Дин Кунц - Эшли Белл Страница 2

Далекие горы на фоне голубого неба казались бастионами крепости, защищающими волшебное королевство округа Ориндж от мерзости и беспорядка, которые в наши дни разрушают столько милых мест в мире. На калифорнийских равнинах раскинулась сеть обсаженных деревьями улиц и многочисленных парков, разбитых общинами этого южного округа. Все вместе обещало спокойную, полную очарования жизнь.

Биби нужно было куда больше, чем простое обещание удачи. В двадцать два года она была преисполнена мечтами, хотя девушка предпочитала не называть их так. Мечты зиждутся на беспочвенных мечтаниях и фантазиях, которые редко воплощаются в жизнь, поэтому Биби именовала свои мечты ожиданиями. Они у нее были великими, но девушка знала, как всего этого достичь.

Иногда она так ярко воображала себе свое светлое будущее, что могло показаться, будто уже пережила его, а теперь вспоминает. В деле достижения желаемого воображение имело столь же важное место, как и кропотливая работа. Вам не удастся выиграть приз, если вы не способны представить, какой он и как его можно получить.

Глядя на горы, Биби воображала себе мужчину, за которого выйдет замуж. Он был любовью всей ее жизни и сейчас находился на другой стороне земного шара, в точке, полной крови и предательства. Она отказывала себе в привилегии слишком сильно волноваться за него. Он сам, как бы ни сложились обстоятельства, сможет о себе позаботиться. Он был не сказочным героем, а вполне реальным человеком. От его будущей жены потребуется стоическое отношение ко всем тем рискам, с которыми ему предстоит сталкиваться.

– Я люблю тебя, Пэкстон, – тихим голосом вымолвила Биби.

Она часто произносила это вслух, будто уповала на волшебную силу слов, способных защитить любимого, сколько бы тысяч миль их ни разделяло.

Приняв душ, девушка оделась, подобрала лежавшую у порога газету и пошла на кухню. Кофемашина тонкой струйкой наливала жидкость в рассчитанную на шесть чашек емкость из пирексного стекла. Любимый Биби сорт кофе отличался тем, что имел высокое содержание кофеина и распространял вокруг сильнейший аромат.

У кухонных стульев были хромированные ножки и сиденья из черного винила. Вполне в стиле пятидесятых годов ХХ века. Биби нравился этот период истории. Мир тогда еще не сошел с ума. Девушка сидела за хромированным столиком со столешницей из красной огнеупорной пластмассы и листала газету. Первую утреннюю чашку кофе она называла «подзарядительной».

Чтобы выдержать конкуренцию в мире, где электронные средства массовой информации сообщают новости намного раньше, чем они появляются в печатном виде, редактор этой газеты предпочел лишь первые страницы уделить главным мировым и общенациональным вестям, больше места отведя длинным очеркам, интересным для широкой публики. Героями этих статей являлись местные жители. Будучи писательницей, Биби одобряла подобный подход. В хорошей прозе, как и в хороших книгах, посвященных истории, описываются не великие события, а люди, на чью жизнь влияют силы вне их власти. Здесь был рассказ о жене, которая борется с безразличной бюрократией ради того, чтобы ее покалеченному на войне мужу предоставили наилучшее лечение… А вот рассказ о человеке, который собрал огромную коллекцию причудливых головных уборов… И о мужчине, отправившемся в крестовый поход за право вступить в брак с живущим у него попугайчиком.

После первой чашки черного кофе последовала вторая, такого же черного. Биби запивала им шоколадный круассан. Несмотря на всю пропаганду, она не верила в то, что океаны кофе и рацион, богатый сливочным маслом и яйцами, так уж вредны для здоровья. Биби ела все, что хотела, словно бросала кому-то вызов, и при этом могла похвастаться отличным здоровьем. У нее – одна жизнь, и девушка намерена наслаждаться ею, беконом и всем прочим.

Откусив второй круассана, девушка почувствовала привкус кислого молока. Выплюнув выпечку на тарелку, вытерла язык салфеткой.

Булочная, в которой она отоваривалась, имела отличную репутацию. С выплюнутым тестом, на вид, все было в порядке. Биби понюхала круассан. Аромат тоже приятный. Никаких посторонних запахов. Осторожно девушка откусила снова. Вкусно… Разве? Она почувствовала едва уловимый привкус еще чего-то. Биби отложила круассан, окончательно лишившись аппетита.

В сегодняшней газете было слишком много чудаковатых собирателей шляп, поэтому Биби отложила и ее тоже. С третьей чашкой кофе в руке она направилась в свой рабочий кабинет, располагавшийся в большей из двух спален ее квартиры. Усевшись за компьютер, вывела на экран неоконченный рассказ, который с переменным успехом писала на протяжении последних нескольких недель, то бросая, то возобновляя работу. С минуту она смотрела на имя автора: Биби Блэр.

Родители назвали ее Биби не потому, что отличались особой жестокостью и равнодушием к страданиям ребенка, наделенного редким именем. Просто они были чересчур легкомысленными. Имя Биби происходит от старофранцузского слова beubelot. В переводе – «игрушка» или «безделушка». Она никогда не была чьей-либо игрушкой, не была и быть не собирается. Еще одно слово, которое имело похожее с beubelot звучание, переводилось как «мыльный пузырь». И того хуже. Если она не имела намерения стать стриптизершей, следовало изменить имя на что-то более серьезное, чем «мыльные пузыри».

Впрочем, к шестнадцати годам девочка свыклась со своим именем. К двадцати она решила, что Биби Блэр звучит даже неплохо, однако и теперь ее посещали сомнения: можно ли воспринимать серьезно писательницу с таким именем.

Прокрутив текст вниз, она остановилась на втором абзаце. Тут Биби заметила предложение, которое следовало бы переписать. Когда девушка принялась набирать текст, правая рука вполне ее слушалась, а вот пальцы левой неуклюже задвигались, набирая произвольную комбинацию из букв, вспыхивающих на экране.

Удивление сменилось страхом при осознании, что спазматически сведенные пальцы вообще не чувствуют клавиш. Испугавшись, девушка приподняла вероломную руку и пошевелила пальцами. Биби не ощущала, что они шевелятся, но они все же двигались.

Хотя кофе уже давным-давно смыл прогорклый привкус, испортивший удовольствие от второго круассана, теперь он вновь вернулся. Лицо девушки сморщилось от сильнейшего отвращения. Правая рука потянулась к чашке с кофе. Теперь краешек посуды стучал по зубам, но густое варево еще раз смыло неприятный вкус на языке.

Левая рука, соскользнув с клавиатуры, бессильно упала на колени. Пару секунд она вообще не могла ею пошевелить.

«Паралич», – мелькнула паническая мысль.

Неожиданно легкое покалывание, зародившись в кисти руки, распространилось вверх. Это было не вибрирующее онемение, которое возникает, когда случайно ударишься локтевым изгибом, а «ползущее» ощущение, словно муравьи бегали по коже и костям. Откатив кресло от стола, Биби поднялась на ноги. Онемение распространилось на всю левую часть ее тела, начиная от головы и заканчивая ногой.

Хотя девушка не понимала, что с ней происходит, она чувствовала смертельную опасность.

– Мне только двадцать два, – сказала она себе.

Нэнси Блэр всегда посещала салон красоты Хизер Йоргенсон в Ньюпорт-Бич. Каждый раз она приезжала рано утром, предварительно резервируя это время у Хизер, так как считала, что даже лучшие стилисты, такие как Хизер, устают к концу рабочего дня. Нэнси ни за что не согласилась бы стричься после обеда, как не позволила бы делать себе подтяжку лица, если бы вообще нуждалась в таковой.

Пластическая операция была излишней. Нэнси выглядела лет на десять моложе своих сорока восьми. Ее муж Мэрфи, часто опускающий последнюю гласную в собственном имени, говорил, что, если Нэнси позволит хирургу-косметологу поиздеваться над своим лицом, любить жену он не перестанет, но впредь будет называть ее Стервеллой де Виль, страдающей от переизбытка подтяжек злодейкой из «101 далматинца».

Волосы Нэнси отличались красотой, густотой и темным цветом, лишь немного тронутым сединой. Она каждые три недели отправлялась в парикмахерскую подрезать их немного, так как очень следила за своим внешним видом.

Ее дочь Биби унаследовала эти роскошные темно-каштановые, почти черные волосы, вот только предпочитала отращивать их подлиннее. Дочь время от времени мягко давила на маму, настойчиво советуя ей отказаться от короткой, обманчиво небрежной прически, однако Нэнси была активным человеком, все время в движении. У нее бы просто не хватило терпения ежеминутно следить за длинными волосами.

Обрызгав голову Нэнси водой, Хизер сказала:

– Я прочла роман Биби «Лампа слепца». Очень хорошая книга.

– О, дорогуша, в одном мизинце моей дочери таланта больше, чем у многих писателей во всех пальцах рук.

Молвлено это было с нескрываемой гордостью. Несмотря на всю несуразность такого высказывания, Нэнси в глубине души считала, что недалека от истины. Откуда бы ни взялся талант Биби к языку, от матери его она уж точно унаследовать не могла.