Семен Лопато - Ракетная рапсодия Страница 19

— Привет. — Закрываясь рукой от солнца, жена обрадовано посмотрела на него. — Что так рано? Не случилось ничего?

Он улыбнулся.

— Потому и рано, что ничего не случилось.

— Ну хорошо.

По залитому солнцем дворику они не спеша пошли к подъезду.

— А мы с Танькой на танцах были. Пятнадцатого у них концерт, так что сегодня подольше задержали всех. Я еле успела в магазин сходить.

— Танька дома?

— У Иришки. Они как с танцев вышли, то так уцепились друг за друга, что растащить уже не было никакой возможности. Нина сказала, пусть у них побудут. Дома сейчас бардак, я прибраться хотела, так что пусть побесятся пока. Нина к нам сегодня вечером зайдет, часов в девять. Важные вопросы надо обсудить.

— Какие?

— Да так, бабские дела. По линии родительского комитета. За что платить, за что не платить. В гимназии на собрании разные предложения были. Надо нам выработать единую позицию.

— Ну понятно.

Они вошли в подъезд.

— Экзамен сдала?

— Сдала.

— И как?

— Да так… На четверку.

— А почему четверка?

— А когда готовиться-то было. И голова опять болит без конца. Дяденька, слава богу, попался не злой, не слишком мучил.

— А что спрашивал?

— Да так. Ему самому, по-моему, по фене все. Спросил, что такое ползучая инфляция.

— Ну ты рассказала?

— Рассказала, как могла. Рассказала или показала, сама не знаю.

— Что показала?

— Ну что я могла показать. Ну так… Ну что вот она такая маленькая, гаденькая и ползет.

Сергей усмехнулся.

— Хорошо, что он не спросил тебя, что такое галопирующая инфляция.

— Ну нет, на галопирующую меня бы не хватило. Только на ползучую.

— Ну что ж, и то хорошо.

Поднявшись в квартиру, они уселись за кухонным столом.

— А нас сегодня с мамашами даже в зал не пустили. Чтоб детей не отвлекать, говорят. Очень серьезно они так к этому относятся. Пришлось почти три часа по улице телепаться. В фойе-то филателисты толпились.

— Филателисты?

— Ну да, по пятницам клуб филателистов фойе арендует. Все фойе столами заставлено. Представляешь, слоняются по залу взрослые мужики, лет по сорок, пятьдесят, и марками меняются. У всех альбомы, толпятся, разглядывают, что у кого, все с лупами, что-то там высматривают, на каком-то языке странном разговаривают. Вид у всех какой-то нездешний, глаза безумные. Ну, мы с Ниной перемыли им косточки. Сам понимаешь, спокойно смотреть на такое невозможно.

Сергей с улыбкой кивнул.

— Ну да. Зрелище, возмутительное для любой женщины. Куча мужиков, отлынивающих от домашних дел.

— Нина говорит — а дома их, наверно, дети, жены ждут…

— И плачут…

— Ну, до такого драматизма и накала мы не дошли, пошли на оптовый рынок, цены на продукты смотреть. Слушай, я тебя попросить хотела. Нина сегодня зайдет, ты не дичись, поговори с ней. А то она говорит, я твоего мужа побаиваюсь. Выйди там, скажи ей пару слов, пообщайся, только вежливо. Она ведь хорошая тетка и с Танькой всегда помогает. Поговори, спроси о чем-нибудь, ей приятно будет. Ты ведь можешь, когда захочешь.

— О чем же мне ее спросить, чтоб ей приятно было?

— Ну, ты, главное, попроще, без крайностей. Ну, сам знаешь, как люди разговаривают.

— Может — который час?

— Ну что ж, она тебе с удовольствием ответит. У нее и часы есть. Видишь, как все просто решается.

— Ладно. — Сергей вздохнул. — Будешь ей звонить, напомни, чтоб часы надела. Скажи — разговор будет.

— Ладно. Ну все, ты пока освободи поле боя. А то мне готовить надо.

— Хорошо.

Поднявшись из-за стола, Сергей отправился в свою комнату. В комнате с задернутыми шторами было сумрачно и тихо. Сергей опустился в кресло. Как всегда, оказавшись дома, он вновь поймал себя на ощущении, что в сущности ему здесь нечего делать. Спасти могла лишь музыка. Подойдя к шкафу, он оглядел полки. Несколько лет назад он прочесал несколько раз всю Горбушку, сколачивая заново полные собрания сочинений Iron Maiden, Queen и Black Sabbath, восстанавливая то, что он имел на виниловых дисках и кассетах в студенческие годы и удивляясь, сколько всего нового и захватывающего появилось за те годы, когда из-за политических и прочих пертурбаций он вынужден был отойти от всего этого. Вспоминая, Сергей усмехнулся — за эти годы у него скопилось полное собрание трудов Пола Маккартни и Rolling Stones, которых он хотя и ценил, но не настолько, чтобы при иных обстоятельствах заниматься ими специально — только потому, что именно на них он менял на Горбушке те из ранее купленных наугад дисков, которые ему не понравились. Однако все рано или поздно приходит к концу, и даже мир музыки не неисчерпаем. На полках стояло около четырехсот компакт-дисков, но, как ни странно, слушать было нечего, и не потому, что какие-то из этих шедевров ему надоели, просто потому, что все четыреста он знал наизусть. Что-то похожее случилось и с книгами, пожалуй, даже в еще более выраженной форме. Все книги были прочитаны, все диски прослушаны, время остановило течение свое. Вздохнув, Сергей взял с полки диск Blind Guardian и в наушниках, расхаживая из угла а угол по комнате, прослушал первые несколько композиций. На середине четвертой он, выругавшись, снял наушники и выключил музыкальный центр. Впервые после разговора с Сергачевым в голову ему пришло, что если он и в самом деле должен будет улететь в понедельник, то необходимо срочно закончить программу математического моделирования ремультиплексора, которую следовало сдать в среду и которую никто не смог бы доделать вместо него. Сергей вздохнул. Почти все программы, над которыми он работал, были скопированы у него и дома, и сейчас оставалось лишь сесть за компьютер и выполнить положенное. Так он и поступил, включив компьютер и просидев за ним следующие четыре часа, исключая те десять минут, когда жена позвала его ужинать. За окном уже стемнело, когда, скомпилировав последний вариант программы и получив нужный контрольный результат, он, словно очнувшись, вздохнул и выключил компьютер. Включив комнате свет, он вышел в гостиную. Таньки дома по-прежнему не было, судя по всему, жена только собиралась идти за ней. Посидев несколько минут на диване и ощутив, что ему снова нечего делать, Сергей ищуще взглянул по сторонам. Спать не хотелось. Чтобы чем-то занять себя, возможно, следовало что-нибудь съесть. Поднявшись, он направился на кухню.

На кухне горел свет. Жена и ее подруга Нина, уютно устроившись у кухонного стола, оживленно вели какую-то явно приятную и интересную им обеим беседу. Поспешно-любезным кивком поздоровавшись с Ниной, Сергей, стараясь сделать все максимально быстро и не привлекая внимания, открыл холодильник и, наклонившись, заглянул на полки. На кухне воцарилось молчание. Нина, вечно чем-то доброжелательно озабоченная, подвижная женщина с короткой стрижкой и круглыми, близко посаженными глазами, еще секунду назад что-то увлеченно объяснявшая его жене, обеспокоенно повернулась к ней.

— Есть хочет, — сказала она ей, наблюдая за его действиями, как за движениями животного в вольере. Сергей, рассчитывавший увидеть на полке яблоко или что-то вроде этого, а обнаруживший лишь нагромождение пачек масла, фаршей и прочих полуфабрикатов, потеряв темп, невольно оглянулся на женщин. Жена, казалось, еще остывая от приятной беседы, с каким-то комическим упреком и одновременно, как показалось Сергею, словно бы чем-то гордясь перед подругой, с расслабленно-довольной улыбкой оглядела его.

— Ну ты чего? — Казалось, обращая эти слова не к нему, а к некой воображаемой публике, она расслабленно откинулась к спинке кухонного диванчика. — Я не пойму, ты что, голодный? Я ж тебя кормила, тебе что, мало?

— Мой такой же, — махнула рукой Нина. — Вроде бы уже покормила и вроде бы съел все с удовольствием, а часу не проходит, смотришь, опять томится что-то, на кухню заходит, начинает по шкафам ошурничать. Говоришь, я ж тебя кормила только что? — Нина быстро посмотрела на жену. — А ты ему пельменей свари. Мой как забеспокоится, я ему пельменей варю, знаешь, как с удовольствием трескает. Как чего завозится вечером, я ему сразу пельменей. Нет, правда.

— Да я только что кормила его. — Жена все с той же странно расслабленной улыбкой перевела взгляд на Сергея. — Хочешь пельменей?

— Да ты не спрашивай. — Нина увлеченно перевела взгляд с жены на Сергея. — Сергей, не уходите. Лена вас сейчас покормит. Сергей, садитесь, посидите с нами. Лен, ну ты чего. Чего ты ждешь, не давай ты ему уходить. Смотри, смотри, он стесняется. Сергей, правда, садитесь, побудьте с нами.

Застигнутый врасплох этим напором, Сергей, закрыв дверь холодильника, опустился на табурет. Жена, не меняя выражения лица, посмотрела на него.

— Ну так что, может, тебе и вправду пельменей сварить?

Сергей коротко покачал головой.