Николас Спаркс - Спасение Страница 2

Понимая, что надо возвращаться, она вздыхала и поворачивала обратно.

Сидя за рулем, Дениз вспомнила разговор, который состоялся у нее сегодня в кабинете врача в Университете Дьюка. Сначала врач прочитал ей результаты обследования Кайла:

– «Мальчик, возраст – четыре года восемь месяцев… Физически здоровый, красивый ребенок. Травм головы не отмечено. Беременность, по словам матери, протекала нормально…»

Так он читал несколько минут, особо подчеркивая результаты различных анализов и тестов, пока наконец не подошел к заключению:

– «Коэффициент умственного развития в пределах нормы. Отмечается серьезное отставание в речевом развитии, как в восприятии, так и в говорении… возможно, имеется нарушение деятельности слухового анализатора. Причина расстройства не установлена. Речевые навыки у мальчика на уровне двухлетнего ребенка».

Закончив, врач сочувственно посмотрел на Дениз:

– Иными словами, у Кайла проблемы с речью. По какой-то причине – мы точно не знаем по какой – он не может говорить так, как должен уметь ребенок его возраста, хотя отклонений в умственном развитии у него нет. И он не способен воспринимать речь, как другие четырехлетние дети.

– Я знаю.

Уверенность, с которой Дениз это сказала, застала ее собеседника врасплох.

– Здесь написано, что вы уже показывали вашего сына специалистам.

– Показывала. Но я не принесла вам их заключение.

Врач удивленно поднял брови:

– Почему?

Немного подумав, она спросила:

– Могу я быть с вами откровенной?

Он внимательно посмотрел на Дениз, откинулся на спинку кресла и наконец сказал:

– Разумеется.

– За последние два года Кайлу неоднократно ставили неверный диагноз. Чего только у него не находили – от глухоты до аутизма. А потом выяснялось, что врачи ошиблись. Думаете, легко матери услышать такое о своем ребенке, смириться, прочитать гору медицинских книг, а потом узнать, что все это неправда?

Врач ничего не ответил.

– Я знаю, что у Кайла проблемы с речью. И поверьте, я достаточно много прочла о нарушениях слухового анализатора. Мне хотелось, чтобы его проверили независимые специалисты и объяснили, в какой именно помощи он нуждается.

– Значит, все это для вас не новость.

Дениз помотала головой:

– Нет.

– С Кайлом проводят какой-нибудь курс лечения или коррекции?

– Я занимаюсь с ним дома.

Врач помолчал.

– Он ходит к логопеду или психологу?

– Нет. Мы больше года ходили, но это не помогало, и в октябре я решила, что продолжать бессмысленно. Сейчас с ним занимаюсь только я.

– Ясно.

Было видно, что он не одобряет ее решение.

– Поймите: пусть ваше обследование показало, что Кайл по речевому развитию находится на уровне двухлетнего ребенка – все равно это прогресс по сравнению с тем, что было раньше. До того как я стала с ним заниматься, у него вообще не было никаких улучшений.

По правде говоря, защищать Кайла перед врачом ей было проще, чем перед самой собой. Хоть он и сделал некоторые успехи, они были не слишком велики. Трудно радоваться, что твой сын говорит, как двухлетний ребенок, когда в октябре ему исполнится пять.

И все же Дениз не собиралась сдаваться. Ни за что. Она занималась с Кайлом по четыре часа в день, шесть дней в неделю. Иногда он легко справлялся с новым упражнением, а иногда казалось, он забыл и то, что умел.

Вчера после обеда они ходили к реке. Кайлу нравилось смотреть на лодки, а к тому же прогулки вносили хоть какое-то разнообразие в его распорядок дня. Обычно, занимаясь с ним в гостиной, Дениз усаживала его на стул и пристегивала ремнем – так он меньше отвлекался.

Дениз вела подробный учет достижений Кайла и сейчас как раз записывала свои последние наблюдения. Не отрывая глаз от тетради, она спросила:

– Ты видишь лодки, солнышко?

Кайл не ответил. Держа над головой игрушечный самолетик, он делал вид, что запускает его в полет.

– Кайл, ты видишь лодки?

Кайл урчал, изображая звук мотора, и не обращал внимания на мать.

Она взглянула на реку. Лодок видно не было. Дениз тронула сына за руку:

– Кайл, скажи: «Я не вижу лодок».

– Самаё.

– Я знаю, что это самолет. Скажи: «Я не вижу лодок».

Мальчик поднял игрушку повыше, следя за ней одним глазом. Потом снова заговорил:

– Атиный самаё.

Дениз вздохнула.

– Да, реактивный самолет.

Она посмотрела на лицо Кайла – такое красивое, без малейшего изъяна, совсем как у нормального ребенка. Она прикоснулась к щеке сына, поворачивая его лицом к себе.

– Хоть мы и на прогулке, нам все равно нужно работать. Ты должен повторять за мной то, что я говорю, или нам придется вернуться домой и ты будешь сидеть на своем стуле. Ты ведь этого не хочешь, правда?

Кайл не любил этот стул. Какому ребенку понравится, когда тебя пристегивают ремнем, чтоб ты не мог убежать. Тем не менее он продолжал сосредоточенно двигать самолет. Дениз сделала еще одну попытку:

– Скажи: «Я не вижу лодок».

Молчание.

Она вытащила из кармана конфету. Малыш тут же потянулся за ней, но она держала ее так, чтобы он не достал.

– Скажи: «Я не вижу лодок».

Наконец Кайл прошептал:

– Ни визу одак.

Дениз наклонилась, поцеловала сына и отдала ему конфету.

– Молодец! Хорошо сказал. Ты у меня очень хорошо говоришь, милый.

Съев конфету, Кайл опять стал играть с самолетиком.

Дениз записала его слова и продолжила урок. Она посмотрела на небо и вспомнила, что они сегодня еще не говорили.

– Кайл, скажи: «Небо голубое».

Тишина. И снова:

– Самаё.

До дома оставалось минут двадцать. Небо было затянуто тучами, дождь шел не переставая. Кайл задремал. Его веки подрагивали. Интересно, что ему снится, подумала Дениз. Сны без слов, как будто в его голове прокручивается немая кинолента об уносящихся ввысь космических кораблях и самолетах? А может, в сновидениях он все-таки пользуется теми немногими словами, которые выучил? Ей нравилось представлять, что в своих снах Кайл живет в мире, где все его понимают, где дети не сторонятся его из-за того, что он не умеет говорить.

Она подумала об отце Кайла. Бретт Косгроув принадлежал к тому типу мужчин, которые всегда обращали на себя ее внимание: высокий, худой, с черными как смоль волосами. Ей тогда было двадцать три, она была не замужем и второй год преподавала в школе. Заметив его на какой-то вечеринке, она спросила о нем свою подругу Сьюзан. Та сказала, что Бретт из Нью-Йорка, работает в инвестиционном банке. Дениз посмотрела в его сторону, он взглянул на нее. Следующие сорок минут они постоянно встречались взглядами, и наконец он подошел к ней и поздоровался. С вечеринки они ушли вместе, вскоре после одиннадцати. Сидя в баре его гостиницы и болтая о том о сем, оба понимали, куда их приведет этот флирт – завершилось их знакомство в постели.

Это была их первая и последняя встреча. Бретт улетел в Нью-Йорк, а она вернулась к своей обычной жизни. Тогда ей казалось, эта случайная близость ничего не значит, но через месяц выяснилось, что она ошибалась. Врач подтвердил то, о чем Дениз и сама уже догадывалась.

Позвонив в Нью-Йорк, она не застала Бретта дома и оставила на автоответчике просьбу связаться с ней. Он позвонил через три дня. Выслушав ее, он, как ей показалось, раздраженно вздохнул, а потом предложил дать денег на аборт. Дениз была католичкой и сказала, что никогда этого не сделает. Тогда он разозлился и спросил, уверена ли она, что ребенок от него. Она закрыла глаза, стараясь сдержаться и не реагировать на оскорбление. Да, ответила она, уверена. Он спросил, чего в таком случае она от него ждет. Дениз ответила, что ничего, ей только необходимо знать, хочет ли он принимать какое-то участие в жизни их ребенка. Наступила долгая пауза, Дениз слышала его дыхание на другом конце провода. Наконец Бретт сказал: нет, ему это не нужно, тем более что он скоро женится.

Больше она никогда с ним не разговаривала.

Возникли бы у Кайла все эти проблемы, если б его отец был рядом? В глубине души у нее оставались сомнения. Может, она сделала что-то не так, когда была беременна? Есть ли в том, что случилось с мальчиком, ее вина? Она заставила себя выбросить эти мысли из головы. Но все равно по ночам они иногда подкрадывались к ней, возвращались, словно упрямый сорняк, который, как ни выпалывай, все лезет и лезет из земли. И каждый раз, когда она думала об этом, ее сердце наполняла тоска.

Но была в ее жизни и радость. Потому что, несмотря на его проблемы, Кайл рос замечательным мальчиком. Он не обижал других детей, никогда не отбирал у них игрушки и делился своими, даже если ему этого явно не хотелось. Почти ежедневно бывали моменты, когда ей хотелось броситься на его защиту, объяснить, что он не такой, как все дети, хоть и выглядит как нормальный ребенок. Однако в большинстве случаев она этого не делала. Если люди безжалостны и не пытаются ему помочь, тем хуже для них самих.