Аксель Сандемусе - Былое — это сон Страница 2

Роман «Былое — это сон» был опубликован впервые в 1944 году в Швеции, куда Сандемусе вынужден был бежать из оккупированной фашистами Норвегии. На норвежском языке он появился только в 1946 году.

Роман представляет собой путевые и дневниковые записи героя, сделанные им в Норвегии и позже в его доме в Сан-Франциско. Хронология в романе не соблюдается, ибо героя — и автора, конечно, тоже — занимает не хронологическая последовательность событий, а внутренняя, глубинная, связь между ними; поэтому в повествовании прошлое и настоящее сплетаются друг с другом и стирается грань между явью и сном. Как говорит сам Джон Торсон, это не роман (кстати, и Сандемусе называл свои произведения не романами, а просто книгами, видя в этом существенное различие), а только «почва для романа».

В качестве образца для своих записок Джон Торсон взял «Поэзию и правду» Гёте, считая, что подобная форма мемуаров, когда действительность перемежается с вымыслом, лучше всего позволит ему рассказать о своей жизни и объяснить ее. Эти записки — их можно было бы назвать и оправдательной речью — он адресует сыну, которого оставил в Норвегии и которого никогда не видал.

Джон Торсон — беглец и в прямом и в переносном смысле этого слова: когда-то он бежал от несчастной любви в Америку, и всю жизнь, стараясь постичь себя, он бежит от правды о самом себе. Вернувшись на родину после тридцатилетнего отсутствия, он, сам того не сознавая, хочет совершить все, чего не смог или не посмел сделать в восемнадцать лет. В Сусанне Гюннерсен он обретает свою бывшую возлюбленную Агнес, он завершает, по его собственному выражению, старую любовную историю и проделывает все безумные поступки, какие хотел проделать в юности, даже убивает «соперника».

Джон Торсон не помнит, как совершил это убийство, он был тогда в состоянии, когда реальность как бы отступила, он был движим комплексами, существование в себе которых он не сознавал или не хотел сознавать. Само убийство и вечер, когда оно произошло, выпали у него из памяти, но о чем бы Джон Торсон ни писал, он пишет это для того, чтобы понять, как все-таки это могло случиться, пытается познать своего, как он говорит, «темного спутника». Открыто он ни разу не признается в убийстве, но читателю становится ясно, что у него на совести, кроме убийства Антона Странда, и смерть Хенрика Рыжего (которого он мог бы спасти, но не спас), и смерть Мэри Брук (которую он либо убил сам, либо довел до самоубийства).

«Былое — это сон» — роман-исповедь, а Джон Торсон — типичный антигерой, хорошо известный в западной литературе. Не имея твердых нравственных принципов, он позволяет себе быть негодяем. «Мне вдруг открылось, — пишет он о себе, — что я за человек; мало того что я недобрый, я просто непорядочный… Яснее чем когда-либо я понял, благодаря чему сделался состоятельным, — не только благодаря способностям и неутомимому труду, но и чему-то холодному, бесчеловечному, что было противно моей натуре, но от чего я, однако, не отказался. Я воздвиг крепость против всех, даже против брата; взять эту крепость можно было только через мой труп. Стоя лицом к лицу с братом, я понял, почему у меня нет друзей. Я отомстил за свою одинокую юность и сделался непоправимо бесплодным».

Сделавшись «непоправимо бесплодным», Джон Торсон потерял и способность любить. Он любит не Сусанну, а свою мечту и берет реванш за прошлое поражение, закрывая глаза на то, что это приведет Сусанну к гибели. Ему приятно восторжествовать над Гюннером Гюннерсеном, мужем Сусанны, внутреннее превосходство которого он все время чувствует. Ему нечем ответить на любовь Йенни Люнд, и он отказывается от встречи с сыном, тем самым обрекая себя на одиночество. Как и другим героям Сандемусе, ему в полной мере свойственно стремление к изоляции и независимости. «Одиночество стоит дорого, — пишет он. — Я плачу за него. И буду защищать его, как свою жизнь. Меня без него не существует».

Пытаясь понять, что же помешало ему жениться на Сусанне и взять ее с собой в Америку, Джон Торсон пишет о себе достаточно откровенно: «Я отношусь к тем, кто никогда не отдает себя полностью… Я, бедный парень, который пробился собственным трудом, всегда боялся разделить с кем-нибудь свою власть, разделишь — и потеряешь. Я — тиран, со мной рядом нет никого, и мне никто рядом не нужен… Я слаб и от всех скрываю свою слабость… и не понимаю, как люди обладают властью без денег. Задаром мне никто никогда не повиновался».

Но при всем при том Джон Торсон очень умен, его записки содержат множество интереснейших мыслей, наблюдений и размышлений — это фон, на котором разворачивается действие.

Приезд Джона Торсона в Норвегию совпал с оккупацией Норвегии гитлеровской Германией. Это событие потрясло даже такого черствого и эгоцентричного человека, как он. Поэтому он в самом начале предупреждает, что это будет рассказ не только о любви и убийстве, но и о том, как «чугунноголовые пришли в Норвегию и покрыли позором имя Германии». Оккупация с ее произволом все время подспудно присутствует в рассказе Джона Торсона.

Именно оккупанты, которые начали «править» норвежские газеты и расстреливать норвежских патриотов, заставили американца вновь по-настоящему почувствовать себя норвежцем. Он не принимает участия в Сопротивлении, если не считать денежного вклада, но он всем сердцем с теми, кто борется с оккупантами. Ему приятно, что его соотечественники остались равнодушными к болтовне немцев о высшей расе и не пожелали признавать свое родство с ними. Немцы, делавшие ставку на человеческую непорядочность, проиграли. «В эти годы, — пишет герой романа, — мы получили ценный урок, который никогда не забудем: есть нечто, на что человек пойти не может. Прежде мы частенько думали, что каждого можно купить, что все дело только в цене. Оказалось, это ложь. Именно под гнетом фашистов мы узнали: люди лучше, чем они думают о себе». И далее: «Немцы дали нам урок на будущее, показав, как не должен выглядеть мир».

Норвежцы не поддались гитлеровской пропаганде, как считает Сандемусе, прежде всего потому, что каждый норвежец — это личность, каждый думает самостоятельно и идет своим путем. «Никто не произносит „я“ так часто, как норвежец, — пишет Джон Торсон, — статью в газете он начинает с „я“, и это „я“ проходит через все колонки… Каждый норвежец — сам по себе целая нация… Немцам пришлось бы уничтожить все население, если б они пожелали завладеть Норвегией».

Внутреннее неприятие оккупантов всем норвежским народом красной нитью проходит через весь рассказ Джона Торсона. Размышляя об этом, он пишет: «В каждом из нас живет внутренняя реальность, над которой наша власть бессильна; применив власть, мы рискуем сойти с ума. Внешняя реальность может быть какой угодно суровой, но с ней можно бороться и ее можно изменить. С внутренней бороться бессмысленно и изменить ее нельзя… Борьба с оккупантами в Норвегии, наверно, заставила кое-кого задуматься. Норвежцы борются сейчас за духовную реальность, они понимают, что без нее им конец». И дальше: «Может, ты и не веришь, что в твоих силах прогнать их отсюда, в их мир, не нужный тебе, но все-таки снимаешь со стены ружье, ибо зачем тебе жизнь, если она только форма, а суть они украли. Украли? Нет, украсть они не могут, но могут сделать кое-что похуже. Они могут осквернить ее».

И не случайно первое, что мы узнаем о Сусанне Гюннерсен, этой в общем-то малоприятной женщине, ищущей самоутверждения в бесконечных любовных связях — это то, что она погибла в немецком концлагере. Оккупация не обошла стороной даже ее, и Сусанна стала ее жертвой.

Вопрос о психологических корнях фашизма, о разрушительных силах, живущих в душе человека, силах глупости, ненависти и агрессии, волновал и волнует многих прогрессивных писателей Запада. В Норвегии Сандемусе первый поднял этот вопрос в своих книгах, справедливо считая, что, только поняв истоки зла, с ним можно бороться. Книга Сандемусе — это антифашистское произведение, фашизм в ней разоблачается в своей сути и разоблачается безоговорочно.

Джон Торсон — эмигрант, на себе испытавший главное проклятие эмиграции: он не стал своим в Америке и чувствует себя чужим по возвращении на родину. Сандемусе вскрывает психологию эмигранта, показывает, сколь губительна эмиграция для человеческой личности. Она тоже сыграла свою роль в том, что Джон Торсон стал «непоправимо бесплодным».

«Никогда не становись эмигрантом, — пишет он своему сыну. — Принести несчастье самому себе не так-то просто, но при некотором усилии это удается. И один из самых безошибочных способов — эмиграция».

Только вернувшись в Норвегию, Джон Торсон понимает, что он потерял и чего уже никогда не вернет.

Джон Торсон никогда не страдал на чужбине ностальгией, его привела в Норвегию не тоска по родине, а желание возродить свою молодость, но сколько горькой правды и боли содержится в его словах, когда он говорит: «Родина для эмигранта — призрачный замок Сориа-Мориа. Человек живет на родине; если он, предположим, чиновник, то каждый день ходит в контору и обратно. Существование его раздвоено, это верно, но протекает оно внутри единого целого. Вечером этот чиновник возвращается домой. Эмигрант же пребывает в конторе круглые сутки, год за годом, домой он возвращается только мысленно. Он никогда туда не вернется. По прошествии многих лет он теряет корни, национальность, и только тогда до него доходит, какую они имели ценность».