Сэмюэль Беккет - Опустошитель Страница 2

Постоянно проносится слух, или, вернее, имеет хождение идея о том, что существует выход. Те, которые в это больше не верят, не застрахованы от того, чтобы верить новым подтверждениям понятия, согласно которому, пока оно сохраняется, все здесь умирает, но смертью настолько постепенной и, в сущности говоря, настолько мерцающей, что она даже ускользает от взгляда посетителя. Относительно природы выхода и его местонахождения имеются два главных мнения, которые разделяют, не противопоставляя, всех тех, кто остался верен этому древнему поверью. Для одних речь может идти только о тайном ходе, берущем начало в одном из туннелей и ведущем, как сказал поэт, в убежища, нам данные природой. Другие грезят о замаскированном люке в центре потолка, ведущем в трубу, в конце которой могут блистать солнце и другие звезды[5]. Курс часто меняется в ту и другую сторону, и тот, кто в какой-то момент только и твердит о люке, запросто может сам себя опровергать минутой позже. Однако не менее очевидно и то, что из этих двух партий первая убывает за счет второй. Но убывает так медленно, непоследовательно, и, разумеется, столь незначительно отражаясь на поведении тех и других, что обнаружить это могут только посвященные. Такое перетекание в порядке вещей. Потому что те, которые верят в доступность выхода, берущего начало в каком-нибудь туннеле, даже если при этом они и не мечтают им воспользоваться, могут соблазниться поисками. Тогда как сторонникам люка этот демон-искуситель не страшен по той причине, что центр потолка недосягаем. Таким образом, выход неощутимо перемещается из туннеля на потолок, не успев оказаться никогда не существовавшим. Вот краткое описание этого поверья, такого странного и по существу, и по причине той преданности, которую оно внушает множеству одержимых сердец. Его бесполезный огонек последним покинет их, если окажется, что их ожидает тьма.

Самые высокие, стоя на верхней перекладине большой лестницы, максимально раздвинутой и приставленной к стене, кончиками пальцев могут коснуться краешка потолка. Тем же телам та же лестница, установленная вертикально в центре пола, позволяя выиграть полметра, даст возможность спокойно исследовать баснословную зону, слывущую недоступной, которая в принципе таковой отнюдь не является. Ибо такое использование лестницы вполне можно себе представить. Достаточно было бы двух десятков добровольцев, решивших объединить усилия, чтобы удержать ее в равновесии с помощью, если понадобится, других лестниц, которые выполняли бы функцию подпорок. Братское единение. Но это последнее, даже если забыть о вспышках ярости, так же чуждо им, как бабочкам. И дело не в нехватке мужества или ума, а в идеале, снедающем каждого из них. Это что касается того неприкосновенного зенита, где, по мнению любителей мифологии, скрывается выход с земли на небо.

Употребление лестниц регулируется соглашениями, источник которых неизвестен, а своей определенностью и тем, что требуют от верхолазов безусловного повиновения, они скорее напоминают законы. Есть проступки, которые обрушивают на виновного коллективную ярость, удивительную в существах в своей массе столь мирных и обращающих друг на друга так мало внимания во всем, что не имеет отношения к главному делу. Другие, напротив, почти не нарушают всеобщего равнодушия. Это на первый взгляд весьма любопытно. Все основано на запрете взбираться на одну лестницу более чем по одному. Пока тот, который ею пользуется, не спустится на землю, лестница остается под запретом для следующего. Бесполезно даже пытаться представить себе неразбериху, которая возникла бы, если бы этого правила не было или если бы оно не соблюдалось. Но поскольку оно создано для всеобщего удобства, не может быть и речи о том, чтобы оно функционировало без ограничений, или о том, чтобы оно позволяло бестактному верхолазу удерживать у себя лестницу сверх разумных пределов. Потому что если этого как-то не обуздать, тот, кому придет в голову фантазия поселиться в нише или в туннеле, оставит за собой неиспользуемую лестницу вообще навсегда. А если его примеру последуют другие, что неизбежно, то в итоге сто восемьдесят пять тел верхолазов, за вычетом побежденных, никогда больше не смогут оторваться от земли. Не говоря о том, как нестерпимо было бы наличие оборудования, которое никак не используется. Итак, было решено, что спустя определенный срок, который трудно выразить в цифрах, но все умеют его определить с точностью до секунды, лестница снова освобождается, то есть поступает на тех же условиях в распоряжение следующего верхолаза, которого легко распознать по его месту в голове очереди, а кто допустил злоупотребление, тот пускай пеняет на себя. Положение этого последнего, утратившего свою лестницу, в самом деле щекотливо, и может показаться, что возможность для него когда-либо вернуться на землю исключается априори. К счастью, рано или поздно ему это все-таки удается благодаря другому установлению, согласно которому в любых обстоятельствах спуск имеет приоритет перед подъемом. Таким образом, ему остается только караулить у выхода из своей ниши, пока вблизи не окажется лестница, а затем преспокойно ступить на нее в уверенности, что тот внизу, который собирается или уже начал подниматься, уступит дорогу. Худшее, что ему грозит, это долгое ожидание подходящей лестницы. В самом деле, тот, чья очередь наступила, редко хочет подняться в ту самую нишу, что и его предшественник, причины самоочевидны и могут быть изложены в любое время. Итак, он, а за ним и очередь, вместе со своей лестницей уходит в другое место и устанавливает ее под одной из пяти ниш, остающихся в его распоряжении, поскольку такова разность между числом этих последних и числом лестниц. Возвращаясь к несчастным, не уложившимся в срок, очевидно, что шансы на быстрый спуск будут расти, хотя далеко не вдвое, если благодаря туннелю тело имеет в своем распоряжении две ниши, возле которых можно караулить. Правда, даже и в этом случае тело чаще всего, а если туннель длинный, то и всегда предпочтет сделать ставку на одну из двух ниш, опасаясь, как бы лестница не оказалась вблизи в тот момент, когда оно будет на пути от одной ниши к другой. Но лестницы служат не только для того, чтобы добираться до ниш и туннелей, и те, кого это больше не интересует, хотя бы временно, пользуются ими просто для того, чтобы подняться над землей… Они взбираются наверх и останавливаются на той высоте, какую выберут, и чаще всего устраиваются стоя лицом к стене. Этой категории верхолазов тоже случается превышать предписанные сроки. В таком случае предусмотрено, чтобы тот, к кому переходит лестница, поднялся к виновнику и одним или несколькими ударами в спину вернул его к действительности. Большего и не требуется, чтобы этот последний поспешил спуститься следом за своим преемником, которому потом остается только вступить во владение лестницей на обычных основаниях. Такая уступчивость нарушителя ясно показывает, что проступок был совершен неумышленно, но в силу временного сбоя его внутренних песочных часов, что легко понять и соответственно простить. Вот почему эта провинность, впрочем, не столь частая, как со стороны тех, кто поднимается к нишам и туннелям, так и со стороны тех, которые останавливаются на лестнице, никогда не влечет за собой вспышек гнева, приберегаемых для несчастных, которые, когда подходит их очередь, вздумают подниматься до истечения срока и чья поспешность, между прочим, могла бы, кажется, получить объяснение, а следовательно, и прощение с тем же успехом, что противоположная крайность. Это в самом деле любопытно. Но имеется основной принцип, запрещающий подниматься больше чем по одному, и постоянное пренебрежение этим принципом быстро превратило бы цилиндр в ад кромешный. В то время как запоздалое возвращение на землю вредит в конечном счете только опоздавшему. Вот краткое изложение кодекса верхолазов.

Перемещение тоже происходит не как попало, а всегда вдоль стены в направлении всеобщего движения, по кругу. Это такое же суровое правило, как запрет подниматься больше чем по одному, и его нарушение не сулит ничего хорошего. И это более чем естественно. Потому что, если во имя сокращения пути разрешить беспрепятственно носить лестницы сквозь толпу или даже вдоль стены, но в обоих направлениях, жизнь в цилиндре скоро станет невозможной. Поэтому для переносчиков лестниц предусмотрена вдоль всей стены дорожка шириной около метра. Там же размещаются те, которые ждут своей очереди на подъем и должны избегать вторжения на арену как таковую, стараясь держаться как можно ближе к соседям по очереди и прижиматься спиной к стене, занимая как можно меньше места.

Любопытно отметить, что на дорожке, сидя или стоя спиной к стене, присутствует некоторое количество сидячих. Хотя для лестниц они практически мертвы и создают помехи как для переноски лестниц, так и для ожидания, тем не менее их терпят. Дело в том, что эти своеобразные полумудрецы, среди которых, кстати, представлены все возрасты, внушают тем, кто еще суетится, если не поклонение, то во всяком случае некоторое почтение. Те дорожат этим как почестями, которые им полагаются по праву, и болезненно чувствительны к малейшему недостатку уважения?. Сидячий искатель, на которого наступили, вместо того чтобы через него перешагнуть, может взорваться и перебудоражить весь цилиндр. Равным образом прижимаются к стене и четыре пятых побежденных, как сидя, так и стоя. На этих можно наступить, и они не среагируют.