Алексей Мальцев - Призрачно всё... Страница 19

Савелий втянулся: он и сам теперь смотрел с удовольствием отснятый материал, периодически мастурбируя. Странно, но туалетные кадры стали возбуждать его.

Его здорово заводила мысль, что в тех местах, которые он столь беззастенчиво созерцал, никто никогда не догадывался навести макияж или прическу — завивку. В данном ракурсе девушки, не подозревая о том, что за ними пристально наблюдают, были как бы сами собой, без грима и масок… Они были настоящими, какими их создала природа. Это подкупало Савелия больше всего.

Девушки беззаботно щебетали друг с другом, писали, меняли тампоны и прокладки и не догадывались, что в этот момент ведется трансляция… Особенно умиляли Савелия разговоры по мобильнику во время бегущих струй. Неужели не слышно?! Он бы на их месте уж точно сначала закончил «оную манипуляцию», а уж потом бы ответил на звонок.

Он не подозревал, что так много женщин предпочитает носить стринги, выпуская тем самым свои «круассаны» на свободу. Понятно, когда подобное белье носят студентки или школьницы, но чтобы этим баловались типичные представительницы бальзаковского возраста. Вот уж, действительно, век живи, век учись.

Во время одного из таких «просмотров» он вдруг увидел божественную попку. В ней было что-то такое, от чего он не мог оторвать глаз. Мгновенно возбудившись, почти тут же кончил… Расплата за удовольствие пришла позже: женщина оказалась не фотомоделью, не манекенщицей, а его матерью. Он и не подозревал, какое потрясающее белье носит самый близкий ему человек.

Мир окружающий не рухнул, вулкан под зданием не проснулся, все двигалось привычным чередом, когда он закончил просмотр. Разумеется, он сотрет, уничтожит все, что касается мамы. Это даже не обсуждается. Никто не должен этого видеть! Ничьи похотливые глаза! Но как сотрешь все это из собственной памяти? Как? Так и стоит перед глазами, так и стоит…

Таких ощущений он бы никому не посоветовал… С тех пор он не мог спокойно переносить материнские ласки. Начал всячески избегать проявлений сыновней нежности. Ольга, конечно, не находила этому объяснений. Он же не мог ей признаться.

Первое желание Савелия было — убить Атлета за то, что тот втянул его в эту грязь. Но вскоре, после очередной дозы, желание угасло, как и многие другие. Где он сможет доставать такие «бабки»? Прорицатель — это кормилец, как ни крути.

Что там Урсул плел про его мать?

Наркотик в биксе

Так и не уразумев причины, из-за которой партнер бесцеремонно потушил столь многообещающе разгоравшийся костер, Люси нехотя натягивала на себя кружевной пеньюар и удивленно вращала слегка отекшими глазами.

— Тебя что, замкнуло? Это на «скок-поскок» у тебя реакция такая? Как у меня на цитрусовые? Так предупредил бы, я бы иначе выразилась…

Видя, что Изместьев никак не прореагировал на ее слова, Люси схватила его за ремень и, повернув к себе, слегка встряхнула:

— Алло, конюшня! У тебя что, свечи залило? Так просушим мигом! Мы не звери, в конце концов!

Ее партнер отвел глаза в сторону, продолжая методично застегивать рубашку. Это явилось последней каплей: Люси толкнула его на кровать, а сама, подобно коршуну над ягненком, грозно нависла над ним, перекрыв все пути к отступлению.

— Я могу услышать внятно: в чем дело?

— А, да-да, конечно. — Аркадий суетливо попытался отодвинуть ее в сторону, но с таким же успехом можно было пытаться двигать памятник вождю мирового пролетариата на площади перед оперным театром. — Но чуть позже, а то вылетит из башки, после не задует…

— Я тебе сейчас так задую, что сквозняк останется на всю оставшуюся, что называется, — с этими словами она занесла руку для удара. — Ну, будешь оброк отрабатывать, слизняк, али нет?

— Сколько у тебя кокаина? — долетело до ее ушей, мгновенно «обесточив» отведенную руку. — Много или нет?

Злость и обида куда-то улетучились, уступив место любопытству.

— Ты случайно не из отдела по борьбе с незаконным оборотом наркоты, парниша? — осторожно поинтересовалась Люси.

— Гораздо хуже, — решил наступать «по всем фронтам» Изместьев. — Я сам наркоша со стажем.

Через несколько секунд доктор впервые в жизни держал в руках полиэтиленовый пакетик с белым порошкообразным веществом.

— Надо же, совсем как в кино, — усмехнулся он, засовывая пакет в карман джинсовки. Следующие слова он выпалил в приказном тоне: — Одевайся резко, ты мне понадобишься.

Оставшись без пакетика, Люси сникла:

— Ты хоть знаешь, сколько стоит сия безделица? — медленно одеваясь, она то и дело бросала взгляд на карман его куртки. — Я бы на твоем месте так не шутила.

— Надеюсь, что немало, — съязвил Аркадий, нетерпеливо щелкая пальцами. — И запомни, я не думаю шутить! Мы идем на дело, все серьезно. Шевелись, твою мать!

Под монотонное гудение лифта доктор подробно инструктировал «пациентку»:

— Ты должна его зацепить, заинтриговать… Он должен выйти из машины. Хоть замуж просись, хоть задницей сверкай, но вымани его, усекла? Придумай что-нибудь, времени у тебя достаточно будет.

Девушка с трудом вникала в сущность сказанного, растерянно моргала, ее знобило. Изместьев слышал стук ее зубов.

Усевшись за руль «тойоты», Люси простонала:

— Куда я сейчас поеду? Ты в меня столько шампусика влил!

— Аккуратненько, не спеша, — наставнически вещал «инструктор по вождению», — транспорта на дороге быть не должно, так что… вперед!

Разъезжать по ночному городу с пьяной водительницей за рулем Аркадию еще не приходилось. Мощная иномарка набирала скорость за считанные секунды. Пролетев по Комсомольскому проспекту, свернули на улицу Луначарского.

— Не гони ты так, — орал испуганный доктор, — чай, не на пожар! У нас впереди еще уйма времени…

— Которую мы могли бы потратить, — не преминула обиженно вставить Люси, — на нечто более приятное, нежели искать эту твою… как ее… автоклавную.

— Она не моя, — огрызался Изместьев. — Она есть собственность муниципального здравоохранения.

— Так на кой черт она тебе сдалась? — прохрипела постепенно трезвеющая Люси, затормозив перед мигающим светофором.

После долгих препирательств и нескольких ударов, к счастью, не достигших цели, к шести утра наши герои наконец заняли удобную позицию в парке городской больницы. Напротив автоклавной. Люси тотчас задремала, но через несколько минут доктор растолкал ее:

— Не спи! Если лицо будет заспанным, никто тобой не заинтересуется. А нам треба, чтобы водила на тебя клюнул…

— Ну, ты же клюнул, — без всякой задней мысли констатировала девушка. — Правда, наживку, как я теперь понимаю, к сожалению, не очень глубоко заглотил.

Ничего не ответив, Аркадий продолжил «инструктаж»:

— У самых ворот, видишь, вон там, остановится «газель», как на «скорой»… Водила начнет таскать биксы.

— Какие еще биксы?

— Такие металлические блестящие круглые саквояжики, — нетерпеливо «разжевывал» доктор то, что для него самого было давно пройденным материалом. — Ты подойдешь, пожалуешься на машину, там, мотор заглох или чего еще… Тормоза шалят, к примеру.

— Ха! Это ж надо… У «тойоты» ничего не шалит и не глохнет. — Люси повертела наманикюренным пальцем у виска. — Придумай что-нибудь другое.

— Это ты думай, как привлечь его внимание. Главное, он должен выйти, оставив биксы в салоне. А дальше — дело техники.

Спустя полчаса Изместьев затаился в кустах неподалеку от того места, где должна была припарковаться «газель», чтобы «затариться под завязку» биксами со стерильным материалом, а потом развести их по отделениям городской больницы. Обычная рутинная процедура, доведенная до автоматизма. Здесь никто подвоха не ждет.

Если биксы в отделение не попадут, то все плановые операции, в том числе и медаборты, будут отменены. Их перенесут на следующий день. Таким образом, сутки будут отвоеваны. Плод, из-за которого из середины века в его начало был «делегирован» Карл Клойтцер, останется в утробе матери. Пусть ненадолго, но это уже кое-что!

Конечно, доктор выбрал крайне опасный — криминальный — способ. Но ставки в игре чересчур высоки…

«Газель» подъехала раньше обычного, водитель спросонья зевал. Стук каблучков по асфальту расплавленной ртутью пробарабанил по темечку доктора. Куда она намылилась раньше времени, биксы еще не загружены! Дура, тупица, каких еще поискать!

— Зд-д-драв-в-в-вствуйте, извините, — прозвучало в утренней тишине, — вы не могли бы мне помочь заменить колесо?

— Что, проколола, что ли? — законно поинтересовались из кабины.

— Ага… Теоретически вроде все знаю. А на практике — никогда с этим не сталкивалась.

Доктору казалось, что листья акации шевелятся от его негодования. Так похерить его грандиозный замысел! Ослица, одно слово!