Питер Мейл - Хороший год Страница 2

Осторожно заезжая на отведенное для его БМВ место в подземном гараже, Макс пытался угадать, чем вызвана назначенная встреча. В конторе у Лотонов обедом считается сэндвич, который жуешь прямо за рабочим столом, не отрывая глаз от компьютера. По выражению Эймиса, которое он вывез из Нью-Йорка, обед — это придурь слюнтяев. И вдруг сам завел речь о настоящем обеде, в ресторане, с ножами и вилками — как положено у слюнтяев. Чудно́. Ломая голову над загадкой, Макс вышел из лифта и, лавируя между бесчисленными перегородками, направился в свой отсек.

Компания занимала целый этаж в большой коробке из стекла и бетона. За исключением роскошных, отделанных красным деревом и кожей покоев, где располагались братья Лотоны, оформление офиса призвано было отражать дух предприятия: никаких финтифлюшек, никаких супермодных ухищрений. Это фабрика, на которой делают деньги, где царит режим жесткой экономии. Лотоны любили приводить клиентов в офис — они называли его "машинное отделение", — чтобы те полюбовались, как надрываются служащие компании: "Перед вами сорок лучших деловых умов во всем Сити. И все они заняты исключительно вашими проблемами".

Эймис не ограничился утренним звонком, он еще и по электронной почте прислал приказ не опаздывать к обеду. Оторвавшись от экрана, Макс поглядел в угол офиса; там, за стеклянными стенами своего кабинета, обыкновенно расхаживает Эймис, прижав к уху мобильник, но сейчас кабинет пуст. Небось завтракает где-то, гад, подумал Макс, или смылся на урок ораторского искусства.

Сняв пиджак, Макс принялся за работу. Он в последний раз проверил вычисления для "ТрансАкс" и "Ричардсон Белл"; расписывая их достоинства, он надеялся впарить эти две компании какому-нибудь богатенькому клиенту Лотонов. Если дело выгорит, Макс получит премию, которая, по его прикидкам, намного превысит годовое жалованье премьер-министра. Он дважды перепроверил расчеты; цифры каждый раз сходились. Все, теперь можно подавать бумаги Лотонам; дальше пусть командуют сами, а Макс станет богаче на сумму, измеряемую шестизначным числом. Откинувшись на спинку стула, он потянулся и взглянул на часы. Шел первый час, а он еще не удосужился выяснить, куда именно ему идти на обед.

Он направился в угол, где возле кабинета начальства несла караульную службу Трейси, бойкая пышнотелая деваха. Недавно она получила повышение — из секретарши превратилась в личного помощника Эймиса (по конторе ходил слушок, что на эту ступеньку служебной лестницы она поднялась благодаря веселенькой поездке с Эймисом на выходные в Париж). К сожалению, новая должность подпортила ей нрав, Трейси заважничала и даже начала дерзить.

Примостившись перед ней на краешке стола, Макс мотнул головой в сторону кабинета:

— Насчет обеда все в силе? Или босс уже сеет очередную панику на бирже?

— Мистер Эймис ждет вас в "Леденхолл селларс". Ровно в двенадцать тридцать. Не опаздывайте, — проговорила Трейси с таким видом, словно с удовольствием выдала бы Максу штрафную квитанцию за парковку в неположенном месте.

Макс удивленно поднял брови. Когда-то "Селларс" был складом при старинном рынке Леденхолл, а потом превратился во вполне пристойный винный бар, и теперь его завсегдатаями стали крутые дельцы из Сити; здесь они подкрепляются так, как подобает мужчинам в самом соку, — кусками жареной вырезки и сыром "стилтон", запивая их невероятно дорогим красным вином и готовясь к послеобеденным трудам с помощью крепкого портвейна. Несмотря на голые кирпичные стены и усыпанный опилками пол, это один из самых дорогих ресторанов в Сити.

— Неужто он транжирит свои накопления? — удивился Макс. — С какой стати, не подскажешь?

Опустив глаза, Трейси поправила лежавшие на столе бумаги.

— Понятия не имею, — бросила она наконец.

Ее нарочито небрежный тон не убедил Макса, скорее раздосадовал:

— Слушай, Трейси, давно хочу спросить тебя кое о чем.

Она вопросительно посмотрела на него.

— Поездка в Париж удалась?

Ба, похоже, злые языки-то правы: вон как Трейси залилась краской. Макс вернулся к своему рабочему месту за пиджаком и зонтом: под проливным дождем предстояло мчаться на Леденхолл-стрит. У выхода он помешкал, не решаясь нырнуть в гущу огромных зонтов — этим летом самый модный аксессуар; словно разноцветные грибы, они разом раскрылись повсюду, загромождая тротуары и мешая проходу. Не миновать ему опоздания.

Когда Макс вошел в переполненный сводчатый зал, Эймис уже сидел за столиком, прижав к уху мобильник. Потершись среди воротил Уолл-стрит, Эймис перенял их манеру одеваться: рубашки в яркую полоску с белым воротничком, алые подтяжки, галстуки, разрисованные быками и медведями. До чего же эта пестрая, вызывающая экипировка не вяжется с его жесткой, тонкогубой физиономией и тюремной стрижкой. Впрочем, что бы он ни надел, все равно выглядит как бандит. Но деловая хватка у него потрясающая, за что его обожают остальные братья Лотоны.

Закончив разговор, Эймис многозначительно посмотрел на часы. Часы были золотые, еще массивней, чем у Макса, на циферблате россыпь мини-циферблатов: один показывает глубину погружения в метрах, другой — истекшее время, а третий, совсем редкостный, — индекс NASDAQ.

— А теперь что стряслось? Заблудился?

Макс налил себе красного вина из стоявшей на столе бутылки:

— Прошу прощения. Леденхолл-стрит запружена зонтами. Ни пройти ни проехать.

Эймис недовольно хмыкнул и жестом подозвал официантку.

— Слушай, киска, знаешь, что мне нужно для полного счастья? — неожиданно веселым тоном обратился он к ней и подмигнул. — Хорошо прожаренный кусок вырезки, сочный, но без кровищи. Этого мне на работе хватает.

Официантка старательно улыбнулась в ответ.

— С жареной картошкой. На десерт крем-брюле. Записала?

У него вновь застрекотал мобильник; Эймис негромко забурчал в трубку, а Макс тем временем заказал себе бараньи отбивные и салат.

Эймис убрал телефон и отхлебнул вина.

— Ну, а теперь изложи вкратце, как дела с "ТрансАкс" и "Ричардсон Белл".

Битых полчаса Макс сыпал цифрами и прогнозами, анализировал стиль управления компаниями и способы раздеть их до нитки — не зря же он ими занимался с самого начала года. Эймис усердно жевал, записывая что-то в блокнот, лежащий возле тарелки, но ни вопросов, ни замечаний, ни встречных предложений не последовало.

Макс замолчал и отодвинул от себя тарелку с остывшими, недоеденными отбивными:

— Стало быть, ради этого мы сюда пришли?

— Не совсем, — Эймису явно нравилось держать Макса в напряженном неведении. Он сосредоточенно ковырял зубочисткой в зубах, не без интереса рассматривая результаты изысканий.

Подошла официантка и стала убирать тарелки. Казалось, Эймис только этого сигнала и ждал.

— Я тут переговорил с братьями, — сообщил он, — и они мою тревогу разделяют.

— О чем речь? Что-то не пойму.

— О твоем поведении, дружок. О твоей производительности труда. В этом году ты смахиваешь на больного, правда, ходячего. Тоска смотреть.

— Вы же знаете, над какой головоломной задачкой я полгода корпел. Я же только что докладывал... — Макс едва не сорвался на крик. — Не мне вам объяснять, что подобные сделки за пару недель не сляпаешь. На них нужно время.

Прибыло крем-брюле, Эймис опять игриво подмигнул официантке и сурово продолжил:

— Брось заливать, дружок, брось заливать. Знаешь, в чем тут закавыка? — Он поглядел на Макса и обличающе трижды кивнул головой: — Бурная личная жизнь мешает. Слишком часто ложишься за полночь, слишком много сил на телок тратишь. Хватку потерял.

И, вооружившись ложкой, он с силой воткнул ее в десерт.

— Чушь собачья, и вам это прекрасно известно. Обе компании наконец дозрели. Считайте, дело в шляпе.

Эймис поднял голову; на подбородке у него желтела капля крем-брюле.

— Вот тут ты, пожалуй, прав.

— Это вы к чему?

— Я сам займусь этой сделкой.

Эймис сунул в рот очередную ложку десерта и громко захрустел карамельной крошкой.

Макс глубоко вздохнул:

— Посмотрим, что скажут остальные Лотоны. Они...

— Опоздал, золотце. С ними все улажено. Сегодня утром мне дали зеленый свет.

Картина получалась безрадостная. Полгода работы псу под хвост. Самое обидное, что премии теперь не видать — она осядет на счету Эймиса, а у Макса вырастет пачка неоплаченных счетов, и банк еще туже затянет петлю на его шее.

— Так не поступают. Это же наглый грабеж, черт побери. Откровенное воровство.

— Ты где живешь? Открой глаза. Это бизнес, понял? Бизнес. Ничего личного, никаких обид. И вот еще что. Мне тут намекнули насчет одной небольшой машиностроительной фирмочки, но у меня на нее сейчас нет времени. Можешь ею заняться.

Много лет назад, вдруг вспомнилось Максу, покойный дядя Генри учил его уму-разуму: "Лучше умереть стоя, чем жить на коленях". И Макс решился: