Гейл Форман - Куда она ушла Страница 2

Мне перед встречей хочется покурить, и мы с Алдусом стоим под слепящим полуденным солнцем, а вокруг собирается толпа людей, которые стараются пялиться на меня как можно незаметней. Этим Нью-Йорк отличается от всего остального мира. Везде охотятся за знаменитостями, но ньюйоркцы (ну, по крайней мере те, кто считает себя искушенным в этом вопросе и специально бродит туда-сюда по районам вроде этого), они делают вид, будто им на тебя плевать, даже когда они пялятся на тебя, прикрыв глаза солнцезащитными очками за три сотни баксов. А в адрес приезжих, нарушающих это правило, как, например, пара девчонок в футболках с символикой Мичиганского университета, которые только что подбежали ко мне с просьбой дать автограф, они демонстрируют презрение. Увидев такое поведение, собравшиеся вокруг снобы закатили глаза и посмотрели на меня с сочувствием. Можно подумать, это девчонки мне досаждают.

– Тебе нужна маскировка получше, дикарь, – говорит Алдус после того, как фанатки, возбужденно хихикая, убегают. Я уже никому кроме него так меня называть не позволяю. Раньше этой кличкой, производной от моей фамилии, пользовались все. Но однажды я разгромил номер в отеле, после чего это прозвище перекочевало в дешевую прессу и прочно там обосновалось.

Тут, словно по наводке, появляется какой-то фотограф. У дорогого отеля без этого дольше трех минут не простоишь. «Адам! А Брен тут?» Наша фотка с Брен стоит раза в четыре дороже, чем я один. Но после первой же вспышки Алдус одной рукой загораживает объектив, а второй – мое лицо.

Потом он подталкивает меня ко входу и начинает готовить к беседе.

– Репортера зовут Ванесса Легран. Она не из тех старперов, которых ты ненавидишь. Молоденькая. Ну, не младше тебя, но, думаю, чуть старше двадцати. Раньше она вела блог, а потом ее купил «Шаффл».

– Какой блог? – перебиваю я. Алдус обычно не выдает мне подробностей о журналистах, если на то нет особой причины.

– Точно не знаю. Может, «Гэббер».

– Ал, так это же дерьмовый сайт, который только сплетни собирает.

– «Шаффл» не такой. Это эксклюзивная статья для обложки.

– Ладно. Неважно, – говорю я, толкая дверь. В ресторане расставлены низкие столики из стекла и металла и кожаные банкетки – я такое видел тысячу раз. Эти заведения так высоко себя ставят, а на самом деле тот же МакДоналдс, только излишне стилизованный и излишне дорогой.

– Вон она, в углу, блондинка с мелированием, – говорит Алдус. – Милашка. Хотя у тебя в них недостатка нет. Черт, только Брен не говори, что я так сказал. Вообще забудь. Я там, возле бара подожду.

Алдус что, останется? В целом интервью – дело пиарщиков, но я отказался от их сопровождения. Я, наверное, совсем странным им кажусь.

– Ты что, няней мне нанялся? – спрашиваю я.

– Да нет, просто подумал, вдруг тебе поддержка понадобится.

Ванесса Легран оказывается симпатичной. Может, точнее было бы сказать – сексапильной. Но это особого значения не имеет. Судя по тому, как она облизывает губы и убирает волосы, девушка об этом и сама знает, хотя это портит все впечатление. У нее по запястью ползет вытатуированная змея, и я готов спорить на наш платиновый альбом, что на пояснице у нее есть еще одна. И точно, когда она наклоняется к сумочке за цифровым диктофоном, из-под джинсов с низкой талией показывается стрелочка, указывающая вниз. Супер.

– Привет, Адам, – Ванесса смотрит на меня хитро, словно мы старые друзья. – Я признаюсь, что я большая поклонница. «Косвенный ущерб» сильно помог мне вынести последний год в колледже, когда мы с моим парнем расстались. Так что спасибо тебе, – говорит она с улыбкой.

– Гм, не за что.

– Так что теперь я хотела бы отблагодарить «Падающую звезду» самой зашибенской статьей, которая только ходила в печати. Поэтому давай с места в карьер, за самым интересным.

С места в карьер? Люди понимают хоть половину из того, что говорят? Ванесса, может, и старается изо всех сил быть дерзкой и бойкой, откровенничает, чтобы произвести впечатление «настоящей» и завоевать мою симпатию, но на что бы она ни пыталась меня поймать – меня не цепляет.

– Ага, – только ей и отвечаю.

Подходит официантка. Ванесса заказывает салат; я – пиво. Журналистка листает свой «молескин».

– Да, предполагается, что мы будем обсуждать «Кровопийцу-солнышко»… – начинает она.

Я сразу же хмурюсь. Именно так и должно быть. Ради этого я и пришел. А не друзей заводить. Не секретиками обмениваться. Это часть работы – продвигать альбом.

Ванесса заводит свою русалочью песнь.

– Я ее слушаю уже несколько недель, хоть я вообще непостоянная, мне непросто угодить, – со смехом говорит она. Я слышу, как вдалеке откашливается Алдус, и перевожу взгляд на него. У него на лице широченная фальшивая улыбка, и он показывает мне большой палец. Выглядит это просто смешно. Я снова поворачиваюсь к Ванессе и выдавливаю улыбку. – Но теперь у вас вышел второй альбом, записанный во второй крупнейшей студии, звук стал жестче, и, думаю, мы все согласимся, что ваша индивидуальность уже устоялась, так что я хочу составить полное представление. И проследить эволюцию с того момента, как ваша эмокор-группа пустила побеги аджита-рока.

Пустила побеги аджита-рока? Этот вот напыщенный бред с самого начала выносил мне мозг. Насколько я знаю, я просто пишу песни: придумываю аккорды, ритм и текст, стихи, переходы, хуки. Но по мере того, как наша популярность росла, песни начали расчленять, как лягушек на уроке биологии, и режут до тех пор, пока не останутся одни кишки – крошечные кусочки, которые представляют собой куда меньше, чем их сумма.

Я слегка кривлю лицо, но Ванесса занята своими записями.

– Я послушала ваши самые ранние бутлеги[2]. Они куда мягче, почти слащавые. А еще я прочла все, что про вас написали, во всех блогах, даже статьи из самодельных любительских журнальчиков. И почти все пишут о так называемой черной дыре «Падающей звезды», хотя никто не входит на ее территорию. У вас был релиз в стиле инди; успешный; вас перевели в лигу повыше, а потом пустота. Ходили слухи, что вы вообще развалились. А потом вдруг этот «Косвенный ущерб». И та-да! – Ванесса изображает взрыв, разжимая кулаки.

Жест, конечно, преувеличенный, хотя не сказать, что совсем необоснованный. «Косвенный ущерб» вышел два года назад и уже через месяц сингл «Вдохни жизнь» прорвался в национальные чарты и начал распространяться, словно вирус. Мы еще шутили, что, какое радио ни включи, не пройдет часа, как услышишь эту песню. Потом так же резко во все хит-парады влетел и «Мост», а вскоре после этого уже весь альбом начал свой путь к первому месту на «айтюнз», поэтому все «Волмарты» страны забили им свои полки, а потом он вытеснил Леди Гагу с первого места чартов «Билборда». Казалось, что наш альбом есть на айподе буквально каждого человека в возрасте от двадцати до двадцати четырех лет. И через несколько месяцев наша уже считай забытая группа из Орегона появилась на обложке журнала «Тайм» в роли «Нирваны» нового тысячелетия».

Но это все не новости. Обо всем этом писали, снова и снова, до отвращения, в том числе и в «Шаффле». Так что я не знаю, какие задачи ставит перед собой Ванесса.

– Все как будто думают, что звук в «Косвенном ущербе» стал жестче, потому что его продюссировал Гас Аллен.

– Да, – соглашаюсь я, – Гас любит потяжелее.

Ванесса делает маленький глоток воды. Я слышу, как звенит о стекло колечко в ее языке.

– Но ведь не Гас писал текст, из которого хлещет вся эта энергия. А ты. Именно в нем сила и эмоции. Такое ощущение, что «Косвенный ущерб» – самая грозная пластинка десятилетия.

– Подумать только, а мы хотели сделать самую веселую.

Ванесса смотрит на меня, сощурившись.

– Я имела в виду в хорошем смысле. Для многих, в том числе для меня, это было подобно катарсису. Вот что главное. Все знают, что во время вашей «черной дыры» что-то случилось. Рано или поздно все тайное станет явным, так что не лучше ли держать ситуацию под контролем? «Косвенный ущерб» – это о ком? Что с вами произошло? С тобой?

Официантка приносит Ванессе салат. Я прошу еще одно пиво, а на ее вопрос не отвечаю. Я молчу, даже глаза не поднимаю. В одном Ванесса права. Мы держим ситуацию под контролем. Поначалу нам задавали этот вопрос постоянно, но мы отвечали расплывчато: какое-то время искали свой звук, писали песни. Но теперь группа обрела такую популярность, что наши пиарщики составили список табуированных тем для журналистов: отношения Лиз и Сары, мои с Брен, проблемы Майка с наркотиками, которые теперь уже в прошлом… и «черную дыру» «Падающей звезды». Но Ванесса, видимо, это распоряжение не получала. Я смотрю на Алдуса, в надежде что он мне поможет, но он увлечен какой-то беседой с барменом. Вот тебе и поддержка.

– Это про войну, – отвечаю я. – Мы уже объясняли эту тему.

– Ага, – говорит она, скривив лицо. – И все тексты у вас такие политические.