Эдуард Тополь - Кремлевская жена Страница 2

Тут я принюхалась – вместе с голосом украинского диктора из окон соседней хаты выплывал прогоркловато-приторно-кислый запах. Конечно! Опять этот старый Гринько гонит картофельный самогон! Сталинский живоглот! Я уже шесть раз его предупреждала! Но знает, сука, что я не стану стучать на соседа, и вот – наглеет. Тем более что у него старший сын – майор воюет в Афганистане и старик в любой день может получить похоронку…

Я еще покачала ручку водопроводной колонки, но – без толку. Я ринулась к Лидии, хозяйке моей хаты. Этой прохиндейки, конечно, дома нет – она целыми днями ошивается в очередях за импортным дефицитом, чтобы прокормить четверых детей, прижитых по дружбе народов от курсантов местного летного училища. Но дети всегда дома и сами себя обслуживают. Вот и сейчас два младших сына Лидии – близнецы-палестинцы Василь и Русланчик – голяком сидели на кухне на горшках, а десятилетняя египтянка Маруська жарила им картошку на свином сале, и раскаленная сковородка шипела и швыряла вокруг себя горячие брызги.

– Маруська, я за водой! – сказала я, пробегая через кухню к ванной-туалету. Вообще по детям Лидии можно судить о развитии наших международных отношений: пятнадцать лет назад в Полтавском летном училище учились одни кубинцы, в результате старшая дочь Лидии Оксана родилась смуглой и большеглазой и уже сейчас с успехом заменяет свою мать на танцплощадке того же училища и в кустах вокруг него. После Оксаны у Лидии родился мелкокалиберный вьетнамец Степан (в прошлом году она спихнула его в суворовское училище), затем египтянка Маруся, а три года назад мои любимчики – близнецы Василь и Русланчик. Правда, нынешнее потепление советско-израильских отношений приводит Лидию в беспокойство, и она периодически орет Оксане: «Имей в виду, если сюда жиды приедут учиться, я тебе дырку сразу зашью!» Но пока израильские летчики учатся неизвестно где, Оксана и без них сделала уже два аборта и теперь, отходя от последнего, валяясь на диване в гостиной, смотрела киевское телевидение и одновременно слушала «голоса из-за бугра»:

«Проживающий в США, штат Вермонт, лауреат Нобелевской премии Александр Солженицын получил телеграмму от советского комитета „Мемориал“ с приглашением войти в состав общественного совета по руководству созданием мемориального комплекса жертвам сталинских беззаконий и репрессий…»

В туалете прямо в ванне стояли два ведра, корыто и стеклянные банки с запасенной впрок водой. Зеленые мухи влетали в открытое окно и спешили на кухню, на запах жареного.

Маруська крикнула мне из кухни:

– Мать за маслом стоит. Ты масло возьмешь за мохер?

– Не знаю! – крикнула я в ответ, в сомнении осматривая черпак, лежащий на прикрытом фанеркой ведре. И снова крикнула: – У вас черпак мухами засиженный!

Маруська не ответила, а я зачерпнула воду из ведра своей чашкой, сполоснула ее, вылила в ванну и набрала снова – теперь уже полную чашку.

«– Станет ли Киев безалкогольным городом? – по-украински сказал телевизор в гостиной, заглушая уплывший куда-то по волне „голос“. – Слухи о том, что с нового года в Киеве прекратится продажа спиртных напитков и табачных изделий, можно сейчас услышать везде: в магазинах, на рынках, в общественном транспорте…»

Осторожно неся через кухню полную чашку воды, я спросила у Маруськи про Василя и Руслана, которые тужились на горшках и от напряжения выпучили на меня свои и без того выпуклые глаза:

– А их отец мусульманин или христианин?

– А хто знае! А шо? – сказала Маруська, размешивая картошку в сковородке и отскакивая от брызг горячего свиного сала.

– А мусульмане сало не едят…

Шмель полз по бронзовому плечу Русланчика, и Василь что есть силы шлепнул его ладонью – аж расплющил. И захохотал победно. А Русланчик заплакал…

– То жиды сало не идят, – сказала мне Маруська. – А нам можно…

Мне было некогда спорить с ней, я поднялась по лестнице к себе на чердак, стараясь не расплескать воду.

– Спасибо, – сказала Горячева. – Извините, я не знала, что так далеко…

– Ничего… – сказала я. – Пожалуйста…

Она внимательно осмотрела чашку, но воду выпила с жаждой, утерла кулачком края губ и впервые улыбнулась:

– Спасибо… Вы, конечно, гадаете – с чего это я свалилась на вашу голову?.. Садитесь, пожалуйста…

Я села на стул.

– Вы читаете по-английски? – спросила она.

– Ну… – замялась я. – В общем, да…

Год назад я с отличием окончила Воронежскую милицейскую академию, и, конечно, по английскому в моем дипломе тоже стоит пятерка – на экзамене я без словаря переводила «Тома Сойера». Но это вовсе не значит, что я могу в подлиннике читать Шекспира.

Горячева расстегнула свой плащ и достала из внутреннего кармана чистый плотный конверт, протянула мне:

– Почитайте…

Конверт был без адреса и без марки, незапечатанный, внутри лежала аккуратно сложенная газетная страница на английском языке. «ENGLEWOOD WEEKLY NEWS» – прочла я название газеты и вопросительно поглядела на Горячеву.

– Разверните… читайте… – сказала она.

Я развернула газетный лист, он был размера «Московских новостей» или «Недели», но выглядел совершенно иначе, чем наши газеты. Половину страницы занимал гигантский заголовок:

PREDICTIONS FOR 1988

OUR LOCAL PSYCHIC PEERS INTO NEXT YEAR – MONTH BY MONTH[2]

И затем шли предсказания, которые я медленно переводила сама себе:

«ФЕВРАЛЬ: Восстания в Израиле и Тибете; гигантский взрыв на Кипре.

МАРТ: «Мисс Америкой» станет брюнетка из Техаса; суд над крупным чиновником из Белого дома; в Европе арестуют советских шпионов; на Кавказе и в Израиле – кровь, смерть, восстания.

АПРЕЛЬ: На праймериз победят Буш и Дукакис…»

Я взглянула на дату в газете «December 24, 1987» – значилось под газетным заголовком. Черт возьми, если это не фальшивка, то этот прорицатель просто гений: кажется, в феврале действительно началось восстание палестинцев в Израиле, а в марте – это я уж помню точно! – в марте на Кавказе, в Сумгаите, азербайджанцы резали армян, потому что армяне потребовали вернуть Армении Нагорный Карабах, который Сталин подарил Азербайджану в двадцатые годы. А в апреле в США определились претенденты на Белый дом – Буш и Дукакис, мы это недавно прорабатывали на политчасе…

– Прочтите на другой стороне, – сказала Горячева, пристально следившая за моим лицом.

Я перевернула газетную страницу. Здесь под гигантским заголовком:

ENGLEWOOD PSYCHIC GIVES YOU —

MONTH BY MONTH —

WINDOW ON THE FUTURE![3]

шло подробное, по месяцам, изложение предсказаний. И первое, что бросалось в глаза, – предсказания на август и сентябрь, обведенные красным фломастером:

«АВГУСТ:

Крупные забастовки в Польше.

Генерал Ярузельский вступит в переговоры с Валенсой.

В США произойдет скандал вокруг кандидатуры на пост вице-президента.

В авиакатастрофе погибнет глава мусульманского государства.

СЕНТЯБРЬ:

В Москве будут судить генерала, родственника бывшего советского лидера.

Черный король бокса попадет в автомобильную аварию.

Ужасный ураган разрушит восточное побережье Мексики.

Израиль выведет в космос спутник.

В Москве произойдет покушение на Михаила и Ларису Горячевых…»

Последние строки были подчеркнуты трижды.

Я подняла глаза на Горячеву: сегодня 9 сентября, уж не собирается ли Горячева прятаться на моем чердаке от этого покушения?

– Вы все поняли? – сказала она.

– Что именно? – спросила я на всякий случай.

– Ну… – Она нервно дернула головой. – После того как вы прочли предсказания на прошлые месяцы, вы поверили этому предсказанию?

Нужно сказать, что я действительно не усомнилась в нем, хотя обычно ко всяким гаданиям и пророчествам отношусь с презрением. Однако в ряду уже сбывшихся пророчеств – восстание палестинцев в Израиле, волнения в Польше и Армении, скандал вокруг избранника Буша на пост вице-президента, суд над Чурбановым – в ряду этих пророчеств, сбывшихся точно по расписанию, предсказание покушения на Горячевых вовсе не выглядело дешевой газетной фантастикой. Честно говоря, в запуск израильского спутника я меньше поверила, чем в это покушение.

Но я сказала уклончиво:

– Ну… нужно все-таки подождать – запустят ли израильтяне спутник…

– Запустят, – хмуро сказала Лариса и встала. Под плащом на ней был какой-то зеленый сарафан в косую желтую полоску – некрасивый и с явно завышенной талией. – Наша разведка точно знает: ровно через неделю израильтяне запускают первый спутник… – Она нервно прошла по комнате. – А поскольку мы идем сразу после этого пуска, то… У нас есть только неделя…

«Как бы она не наткнулась головой на косую потолочную балку», – подумала я, но тут Горячева круто повернулась и буквально выстрелила в меня вопросом: