Нацуо Кирино - Нежные щечки Страница 2

Здание средней школы располагалось на округлом холме. Посторонние туда никогда не заходили. На футбольном поле у ворот собирались стаи птиц. Они и не думали разлетаться, даже когда ученики пытались их спугнуть, а лишь со щебетом разбегались по школьному двору, искусно лавируя и подпрыгивая. Золотарник колыхался от прикосновения морского бриза. Низко над головой нависали плотные облака. За старым зданием двухэтажной школы на вершине холма находилось кладбище животных. Иногда мимо проезжали легковушки с саппоровскими номерами. Там, на кладбище, откуда открывался вид на заброшенный пустырь, кремировали и хоронили собак и кошек. Может, оттого, что кладбище появилось не так давно, гранитные могильные камни были редко рассеяны по его территории. Глубоко воткнутые в землю сбоку от могилок красные и розовые вертушки из целлулоида, треща, бешено вращались на ветру.

Одноклассники проносились мимо Касуми на своих велосипедах, и никто никогда не окликал ее. Она всегда возвращалась домой в одиночестве. Холодный ветер с моря трепал подол ее темно-синего плаща.

Касуми была не такой, как все. Она выглядела по-другому Плащ, который ей достался от двоюродной младшей сестры, был как у всех. Но вот длина… Она сама укоротила плащ, впрочем, как и юбку школьной формы. На шее — шарф в сине-зеленую шотландскую клетку, повязанный узлом, подсмотренным в каком-то журнале. Стриглась она сама: каре с длинной прямой челкой, по бокам самодельные заколки из старых ленточек. Вместо школьного ранца старая дедовская сумка через плечо. Ее выдумка и старания выглядеть модной оставались незамеченными окружающими. Зайти по пути домой было некуда — ни одного магазина с дешевыми сладостями и другой мелочовкой, ни фастфуда. Медленно спустишься по хорошо утрамбованной дороге с вершины отлогого холма, пересечешь шоссе, и вот он дом, где живет Касуми. Маленькая точка на абсолютно пустынном побережье — забегаловка «Кирайсо». Единственная закусочная в деревне была ее домом. Когда наступало короткое лето и начинался туристический сезон, отдыхающие могли перекусить здесь и воспользоваться туалетом. Когда приходила зима с ее вьюгами, «Кирайсо» превращалась в трактир для местных жителей.

По правде говоря, Касуми даже нравилось, что в доме часто собирались незнакомые люди. Но она старалась держаться подальше от трактира, чтобы не видеть вечно унылое лицо матери, варящей лапшу или поливающей домбури[1] сладковатой подливой, и хмурую физиономию отца, неизменно подсчитывающего деньги на кассе. Попасть к себе в комнату на втором этаже она могла, только пройдя через трактир, поэтому каждый день, прежде чем открыть раздвижную решетчатую дверь, она пыталась представить, кто сегодня заглянул в трактир. Если посетители оказывались ей незнакомы, то по пути на второй этаж она усаживалась на ступеньке и прислушивалась к беседе за столом. Там же она делала домашнее задание, подкрепляясь всякой всячиной. Если же это был деревенский завсегдатай, зашедший выпить с ее отцом и обменяться местными сплетнями, то она уходила к себе. Касуми не любила слушать гадости о старших братьях и сестрах своих одноклассников. Как чья-то там дочь от кого-то там залетела и где сделала аборт или как чей-то там сын загремел в тюрьму. Она была уверена, что когда-нибудь так же будут сплетничать про нее. Ей казалось, что жизнь взрослых в деревне пустая и никчемная, что они только и ждут, когда подрастут их дети и выкинут что-нибудь этакое, о чем потом можно будет посудачить.

Однажды у дома она увидела красную машину иностранной марки с саппоровскими номерами. У Касуми появилось предчувствие, что происходит что-то особенное. Когда она с грохотом открыла раздвижную дверь, из комнаты с татами для посетителей до нее донесся звук включенного телевизора. Голос ведущего разносился по всему дому. Отец был в прекрасном расположении духа: он то присаживался на стул, то вскакивал, чтобы заменить гостю пепельницу. На татами, спиной к окну, потягивая пиво, сидел молодой человек. Рядом с мужчиной, время от времени наполняя его бокал, скромно сидела ярко накрашенная девица — по моде подведенные густые брови, на губах алая помада. В остальном же, кроме, пожалуй, молодости, в ее облике не было ничего примечательного. Полные ноги, выглядывающие из-под розовой короткой юбки, напоминали формой и цветом дайкон[2] и выглядели отталкивающе. Касуми непроизвольно отвела взгляд. Отца же вид гостьи нисколько не смущал, физиономия его сияла от радости.

Мать, как всегда с недовольным выражением лица, что-то сосредоточенно шинковала на кухне. Похоже, она не заметила возвращения дочери. В глубине души Касуми презирала мать, ей казалось, что та где-то по пути растеряла свою жизнь. Отец, видимо, ждал возвращения Касуми, он обернулся и радостно воскликнул:

— А вот и моя дочка!

— Да она у вас красавица! Совсем на вас не похожа.

Касуми краем глаза заметила во взгляде молодого человека вспыхнувший интерес.

— Дочка, поздоровайся с гостями.

Касуми еле заметно кивнула.

Мужчина, рассмеявшись, помахал ей рукой. Одет он был в черный костюм с красным галстуком. «Что за безвкусица! Костюм с атласным блеском и эта химия “под барашка”», — подумала Касуми. Правда, взгляд у него был веселым и живым, как у молодого рыбака-щеголя. Девица рассматривала Касуми с безразличным лицом. Касуми взбежала по лестнице к себе в комнату, скинула школьную форму и натянула джинсы, затем села на лестнице, подперев щеки руками, и стала прислушиваться к разговору за столом. Молодой человек низким голосом рассказывал отцу подноготную о заключении какого-то удачного контракта. «Я даже и не ожидал, но эти учителя, они совсем не прочь пройтись по женщинам. И начинает этот извращенец перед каким-нибудь страшилищем лебезить, ему так даже легче», — говорил он, видимо тыкая пальцем в девицу. Отец смеялся незнакомым Касуми вульгарным смехом. Гость перешел на сакэ — в нос ударил резкий запах теплого алкоголя, смешанный с ароматом жареного сушеного кальмара. Касуми открыла учебник по английскому и стала переводить текст, заглядывая в словарь, когда встречались незнакомые слова.

— Эй, сестренка! — раздался где-то совсем рядом голос.

Касуми в удивлении захлопнула словарь и подняла глаза. Мужчина стоял несколькими ступеньками ниже.

— Это ты что же, так занимаешься?

— Да.

Прямо рядом с лестницей на первом этаже находился туалет, которым пользовались и гости трактира, и домочадцы. По всей видимости, парень решил сходить в туалет и заметил сидящую на лестнице Касуми. Касуми вскочила и бросилась наверх, но парень успел схватить ее за запястье. Рука у него была горячей.

— Ты, сестренка, кем хочешь стать?

— Дизайнером.

— Одежды?

— Нет, графическим дизайнером.

— Хм, вот оно как. А ты ведь единственный ребенок в семье?

— Да.

Парень ухмыльнулся с пониманием, как сообщник. Внизу отец о чем-то любезничал с девицей, та в ответ отмалчивалась. Парень на секунду оглянулся, а потом, повернувшись к Касуми, прошептал:

— Когда захочешь отсюда удрать, дай мне знать. Я тебе денег подкину, да и сбежать помогу. Не бойся, я тебе плохого не сделаю.

— Правда?

Касуми посмотрела мужчине в глаза. Было видно, что тот немного пьян, но явно не шутит. Он кивнул с серьезным лицом.

— Уж я-то тебя хорошо понимаю.

Мужчина достал из кармана и вложил Касуми в ладонь визитку. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: визитка, отпечатанная на японской бумаге ручной работы, — из дорогих. Увидев реакцию Касуми, мужчина засмеялся явно с облегчением и, сбежав по лестнице, направился в туалет. Выйдя из туалета и даже не взглянув в ее сторону, он окликнул свою спутницу:

— Нам пора, поехали. Я выпил, может, сядешь за руль?

— Ну конечно, сейчас! — впервые за весь вечер каким-то фальшивым голосом вскрикнула девица.

Парочка расхохоталась, заплатила по счету и укатила. Касуми вернулась в свою комнату, достала визитку и положила ее на стол. Фамилия мужчины была Фуруути, он владел строительной компанией в северной части Саппоро. Касуми спрятала визитку в кошелек. Она никогда так и не позвонила ему, никогда ни о чем его не попросила. Тем не менее именно эта встреча стала поворотным моментом, когда в ее голове окончательно сформировалось «решение».

Ты о чем думаешь? Что по поводу моей идеи? — Исияма нежно прикоснулся ладонями к ее щекам.

— Я очень рада.

Несмотря на такой ответ, ее пугало, что по стечению обстоятельств дача, где они смогут видеться, будет находиться поблизости от родительского дома, из которого она сбежала много лет назад. Касуми показалось, что насколько сильной была ее радость, настолько же глубоким было чувство ее вины.