Ирина Волчок - Ловушка для примерной девочки Страница 2

И отвез рукопись в Москву, в издательство.

Сам Александр свои записки книгой не считал. А все равно интересно, что думают читатели.

На другой день он поймал себя на том, что все время кого-то высматривает среди купающихся и загорающих.

Пошла вторая неделя его отпуска в санатории, и он начинал скучать.

Первую неделю наслаждался тем, что все вокруг незнакомые, и он не обязан ни с кем знакомиться. Поселили его в коттедже на одного человека. С соседями в столовой он вежливо здоровался — и только. Оказывается, он страшно устал от бесконечных знакомств, разговоров, общения не только по работе, но даже с друзьями. Но куда от общения уйти журналисту? Только в отпуск. Ему очень нравился этот отпуск, это спокойное одиночество, возможность спрятаться от людей.

Но сегодня он выискивал вчерашнюю свою читательницу и даже не сразу понял это. А когда понял, то и делать это стал уже осознанно.

На санаторном пляже он ее не нашел. Заглянул в столовую не в свою смену — тоже нет. На другой день он бродил по пляжу, высматривая в мельтешащей массе людей Наташу Морозову. Когда становилось уж совсем невыносимо жарко от неистового солнца, торопливо окунался в море и опять бродил, пытаясь увидеть знакомый силуэт. Обошел все окрестные кафешки и бары…

Столовая — пляж — столовая — кафе — бары — столовая… В таком режиме прошли три дня.

Наташи Морозовой нигде не было.

Утром четвертого дня он неохотно шел к лечебному корпусу, с некоторым раздражением думая, что все эти процедуры ему уже совершенно ни к чему, только время отнимают. Лучше прямо сейчас пойти на пляж. Может быть, она как раз сейчас на пляже, а он здесь время теряет… Александр остановился, в задумчивости разглядывая дорожку под ногами, уже собрался поворачиваться и идти в другую сторону, с чувством вины поднял взгляд на лечебный корпус и увидел впереди знакомый длинный сарафан!

Он так обрадовался, что даже засмеялся вслух, торопливо пошел, почти побежал, догнал ее у самого входа в здание и окликнул:

— Наконец-то! Здравствуйте, Наташа!

Она обернулась, и от ее взгляда он даже дыхание задержал. Невозможно красивые глаза. Серебристо-зеленые, как изнанка ивового листа. Или как еловая ветка, покрытая легким инеем. И ресницы мохнатые. А взгляд опять грустный, даже тоскующий.

— Здравствуйте, — тихо сказала она и замолчала.

— Где вы пропадаете? Я вас искал, искал… Даже испугался, что вы уже уехали.

Лицо у нее почему-то стало напряженным.

— Испугались? Почему?

— Как почему? — театрально возмутился он. — Вы — первый человек, которого я застукал за чтением моей книжки! Можно сказать — независимый эксперт. Должен же я задать вам все эти: «как вам стиль, как вам герои?»

— А! — Она облегченно улыбнулась. — Понимаю. Только мне сейчас некогда. Я на массаж опаздываю.

Он взглянул на часы:

— Да я тоже, кажется, опаздываю на свою электротерапию… — И замялся, нерешительно глядя на нее. — Может быть, встретимся после процедур?

— Нет, я не могу! — быстро ответила она. — Меня ждут.

— А когда сможете?

— Не знаю…

— Но все же, где вы бываете?

— Нигде, — растерянно сказала она. Помолчала, опустила глаза и виновато добавила: — Боюсь, я не смогу с вами встретиться.

— Ну что ж… Что ж поделаешь… Нет так нет. Очень жаль, — упавшим голосом пробормотал он и открыл перед ней массивную дверь.

Александр так огорчился, что даже удивился этому огорчению. А чего он, собственно, ожидал? Женщина приехала с семьей. Зачем ей лишние проблемы с мужем?

А почему он решил, что это ее ребенок и муж? Для такого большого мальчишки она слишком молода. Сколько пацану может быть лет? Среднему сыну Олега сейчас вроде восемь. Этот, наверное, чуть младше. Скорее всего, она гувернантка. Поэтому так и побежала за ними — босс как-никак.

Он почти утешил себя такими мыслями, но тут же сообразил, что если она не замужем, но отказалась с ним встретиться, — значит, он ей не понравился.

Или — того хуже — она не только воспитывает хозяйского сына, но и с отцом ребенка у нее… отношения.

Значит, надо просто забыть ее. Ничего, забудет. У него сильная воля, это все отмечают. У него твердый характер. Ни разу не было такого, чтобы он не выполнил того, что сам решил. А он твердо решил забыть.

Забыть не получалось. Ноги сами останавливались у той лавочки, на которой он увидел ее в первый раз, и по пляжу он продолжал бродить в надежде увидеть ее. Время от времени он напоминал себе, что она-то с ним видеться не хочет. Ничего не помогало. Его сильная воля и твердый характер, похоже, тоже взяли отпуск. Это все курортное безделье виновато.

Прошло еще два дня маяты и сердечной смуты, а на третий день море заштормило, и Александр впервые отправился купаться в закрытый бассейн — врачи велели плавать каждый день.

И увидел ее и мужчину с мальчишкой.

Народу в бассейне было много, и Александр устроился так, чтобы он мог видеть Наташу, а она его — нет.

Она была в закрытом купальнике, но все равно было видно, какая она худенькая. Природа тщательно соблюла пропорции длины, а вот в объемах поскупилась. Но Саша не видел ее проступающих косточек, он видел… он только ее и видел. Надо же такому случиться… Впервые с тех пор, как он расстался с Верой — а это было уже лет десять назад, — его так зацепила женщина. И — чужая. А может, не очень чужая? Может, это не семья ее, а все-таки работа? Кто он ей, этот красавчик с брюзгливым лицом? Вот если бы не муж, а мальчик — не сын… Но. «Но» — по-испански «нет». Она же отказалась с ним встретиться.

Он даже купаться не шел, просто сидел в своем шезлонге под прикрытием какой-то колонны и наблюдал за этой троицей.

Наташа что-то лихорадочно искала то в одном, то в другом пакете. Все искала, искала… Наконец мужчина лениво оглянулся в ее сторону:

— Что ты все роешься? У меня уже голова заболела от этого шуршания!

— Артур, я, кажется, забыла взять Кирюшино лекарство. А ему пора…

— Ну, ты забыла — ты и иди. Сама виновата.

Артур! Все-таки, наверное, муж. А Кирюшка, лениво обгрызающий огромный персик и равнодушно глядящий в пространство, — их отпрыск. Красивые и муж, и сын. Сын ничуть на Наташу не похож. В отца — синеглазый брюнет. Где-то Александр читал, что такое сочетание, как и карие глаза при блондинистых волосах, — генетическое уродство. Ничего уродство, довольно эффектное.

— Я сейчас сбегаю! Я быстро.

И Наташа торопливо ушла. В одном сарафанчике, а там идет дождь. Наверное, они пришли гораздо раньше — еще до того, как шторм на море перешел в ливень на суше. Александр схватил свою ветровку и кинулся к выходу.

На улице бушевала настоящая буря. Ветер пригибал деревья чуть не до земли, разрывал стену ливня, скручивал потоки воды толстыми жгутами и тут же разбивал их о землю и стены зданий. Александр с трудом разглядел в этом ливне бредущую впереди фигурку, догнал, с разбегу набросил Наташе на плечи ветровку. Она обернулась, тут же сбросила его ветровку, стала толкать ее ему в руки, крича сквозь грохот бури:

— Не надо! Уходите! Я же просила — не надо!

— Не надо, так не надо, а куртку надень! Потом у охранника в бассейне оставишь! — крикнул в ответ Александр и побежал обратно.

Его душила ярость. Он сейчас просто изобьет этого красавчика. Кто бы он ни был, муж или не муж.

Вбежал в здание — и резко остановился.

Нельзя. Ничего делать нельзя. Кто он такой, чтобы вмешиваться?

И уже не замечая дождя, Александр побрел к своему коттеджу.

А назавтра снова безмятежно сияло солнце, только море было несколько взбаламученным и неспокойным. Народу на пляже было мало. И ее там не было. И снова Александр брел с пляжа, еле волоча ноги. И уже привычно бросил издали взгляд на заветную лавочку.

Она сидела на той лавочке и теребила в руках его книжку.

— Саша, мы завтра в восемь утра уезжаем. Спасибо за куртку, она меня и вправду выручила. Она вот тут, в пакете… И я попросить хотела: книжку подпишите на память. Пожалуйста! Я ручку принесла…

Он написал: «Моей нечаянной тезке. Будьте счастливы и свободны!» А потом перевернул книгу, показал на последней странице, где идут выходные данные, свой электронный адрес:

— Если понадоблюсь — свяжись со мной. Мало ли что случится.

— Спасибо, — как-то неуверенно сказала она. И смотрела растерянно. Повернулась и очень быстро пошла к санаторию. И вдруг вернулась.

— Я буду завтра в шесть часов утра на пляже. Надо ведь с морем попрощаться.

На следующий день он ждал ее на пляже с пяти утра.

Минуло шесть. И половина седьмого. И семь.

В половине восьмого Александр быстро оделся и побежал к корпусам. Он даже не знал, в каком корпусе они жили. А может, как и он, в коттедже? Должны уехать в восемь, вдруг повезет хоть издали ее увидеть?