Автор неизвестен - Литконкурс Тенета-98 Страница 2

Он опять пугает меня. Странно, почему у моего мужа это получается лучше, чем у других. Но ведь страх — антитеза любви.

А если права Исис?

— Мы должны отправить сообщение Ра и спросить его совета, — сказала я.

— Что ты такое предлагаешь! — возмутился Сет. — Это будет означать: мы не справились!

Гордыня… В нем говорила гордыня. Для меня это было самое горькое открытие.

Он прав: мы ничем не лучше Родителей. —5-

Осирис вернулся, но это ничего не изменило. Они с Исис продолжали обучать ремеслам и наукам, терпеливо объясняя основы Любви и Содружества. У меня даже создалось впечатление, что Осирис и Исис нарочно стараются не замечать Сета. Я пыталась воздействовать на них, но они, уверенные в своей правоте, и меня не слушали, правили, как прежде.

Мужа я все чаще видела в печали. Вскоре он перестал убеждать меня в своей правоте, но я понимала, что какая-то внутренняя борьба происходит в нем самом. Обеспокоенная, я проникла в его мысли, и тут, к изумлению моему, он попросил меня уйти — ласково, но настойчиво. Впрочем, тут же Сет сказал словами:

— Нефтис, родная, я берегу тебя от страданий. Скажи мне одно: как ты посмотришь, если мы с тобой заменим Осириса и Исис?

— Заменим? — я обрадовалась в тот миг. — Они готовы уйти?

Сет на мгновение смутился.

— Пожалуйста, ответь на мой вопрос: а ты готова разделить со мной мирскую власть?

Мне наш разговор совсем не нравился, но я ответила:

— Я не уверена, что смогу править *ими*. У меня нет терпения Исис.

— Ты должна! — настаивал он. — Запомни, Нефтис: если ты сейчас откажешься, ни одна женщина после тебя больше не сможет править наравне с мужчиной!

Мне опять стало страшно. Его темные прорицания имеют надо мной какую-то непонятную силу. Он видит долг там, где у меня только сомнение.

— Я просто хочу знать, со мной ты или против меня, — добавил он.

— Как я могу быть против тебя, — сдерживая слезы, прошептала я, — ты мой брат и мой муж!

— Очень хорошо, — улыбнулся Сет. — Именно это я и хотел услышать. Ты решила все мои сомнения. —6-

— Как рада я, что Сет наконец смирился!

Давно я не видела Исис в таком радостном возбуждении. Она вела себя, как ребенок: то взмывала выше Бенбена Великой Пирамиды, то птицей устремлялась в Нил и купалась в искрящихся брызгах. Ее настроение передалось мне, и мы принялись веселиться прямо на глазах у *них*.

Ветер, который мы подняли, и вода сорвали с нас золотые одежды, но Исис этого как будто не замечала. И я бы тоже не заметила нашей наготы, если бы не почувствовала десятки горящих глаз — они смотрели из тростников. Эти взгляды словно обожгли меня.

Разумеется, я не могла стесняться своего тела, особенно перед *ними* — в их представлении оно, как и тело Исис, было совершенным. Меня обожгла *их* похоть. Я знала, конечно, что похоть движет *ими*, когда нет любви, но не представляла раньше, что эта похоть может обратиться на меня или на Исис, или на кого-нибудь из нам подобных.

*Они* бросили свою работу и подглядывали за нами из тростников, тайно, возбуждаясь при этом и нарочно, потными руками, возбуждая свои детородные органы. Все это показалось мне настолько мерзким, грязным, словно и не в Живодарящем Ниле я была, а среди звериных испражнений… Гнев, какого я не знала прежде, овладел мной, я вылетела из оскверненной *ими* воды, вознеслась над *ними* и послала *им* страх.

К изумлению моему, многие пали, как колосья, срубленные серпом, а другие бросились бежать, не разбирая дороги. И я услышала дрожащий голос Исис позади себя:

— Сестра, сестра, что же ты делаешь, и зачем?!!

Она летела рядом и смотрела на меня, как будто видела в первый раз.

— Прости, Исис, прости меня, во имя Аммона… Не знаю, как это получилось, — только и смогла прошептать я.

Ее слова показались мне пощечинами, какими *они* усмиряют своих непослушных животных:

— Ты просишь у меня прощения, злосчастная, и прикрываешься священным именем Аммона?! Но мне ты сделала лишь только то, что вмиг разрушила творимое веками! Нет, ты у них прощения проси, у тех, кто убежал, тебя, могучей гневом, убоявшись. Иначе все они, и те, кому они расскажут, и дети их, и внуки, и отдаленные потомки — все будут знать, что и на Звездах обитает Зло — а как иначе объяснить несчастным, что мы, Пришедшие со Звезд, способны причинять страдания себе подобным?!

Исис воздела руки к солнцу и произнесла:

— Благодарю тебя, Аммон. Сей миг я поняла: не можно отступать от Миссии, не можно даже в малом предаваться суетному гневу, не можно недостойным даровать мирскую власть!

Это она обо мне говорила… — 7-

Я не хотела идти на праздник. Сет устраивал его в честь примирения с Осирисом и Исис. И именно поэтому я, запятнавшая себя гневом, не могла там находиться. Сет превзошел самого себя, уговаривая меня пойти, но на этот раз я была непреклонна. Отчаявшись справиться со мной, он привлек на помощь Птаха, старого друга нашей семьи. Но и Птаху, и жене его Сохмет я отказала. Пусть празднуют мир без меня, недостойной.

Исис права: я недостойна править. И сверх того: я недостойна даже находиться здесь, ибо представляю опасность для Миссии. О, если б Ра забрал меня отсюда!

Я едва успела подумать об этом, как на пороге появился Осирис. Он мягко улыбнулся в свою курчавую бородку и произнес негромко:

— Тысячу лет мы с Исис потратили на споры с Сетом. И вот, как видишь, нам удалось его переубедить. Но неужели нам придется мучиться еще одну тысячу лет, переубеждая тебя, Нефтис? Неужели ты не пожалеешь брата и сестру?

И я пошла на праздник. —8-

— Друзья мои! — начал Сет. — Прошу внести чудесный саркофаг, который, по моей просьбе, создали добрые кудесники, Дети Единства, обитающие на далеком юге, где еще возвышаются среди просторов океана останки павшего материка атлантов…

По огромному залу пронесся удивленный шепот. Хатор спросила у меня, знала ли я о контактах мужа с Детьми Единства. Я ответила в тот духе, что Сет, как видно, хочет сделать всем сюрприз.

О! Сюрприз, без сомнения, удался. Я никогда еще, даже во дворце Ра, даже на планетах Родителей, не видела ничего подобного, ничего прекраснее. Это был не саркофаг для бренных тел, а словно бы корабль — корабль для последнего путешествия. Он блистал всеми цветами, мыслимыми во Вселенной…

Но откуда Сет мог взять богатства, чтобы оплатить творение Детей Единства, — ведь последние из атлантов, как известно, добры, да доброта их себе на уме, — так откуда он взял богатства?

Думаю, Исис задала себе те же вопросы. Она выглядела смущенной, а Осирис заметил:

— Да, брат, такой саркофаг не стыдно послать в подарок самому Ра.

Сет окинул взглядом собравшихся и произнес:

— Перед тем как вручить мне его, Дети Единства поставили условие. Этот саркофаг, как залог мира между Вернувшимися Домой, должен принадлежать самому достойному среди нас. Тот, кому саркофаг придется впору, и будет называться самым достойным; таково условие Детей Единства.

— Мне это не нравится, — сказала Исис. — Мы не выделяем достойных и недостойных!

Я послала Исис мысленный сигнал: "А не ты ли недавно…". "Прости, Нефтис, я ошибалась; Осирис показал это мне: у меня нет и не было никаких прав судить тебя", — отозвалась она. "Тогда почему ты извиняешься только теперь?", — спросила я. Ответа я не получила.

Сет развел руками и, ища поддержки у собравшихся, заметил:

— Мы не вправе отвергать дар Детей Единства только потому, что не разделяем некоторые их представления о жизни. Аммон не одобрит нас, если, примирившись между собой, мы проведем рубеж между нами, Вернувшимися Домой, и добрыми кудесниками, Детьми Единства, которые и в более тяжелые времена, в те времена, когда нас не было на родной планете, неустанно доказывали свою преданность Аммону.

— Воистину так! — воскликнул Осирис. — Я думаю, нам следует послать благодарность Детям Единства за их прекрасный дар.

— Но сначала пусть этот дар сам поищет среди нас своего будущего хозяина, — с улыбкой молвил Сет.

— Начни проверку с себя, брат, — сказала Исис под одобрительный смех собравшихся.

Мой муж сотворил смущенное лицо, но в саркофаг полез. Сет был мужчиной статным, широкоплечим, и неудивительно, что чудесный саркофаг оказался мал ему. Сконфуженный, он выбрался оттуда и сказал такие слова:

— Увы! Конечно, я достоин, но не высшей меры.

Следом пришлось испробовать размер мне. Признаюсь, я испытала облегчение, когда выяснилось, что мне этот саркофаг велик.

— А ну-ка, я попробую; навряд ли молодежи скоро пригодится этот ящик! — воскликнул старый Хнум.

С хохотом его пропустили к саркофагу, а затем и выпустили, весьма разочарованного.

Следом пошли Птах, Хатор, Сешат, Хонсу и другие — примерка саркофага превращалась в забаву. Пустили проверяться даже маленького Беса и здоровенного Себека — Себеку удалось втиснуть лишь свой живот; потом этот живот совместно вынимали.