Иосиф Гольман - Счастье бывает разным Страница 2

Возни с ними было совсем мало: заказать по готовому оригинал-макету полиграфические вставки в одной компании, кожаные заготовки, фурнитуру, окончательную сборку и упаковку — в другой. Ну и проследить за выполнением заказа, конечно. Впрочем, поскольку заказ повторялся уже в пятый или в шестой раз, то такой контроль не представлял особой сложности.

— Кстати, Владимир Сергеевич, в этот раз прибыль повыше будет, — похвасталась Наталья.

— За счет чего? — удивился Чистов. — Клиент согласился больше платить?

— Нет, конечно, — засмеялась Фирсова.

«И в самом деле смешно», — подумал Владимир Сергеевич, вспомнив представителя заказчика.

— Оригинал-макеты Верунчик немножко подработала. Разделила полиграфию на цветную и двухкрасочную. Так будет дешевле. А раньше все полноцветом печатали.

Лицо Седовой, дизайнерши, сразу повеселело и перестало казаться недобрым.

«Недохваленная она просто, — вдруг понял Чистов. — А может, и недолюбленная», — он не очень вникал в личную жизнь сослуживцев.

— В основном Щегол постарался, — продолжила Наталья. — Нашел нового импортера — с той же кожей, но почти на четверть дешевле.

— А это не опасно? — усомнился осторожный Владимир Сергеевич. Он никогда не был склонен к риску. — С прежним тоже неплохо оставалось.

— А мы с прежним и сработаем! — хохотнул Щеглов, успевший прожевать второе пирожное и подозрительно косившийся на третье.

— Стандартная схема, — пояснила Фирсова. — Переслали предложение старому поставщику и спросили, что ему приятнее: насовсем потерять клиента или уменьшить свои аппетиты? В итоге сошлись на двадцати процентах дискаунта плюс оплата после поставки.

— Отлично, — оценил Чистов. — Еще и на оборотных средствах выгадаем.

— Точно, — подтвердил довольный Щеглов, ухвативший таки очередное пирожное.

— Артем, хорош! — прикрикнула на него Наталья. — И так уже в штаны не влезаешь!

— Вот это и есть неуважение к трудящимся, — заныл Щеглов, реально побаивавшийся неполиткорректную Фирсову. — Да еще к подчиненным, к офисному пролетариату! Вон, поди, к директору претензий нет!

— Директор так эклеры не жрет, — парировала Фирсова. — А по утрам пятерку каждый день бегает. Хоть в дождь, хоть в мороз.

«Интересно, откуда она узнала?» — подумал Чистов, не сильно склонный к нерабочему общению даже с приятными ему сотрудниками.

— Пять километров? — ужаснулся Артем. — Каждый день? — Он посмотрел на Чистова как на инопланетянина.

— Ну да, бегаю, — пришлось согласиться Чистову. — Уже лет двадцать. Как спорт бросил.

— Так вы еще и спортсмен? — Похоже, у Щеглова сегодня был день открытий.

— Кандидат в мастера спорта по боксу, — гордо ответила за него Наталья. — Выступал на первенстве Москвы.

— Среди студентов, — сбавил накал славы точный Чистов.

— Ну и дела, — только и смог сказать пораженный менеджер, после чего на некоторое время умолк — пока Фирсова пиарила директора, он все-таки успел ухватить последнее пирожное, на этот раз — бисквит с вишенкой.

— Ну, всем пока, я пошла, — попрощалась Ната Маленькая. У нее были какие-то подготовительные курсы. Вместе с ней ушла ее тетя, Галина Федоровна.

Чистов вернулся в свой кабинет, посмотрел на настенные часы — раритет прежней эпохи, когда, в отличие от сегодняшних реалий, время нельзя было узнать ни в компьютере, ни в телефоне, ни в холодильнике.

Прошел час.

Очень хорошо, меньше останется пустого времени до сна. Хотя нет, столько же.

Поскольку от ужина, после всех этих эклеров, придется отказаться. Раньше, когда дети были дома, одиночество никак не напрягало Чистова, даже в отсутствие жены — она и тогда часто укатывала по работе.

Пожалуй, все-таки не так. Отсутствие или присутствие жены вообще не слишком сказывалось на жизни Владимира Сергеевича, пока дети были дома.

Вот с ними ему никогда не было скучно.

А сейчас идти в пустую квартиру по-прежнему не хотелось.

Дверь скрипнула.

В кабинет заглянула Наталья:

— Вы еще здесь, Владимир Сергеевич?

— Да, побуду пока. Я поставлю на охрану, можешь идти.

— Может, вы чаю хотите? — спросила Фирсова.

Он вдруг понял, что Наталье тоже не хочется домой.

Однако решать проблему одинокого вечера подобным образом Чистов не хотел. Он ни в коей мере не был ни ханжой, ни лицемером — просто привык смотреть на отношения между мужчиной и женщиной так, как было принято в семье его родителей, а потом и в собственной.

Быстрые отношения там не практиковались.

«Хотя восемь лет знакомства — это быстро или не очень?» — ухмыльнулся про себя Владимир Сергеевич.

— Так чаю попьете или неохота? — переспросила Фирсова. — А то у меня сегодня именины, а дома — никого.

— Почему? — машинально спросил Чистов.

— Будете смеяться, но муж в командировке, — лукаво стрельнула глазами Наталья. — Хотя вы, похоже, не по этой части.

— Похоже, — согласился Владимир Сергеевич. — А что ж ты остальным не сказала?

— Сказала. Даже пирожные принесла. Но именины — все же не день рождения. Так себе, полупраздник. Хотя, раз уж вспомнила, все равно не хочется в одиночестве.

— Не надо в одиночестве, — неожиданно для себя самого согласился Чистов. — Даже если это полупраздник. Давай наливай чай.

Наталья быстро сбегала к кулеру за кипятком, принесла две чашки. Потом пошла за оставшимися вкусностями — Щегол, как выяснилось, не любил овсяного печенья, наверное, оттого, что если и напоминал в профиль некое животное, то уж точно не лошадь.

Тут Владимиру Сергеевичу стало стыдно за свои обидные для Артема мысли. Щеглов, может, слегка и похож на бегемота, но все равно молодец. И благодарный директор, вместо того чтобы, пусть и не вслух, злословить, постарается найти ему хорошего диетолога, благо у жены есть связи и в этой области.

Наталья опять забежала, на этот раз с сахарницей. Поставила на чистовский стол и пошла за забытыми чайными ложечками.

А Владимир Сергеевич вдруг вспомнил про плитку черного шоколада в кармане куртки — купил утром перед работой в палатке и забыл.

Он тоже вышел из-за стола и направился вслед за Натальей.

Встретились они в дверях полутемного коридора.

Она даже затормозить не успела, въехала на бегу прямо в начальника.

Он машинально ее подхватил, обняв по-прежнему крепкими руками.

Наталья подняла голову — она была заметно ниже ростом. Глаза у нее были красивые и голубые: спроси Чистова о цвете ее глаз на три минуты раньше — не ответил бы.

«А, будь что будет!» — вдруг принял несвойственное для себя решение Чистов и теперь уже обнял Наталью не случайно.

Тело ее — даже под кофтой и белой блузкой — было мягким и теплым.

А еще — манящим.

Как и ее глаза, которые Наталья не хотела или не могла отвести.

Чистов нежно провел рукой по ее груди, мягко и аккуратно расстегнул пуговки.

Вот теперь его руки касались ее тела не через одежду и чем дальше и дольше касались, тем неотвратимее развивались события.

И тем приятнее они были.

— Ой, подождите секундочку, — вдруг легко выскользнула Наталья. — Дверь же открыта! Вдруг уборщица придет? — Она повернулась к Чистову спиной и, взмахнув, как крыльями, полами расстегнутой блузки, исчезла в полутьме длинного коридора.

Уже через несколько секунд раздался характерный щелчок дверного замка — она вернулась.

Сама сняла то, что им еще мешало.

А когда уже ничего не мешало, стало очень хорошо.

— Да, отметили именины, — улыбнулась Наталья, когда они наконец пришли в себя. — Необычно, прямо скажем.

— Да уж, — улыбнулся Чистов. — Ты, кстати, не сердись, если что не так. Я как-то не в курсе новаций. Наверное, отстал от жизни.

— А я думаю, и нет никаких новаций, Владимир Сергеевич. Людям либо приятно, либо нет. Мне было приятно. Очень.

— Мне тоже, — не кривя душой, сказал Чистов.

«А ведь действительно странно, — подумал он. — Нарушено пожизненное табу — а мир не перевернулся. Или еще перевернется? А может, просто табу устарело?» — вдруг пришла горькая мысль. Как в старой притче о кобре, которая всю жизнь стерегла сундук. А тот оказался пустым.

Хотя кобре-то какое дело? Вот ему — другой случай. Неплохо бы знать наконец, что же он такое стерег всю жизнь.

Да и в отношениях с Натальей тоже следует разбираться сразу.

Впрочем, тут она его опередила.

— Вы расстроены? — спросила Фирсова. — Извините, если нарушила душевный покой.

— Все нормально, — отозвался Чистов. — Спасибо тебе.

— За что?

— За тепло. За то, что не просидел вечер перед телевизором. За возможность подумать надо всем этим. Ты-то переживать не будешь? — забеспокоился он. Кроме его проблем, наверняка есть и ее.