Mike Lebedev - 94, или Охота на спящего Единокрыла Страница 19

— Я всё понял, — как обычно, утомленным голосом сказал Оборотнян, — РАБОТАЙТЕ!!!

В целом, поведение спящего единокрыла бесконечно сложно и в полном смысле слова нелинейно. Во всяком случае, уравнение его движения не раскладывается ни по одной из известных систем координат и принципиально не решается в элементарных функциях, отчего количество его возможных траекторий во времени и пространстве выражается степенью числа, полностью затмевающей разум и парализующей волю.

Отсюда с неизбежностью следует, что так называемый «опыт» не имеет при охоте ни малейшего значения. Зеленый новичок и иссеченный шрамами ветеран на самом деле одинаково беспомощны и беззащитны на своем Пути, поскольку никакие приемы, способы и методы не действуют даже в первый раз, не говоря уже обо всех последующих. «Мужество», «отвага», «терпение» и все прочие признанные в любом другом виде охоты добродетели — при попытке экстраполировать их становятся всего лишь равнобессмысленными, и так далее.

Лишь попытаться наяву разглядеть то, что, что видит Единокрыл в тот самый миг, когда он, взмывая ввысь, внутри себя вдруг проваливается в сон — вот единственный шанс.

Один из миллиона, и даже меньше — но все-таки, это лучше, чем ничего.

…И мы снова начали делать ЭТО…

В воскресенье, путем сложной, многоходовой комбинации был обретен доступ к копировальному устройству, несшему вахту в подвале одного из секретных, «режимных» предприятий столицы — и драгоценный «прайс-лист» был оставлен «на племя». Таким образом, уже начиная со среды проблема « пришлите факс » обещала из полностью нерешаемой перейти в статус «рабочей». Более того, каждая копия по нашей просьбе была помечена методом радиоуглеродного анализа, что могло дать возможность не только «отправить» наше послание к миру, но и некоторым образом проследить за его дальнейшей судьбой (хотелось надеяться, что долгой и счастливой).

В понедельник с утра автора посетило осознание того, что не один гражданин Оборотнян такой ловкий и деятельный, вслед за чем я незамедлительно подключил к делу собственную родную матушку. Нарезал по примеру Курбского рекламных объявлений, уже выбирая из них наметанным оком наиболее «приличные». На листе ватмана крупными печатными буквами написал Стартовую Фразу, снизу стрелочками изобразил возможные варианты дискуссии исходя из первичной реакции реципиента (заботливо опустив, само собой, самые нетолерантные), а внизу по памяти набросал содержательную часть временно отсутствующего «прайс-листа». После чего в кратких, но ёмких выражениях обрисовал суть предприятия, которое теперь при удачном стечении обстоятельств вполне могло обрести гордый статус «семейного» и даже «кланового».

— Да? — недоверчиво спросила мама, — Чем-то странным вы там занимаетесь… Вот Армеец же, ваш друг, я слышала тогда — что-то же конкретное вам предлагал, и Дима (Митрич — прим. авт.) то же самое говорил…

— Мама! — взмолился я, хотя она, как и всегда, была права (ну, отчасти! — тоже авт.) — Сделай то, что я прошу. Ну ПОЖА-АЛУИСТА!.. И на этой мажорной ноте весело поскакал на непродолжительную учебу, и далее — уже на первые свои СОБСТВЕННЫЕ переговоры…

Весело насвистывая композицию Beautiful day из репертуара великой ирландской группы U2, я двигался вдоль одной из «вылетных» магистралей столицы. Да, день действительно выдался прекрасен… ну, разве что ненадолго. Не успели отзвучать финальные аккорды, как мною было совершено очередное открытие из числа малоприятных. Да, московская топография, конечно, по степени своей разумности не идет ни в какое сравнение с, к примеру, венецианской, или хотя бы питерской — но разного рода сюрпризы вполне возможны и на родной земле. Короткое, но вдумчивое знакомство с ориентирами показало, что вслед за «третьим» домом по магистрали сразу идет «одиннадцатый». Более того, немедленно опрошенные «собачники» и мамаши с колясками в жесткой форме отринули саму вероятность существования искомого мною здания под номером семь. Неловко потоптавшись на месте, я признал, что «женский» способ ориентирования при помощи шагов и поворотов всё же может в ряде случаев оказаться небесполезен — и, кряхтя, углубился по перпендикуляру в неизвестность.

Тотчас под ногами разверзлись весенние земные хляби. Парадный лоск фасадов престижной магистрали с изнанки обернулся вполне узнаваемыми интерьерами окрестностей нашего родного научно-технического заведения. Мужественно преодолевая внезапно налетевший ветер, я шел к Цели как боец, вздымающий над головой свое самое ценное «оружие» — рюкзачок с «контрактом» и образцами прекрасной газеты «The Moscow star». И старания героя были вознаграждены: менее чем через километр пути взору его всё же открылась постройка с вожделенным «№7», кое-как намалеванным краской на облезлой стене.

Со входной стороны здание выглядело чуть более прилично и при ближайшем рассмотрении оказалось спортивным комплексом, аффилированным к одному из автопредприятий столицы. «Вот же в каких дебрях иной раз квартирует госпожа Удача, а!» — весело воскликнул внутри себя автор, покуда слегка обсыхал и обчищал перышки. Откуда-то сверху раздался грохот футбольного мяча, сопровождаемый радостными воплями играющих — и у автора слегка защемило сердце… но он вновь строго напомнил себе, зачем и во имя чего он здесь — и, стараясь более не отвлекаться, отправился на розыски указанного ему в предварительной беседе «офиса». Конечно, всё увиденное покамест никоим образом не коррелировало со светлым образом компании «Суперлайт Интерешнл», но на фоне все-таки звеневшей еще в ушах лихой музыки атаки поразмыслить об этом более детально было как-то недосуг.

Сам «офис» располагался, очевидно, в одном из бывших вспомогательных помещений и, казалось, еще хранил его не до конца выветрившийся дух волевых побед. В первой комнате не было ничего и никого, разве что за столом у самого окна сидела благородных лет женщина, задумчиво глядевшая в некую сложнейшую таблицу на мониторе. Из следующей же комнаты доносился какой-то подозрительный шум.

— Добрый день! — бодро доложил я, — Я представляю ведущую московскую деловую газету на русском языке, и сегодня мы хотели бы…

О, женщина! Я узнал её сразу… вернее, не в прямом смысле непосредственно её, но…

Когда-то их профессия считалась скучной и малопрестижной, а место работы — иной раз даже и «ссылкой». Но, хвала Провидению, пришло Новое время — и их скромные, скрупулезные навыки оказались более чем востребованы! Бывшие серые утята пыльных гроссбухов, балансов и так далее вдруг обернулись прекрасными лебедями делопроизводства, без которых отныне нельзя было ступить и шагу! Да, тысячу раз был прав мастер Каравайцев со своим бессмертным «важно Что и Куда грузить» — но еще важнее зазвучал вопрос «как?», КАК сосчитать отгруженное, и в каких пропорциях!!! О, милый мой бухгалтер, только исконно женского рода! Собственно, за примером и далеко ходить-то было не надо: на нашей скромной с Каравайцевым обойной фабрике была как раз такая. Помнится, вела она свою бухгалтерию столь ловко, что параллельно с руководством (и в ореоле некоторой секретности от него — но, как говорится, нет ничего тайного…) возводила свою собственную дачку, причем так, на непредвзятый взгляд, еще и опережающими темпами. Да не абы где, а в Малаховке; сейчас название этого подмосковного поселения ассоциируется у неофитов разве что с Институтом физической, не побоюсь этого слова, культуры — но в ту пору оно гремело не хуже нынешних «Рублевки» и «Новой Риги». Эх, ну и было же время… и, в общем, это была именно Она.

— …и хотели бы предложить вам сотрудничество в области рекламы!!!

— Чего? — медленно повернулась Она и посмотрела на меня поверх очков, безо всякой, впрочем, злобы. Одно лишь немое « Господи, как же вы все мне надоели » читалось в её укоризненном взоре.

— Сотрудничество. В области рекламы. Хотелось бы предложить… — съехал я в минор, уже понимая, что второй «Владлены Геннадьевны», с присущими той атрибутами и аксессуарами, здесь, очевидно, не будет.

— Ааа, — протянула Она и утомленным голосом выкрикнула в сторону сопредельной части «офиса», — Алё, орлы! По рекламе кто вызывал? Пришли к вам…

Дверь с готовностью приоткрылась, однако ничего, кроме мощного клуба дыма, оттуда не показалось. Усилившийся же звуковой фон показал, что за дверью имеет место быть процесс, который добрый Митрич всегда именовал нервным словосочетанием «работа печенью». Она поморщилась.

— А ты с кем конкретно договаривался? — весьма дружелюбно поинтересовалась она, будто бы подразумевая в конце предложения «милок».

— С господином… — от неожиданности тоже закашлялся автор, — С Анатолием, вроде… кажется…

Она вздохнула.

— Толь, выйди на секунду, а? Оторвись уже!