Милорад Павич - Роман как держава Страница 19

Кроме того, Пушкин мог найти в сочинении Орфелина целый ряд сведений о Полтавской битве и о графе Савве Владиславлевиче Рагузинском, перед которым были в долгу и Петр Великий, и А. С. Пушкин, вернее, его предок — Абрам Петрович Ганнибал. И в заключение следует сказать, что Пушкин, если верить заметкам на полях его рукописи, собирался, при окончательной редакции «Истории Петра I», включить в нее некоторые данные из Орфелина. Сделать это помешала смерть ему.

Симеон Пишчевич, русский генерал и сербский писатель

Во время великого переселения сербов в 1690 году Пишчевичи, происходившие из села Пишча в Паштровичах, уже служили в австрийской армии. Дед писателя, Гаврило Пишчевич, воевал с венгерскими мятежниками и с турками, а позднее, в период переселения, был офицером и командиром легкой кавалерии. Один из Пишчевичей был адъютантом принца Александра Вюртембергского, когда тот приезжал в Белград. Алекса Пишчевич в 1724 году был капитаном в городе Чачак, и с его помощью будущий патриарх Арсений Йованович Шакабента осуществлял связь с митрополитом в Карловцах. Отец Симеона, Стефан, служил капитаном милиции Подунайской военной границы и был комендантом города Шид (больше сотни домов и 500 душ населения). В начале XVIII века Пишчевичи были в этих краях старожилами и считались уважаемой старой военной династией, правда, некоторые их них уже тогда имели отношение к литературным занятиям, во всяком случае, переписывали и редактировали книги.

Стефан Пишчевич, отец писателя, после участия в войне 1744–1745 годов за австрийское наследство служил в Петроварадинской крепости (Нови-Сад) и в Сремских Карловцах, а затем был обер-капитаном сремского гусарского полка в Крчедине (1748). Впоследствии он ушел в отставку из-за необходимости частых переездов и неурядиц, возникших в связи с роспуском сербской ландмилиции и отводом войск с линии границы. Какое-то время он жил в Нови-Саде, а в 1756 году на волне сербского переселения перебрался из Австрии в Россию, получив назначение в только что образованный гусарский полк, стоявший в Белой Слободе. В первом браке у него родилось четырнадцать детей, из которых в живых остались только двое — сыновья Симеон и Таврило.

Симеон родился в Шиде 14 сентября 1731 года, и уже с пяти лет имел своего домашнего учителя. Вскоре он переехал в Петроварадин к своему дяде по матери, Секуле Витковичу, который в звании оберкапитана в 1735 году был назначен командиром полка Подунайской ландмилиции.

В период с 1735 по 1740 год Пишчевич учился в школе на Петроварадинском валу (Нови-Сад), которая, несомненно, была той самой латино-славянской школой, основанной в 1731 году бачским епископом Виссарионом Павловичем, в которой позднее учился и драматург Йоаким Вуич. Пишчевич в своих мемуарах и сам говорит о том, что в школе «продолжил изучение родного языка, а затем перешел на латинский», что как раз соответствует программе вышеупомянутого учебного заведения. Время его обучения частично совпало с лучшим периодом деятельности школы в Нови-Саде, — временем, когда ее префектом и учителем был Дионисий Новакович (1739–1749). Полученное в школе знание латинского языка впоследствии пригодилось Пишчевичу: он мог пользоваться трудами латинских авторов, когда писал свою «Историю», к месту употребить латинское изречение и даже делал некоторые переводы. Пишчевич посещал эту школу до тех пор, пока его дядя, получив новое назначение, не увез племянника в Вену.

В Вене Пишчевич провел около трех лет (1740–1743). Он жил в одном из загородных пансионов, возможно, недалеко от Йозефштадта и хорошо знал также пригород Ландшрассе, вероятно, благодаря тому, что через купцов, останавливавшихся там в одной из гостиниц на улице Алтфлайшмаркт, поддерживал связь с соотечественниками. В один из первых дней пребывания в австрийской столице он стал свидетелем волнующего события: учитель повел его полюбоваться парадом земляков Пишчевича, знаменитых штурмовиков, вышедших в своих живописных костюмах поприветствовать молодую императрицу Марию-Терезию. Девятилетний мальчик не мог тогда и мечтать о том, что через несколько лет он сам будет сражаться плечом к плечу с этими грозными воинами.

В Вене с 1740 по 1743 год Пишчевич продолжил образование. Он выучил немецкий и мог на этом языке легко говорить, писать и читать. Там же он изучал арифметику и геометрию, а позднее, в Сегедине и Осиеке, усовершенствовал свои знания немецкого языка и арифметики и начал изучение судебной и военной администрации.

Если не принимать во внимание оперные либретто Голдони и Метастази, нам не известно, что составляло круг чтения юного Пишчевича в Вене, мы можем только делать предположения. Существует, однако, книга, которая, вероятно, еще тогда, в сороковые годы, побывала в руках у Пишчевича. Это был «Робинзон Крузо». В своих мемуарах Пишчевич ссылается на эту книгу, упоминая «робинзонаду» и сравнивая беженцев Славяно-Сербии с «теми несчастными, что потерпели кораблекрушение и были выброшены морскими волнами на необитаемый остров».

Семейное горе — смерть братьев и сестер и болезнь матери — прервали обучение Пишчевича в Вене. Четыре года он жил дома, а потом уехал в Сегедин, где отец попытался записать его в католическую гимназию. В связи с тем, что православных туда не принимали, а отец не соглашался перевести сына в католичество, было решено отдать Пишчевича в немецкий частный пансион. Позже отец перевел его в Осиек, где сам служил в крепости, и 1744 год был посвящен изучению судебной и военной администрации на немецком языке.

Весной того же года полк сербской ландмилиции принял участие в войне за австрийское наследство, которой руководил принц Карл Лотарингский. В составе этого полка под командованием Вука Исаковича двинулись на Францию и Пишчевичи, отец и его тринадцатилетний сын — полковой писарь.

Этот поход имел большое значение для будущего воина и будущего писателя: во время военного смотра в Печуе его произвели в адъютанты; в городе Грац он начал вести дневник; в Кремсмюнстере в числе других офицеров своего полка был приглашен на обед к одному прелату, где его ослепил блеск дворца в стиле барокко. Недалеко от Майнца, перейдя Рейн, Пишчевич получил боевое крещение; во время этого сражения был ранен его отец, а у крепости Луй французы, сделав на реке запруды, затопили австрийские окопы и перебили картечью тех, кто не успел захлебнуться в воде. В Страсбурге его отец попал в плен, но сразу же был освобожден; недалеко от Пайнхайма войска снова переправились через Рейн и вернулись в Германию. Полк стоял зимой в Верхнем Пфальце, недалеко от города Шартинг, где отец Пишчевича был обвинен в подстрекательстве, арестован и доставлен в замок Сум, резиденцию фельдмаршала графа Бачани. Симеон, который повсюду сопровождал отца, вскоре вернулся в полк, получил письменное подтверждение невиновности отца и освободил его. Они вместе возвратились на зимовку, во время которой Пишчевич приятно проводил время в доме барона Шенбруна в поместье Милдах. В мае 1745 год полк был направлен в Чехию, где шла война с пруссами, но, дойдя до Баварии, получил новый приказ и вернулся в Славонию.

Тем временем в Петроварадине говорили о расформировании полков. Венгерское дворянство, оказавшее большую помощь Марии-Терезии в ее борьбе против Фридриха Великого, требовало исполнения юридических постановлений 1741 года о ликвидации сербской Военной границы вдоль Мориша и Тисы, находившихся на территории венгерского королевства. Пока шла война за наследство, австрийский двор не спешил исполнять свои постановления, боясь, что ликвидация Военной границы и передача управления венгерским гражданским властям вызовет протест со стороны сербов. В связи с этим разоружение границы проводилось медленно и осторожно.

Весной 1746 года для руководства этим процессом в Петроварадин прибыл генерал Энгельсхоффен. Он взял Пишчевича к себе на службу и произвел его в чин подпоручика. В этом качестве Пишчевич посетил подразделения ландмилиции Брода, Посавья и Градишки, принял участие в Измерении трасс для прокладки новых дорог через леса Славонии и в составлении новых карт этой местности. Какое-то время канцелярия оставалась в Вуковаре, но зимой 1747 года генерал Энгельсхоффен, столкнувшись с большими трудностями и с сопротивлением сербов в вопросе о ликвидации Военной границы, отбыл в Вену для получения новых инструкций.

Сербы, служившие в ландмилиции вдоль Мориша и Тисы, тяжело воспринимали идею ликвидации Военной границы: после только что закончившихся военных походов по Эльзасу, Баварии, Пруссии и Италии они были поставлены перед выбором — или, отказавшись от военной карьеры, превратиться в зависимых от венгерских помещиков крестьян, или, оставив свои дома и имущество, переходить вместе с семьями на другой берег Мориша и Тисы, в Банат и другие районы, где сербские пограничные полки пока не расформировывались, а только реорганизовывались в регулярные подразделения австрийской армии.