь. Я скажу, здесь все приберут, вымоют завтра же, дворик почистят. Своих горничных навязывать не стану, сама, Леночка, подберешь себе прислугу.

— Да-а, но как же…

Корней не дал договорить Михасю.

— Не надо слов, Коля, — он впервые назвал его по имени. — Для кого я наживал все это богатство? Для государства? Нет у меня наследников, никого нет, и я не хочу, чтобы после моей смерти все досталось таким, как Товстоногов. Будет у вас сын или дочь — вот и пусть владеет всем этим, хоть на старости лет понянчусь с внуком или внучкой. Все завещаю вам — и тот коттедж, — он махнул рукой на свой, — и деньги на счетах в России и за границей, — многое, что есть у меня. Но об этом поговорим отдельно. А сейчас пойдемте ко мне, пора отдыхать, Леночке нельзя переутомляться.

Корней собрал всю прислугу и охрану, объявил всем, что Лена — его приемная дочь и отныне хозяйка в доме, ее муж, Николай Владимирович, тоже хозяин здесь, как и я, это моя семья и прошу ее уважать и слушаться. Распространяться об этом никому не стоит без особой на то надобности.

Круто изменилась судьба Николая и Лены. Не владевшие ничем, они в одночасье стали богаты, очень богаты. Российские банковские счета, новый коттедж Корней оформил на Николая, а свой переписал на Леночку, как и счета за бугром. Теперь Корней не имел ничего, кроме учредительства многих крупных фирм и заводов. Он постепенно вводил Николая в курс всех своих легальных дел, но мафиозные моменты оставлял для себя, не посвящая в них никого. Пока Николай, в основном, прибирал к рукам радиозавод, контролируя его деятельность, прижал в финансах и вольной жизни директора, не решаясь на его замену по простой, банальной причине — отсутствия достойного кандидата. Приглядывался к заместителям, но не видел в них самостоятельного руководителя, способного вывести завод на качественно новый уровень.

А Корней решил обрубить все концы, которые смогут его в дальнейшем как-то компрометировать перед Михасем. И решил он сделать это сам, лично, не доверяясь никому. Переговорив с Лютым, он вызвал Худого к себе.

— Ты должен помочь мне, Петенька, в несколько необычном для тебя деле. Завелся в нашей среде человечек, правильнее сказать покойничек, который готовит для меня подлянку. Лютый попытается расколоть его, но все ли он скажет, все ли отдаст — неизвестно. Ты должен поприсутствовать при этом и определиться, прежде чем его отправят на тот свет — все сказал гнида или нет, пытать его дальше или закончить. Ты мужичок умный, никогда меня раньше не подводил, думаю, не подведешь и в этот раз, сможешь поработать в качестве детектора лжи.