Ань Хоанг - Взрыв Страница 2

Квартал всегда был погружен в мертвую тишину. Взрослые уходили на работу, но и детей на улицах не было видно. Если им и захотелось бы выйти поиграть, то сделать это было очень трудно: родители закрывали двери на ключ, а в тех домах, где оставались старики, то и дело слышались окрики, едва дети ступали за порог.

Как-то холодно и мрачно было здесь. Квартал ненадолго оживал лишь по вечерам в те минуты, когда взрослые возвращались с работы. Тогда то там, то здесь радостно кричали дети, встречающие родителей, слышалась ругань какой-нибудь женщины, у которой пропала кастрюля, висевшая на заборе; раздавался сухой кашель старика, который, как все считали, болел туберкулезом…

Жизнь этих семей была очень трудной. Женщины, возвращаясь поздно вечером, должны были в спешке заниматься домашними делами: варить рис, купать детей, стирать… В одиннадцатом часу, прежде чем погасить лампы и улечься спать, по всему кварталу начинали молиться, и этот монотонный шепот, казалось, плыл от одного дома к другому, возвещая о том, что окончился еще один безрадостный день…

Все привыкли называть этот квартал Новым. Конечно, нового на самом деле здесь ничего не было. Старые крыши, покрытые листьями кокосовой пальмы, тесно прижимались одна к другой и уже совсем потеряли красивый золотисто-коричневый цвет. Ливни и зной сделали свое дело: листья покоробились и скрутились, напоминая взлохмаченные, нечесаные волосы.

Как быстро летит время! Туан поселился здесь три года назад, в 1959 году. Тогда ему было трудно понять, почему отец из центра города переехал сюда, в этот бедный квартал. В первое время Туан был очень подавлен такой переменой в их жизни и не переставал сердиться на отца. И в самом деле, скольких друзей он сразу потерял. Разве он мог забыть заядлого футболиста Кóу или Нгуена, по прозвищу Цапля, который всегда при встрече с Туаном лез в драку. А сколько было других ребят! Туан никак не мог забыть их!.. Но хуже всего было то, что ему пришлось бросить школу…

Тогда, в первый же день после переезда, Туан расплакался: «А где я буду теперь учиться?»

Отец посмотрел на сына, потом отвел глаза в сторону и долго молчал. Казалось, он что-то обдумывает про себя. Туан переспросил еще раз, но ответа не было. Отец сидел не шевелясь, он даже не согнал мухи, севшей ему на лоб. Туан хотел было еще раз спросить, но побоялся рассердить отца.

Да, в последнее время характер отца очень изменился. Это случилось после того, как за матерью приехали полицейские на машине и увезли ее. Отец тоже куда-то ушел и не возвращался три дня. Туан остался один и все ждал и ждал родителей. Когда вернулся отец, Туан разрыдался. Отец тоже плакал, и слезы медленно катились по его щекам. Потом он сказал:

— Ну вот что, сынок! Нам с тобой нужно перебираться в другое место…

И вот они в Новом квартале. Туан уже несколько дней подряд спрашивает отца, где он будет теперь учиться, но отец только хмурится в ответ. Однажды, когда мальчик снова задал свой вопрос — сердце его при этом глухо стучало, он боялся вызвать гнев отца, — тот неожиданно притянул к себе сына, прижал к груди и тихо погладил по голове. А потом сказал:

— Ты должен пожертвовать школой. Мне очень больно за тебя, но ничего другого я сделать не могу. Ведь ты уже умеешь и читать, и писать, и считать. Пока и этого хватит…

Туан вновь расплакался, а отец слегка оттолкнул его от себя и сказал:

— Ну, зачем капризничать… Если будет время, я сам научу тебя тому, что знаю…

Туан отошел, вытирая слезы рукой.

Они жили в доме супругов Шáу. У них был сын примерно одного возраста с Туаном. Звали его Тхань, и он здорово был похож на Нгуена-Цаплю — такой же худой и высокий, но все же более спокойный, чем его старый друг.

Когда Туан впервые появился в их доме, Тхань во дворе колол дрова. Заметив Туана, он продолжал свою работу, время от времени поглядывая на мальчика. Что-то озорное было в выражении его глаз, будто он спрашивал: «Ну что, так ты, значит, поселишься в моем доме?» Туан так это и понял и поэтому молча кивнул ему головой: «Да!»

Дядя Шау работал шофером такси. Обычно он по целым дням не бывал дома и возвращался очень поздно.

Тетя Шау тоже все время занималась своими делами, и у нее очень редко выпадали свободные минуты. Каждый день ни свет ни заря она была уже на ногах и начинала возиться на кухне. Утром она варила суп с клецками и уходила продавать его на базар. Часов в девять-десять утра Туан вновь видел тетушку Шау, которая торопилась домой с коромыслом на плечах. Потом она затевала стирку, потом молола зерно. Когда все зерно бывало размолото, солнце уже обычно отбрасывало косые длинные тени.

К этому времени домой возвращался Тхань, который работал в ближайшем кафе. Тхань как-то похвастается Туану, что уже больше года работает в кафе уборщиком. Каждое утро, продав газеты, Тхань торопился в кафе, где его ждала грязная посуда и неубранные столы. После обеда он мчался домой, чтобы хоть немного поспать. Его будили около пяти вечера. К этому времени тетя Шау уже успевала приготовить ужин, а Хоа, младшая сестренка Тханя, начинала тормошить брата, громко крича ему в ухо, чтобы тот скорее просыпался.

Наскоро поев, Тхань вновь убегал из дому. Иногда его деревянный ящик был набит пачками сигарет и спичек. Иногда в этот ящик он складывал сапожные кремы различных цветов и щетки. По вечерам Тхань вертелся около баров, возле дансингов. Когда он возвращался домой, Туан уже спал…

У Тханя было много младших братьев и сестер. После него старшей была Хоа, потом шли братишки Конг, Вьет и сестричка Нам. А самому маленькому, Тхангу, едва исполнился год. Он уже начинал ходить, неуклюже переваливаясь, как утенок, и часто шлепался на землю.

В первый день их встречи Тхань, закончив рубить дрова, подошел к Туану и стал знакомиться. Он сразу же сказал, что ему двенадцать лет и что он умеет зарабатывать на жизнь.

Туан удивленно смотрел на него.

— Ну, а что ты умеешь делать?

— Да все! — ответил Тхань, открыв в широкой улыбке свои щербатые зубы.

— Врешь!

— Почему? Я правду говорю. Ну, слушай. Продавать газеты — раз, убирать столы — два, чистить обувь — три, продавать сигареты — четыре, грузить уголь на пароходы — пять, таскать повозки — шесть! — И он снова широко улыбнулся. — То-то же! Вот видишь, я все умею!

Прошло немного времени, и Туан убедился, что Тхань говорил правду. Он на самом деле был мастером на все руки. Пилить, строгать доски, резать из жести полоски и делать из них всякие коробки — ну, в общем, все умел делать этот Тхань. И каждый раз, видя, как тот занимается чем-то новым, Туан проникался еще большим уважением к нему.

Благодаря Тханю со временем Туан тоже кое-чему научился. С начала прошлого года Туан стал уличным продавцом газет, потом освоил профессию чистильщика обуви и тоже начал работать в кафе.

Туан рассказал Тханю о своей маме, о том, как полицейские схватили и увезли ее…

— Значит, — сказал Тхань, — у тебя нет матери, так? А у меня есть родители, и, выходит, что хоть мы и живем трудно, а я счастливее тебя.

— Только очень уж бедно вы живете! — вздохнул Туан. — Да еще столько малышей в доме…

— Мои родители хоть и бедные, но добрые, ты не думай…

— Ты тоже славный парень, Тхань! — сказал Туан. Он хотел еще что-то добавить, но слова будто застряли у него в горле.

— А я хоть и не все еще о тебе знаю, но мне здорово жаль тебя, Туан! — Тхань замолк на минуту, о чем-то размышляя, потом продолжал: — Вначале здесь тебе все будет непривычно, а потом это пройдет. А чем занимается твой отец?

— Отец — рабочий.

— Рабочий? — радостно вскрикнул Тхань, которому сразу понравился дядя Нам, отец Туана.

Тхань улыбнулся Туану, но вдруг лицо его стало серьезным. Широко открыв глаза, он уставился на Туана, как на диковинку. Туан даже смутился:

— Ты чего вылупился?

— Я тебе не верю! — Тхань покачал головой. — Ненавижу врунов… Я бы тебе сказал, да боюсь — обидишься.

— Ну, давай говори. Чего уж обижаться!

Тхань колебался. Но Туан прямо смотрел ему в глаза, как бы требуя: «Говори!»

— Ну ладно, скажу… Слушай, Туан! Вот ты будто сын рабочего, а выглядишь чистюлей. Принц ты, вот ты кто!

Туан покраснел. Слово «принц» больно укололо его, хотя он и обещал не сердиться. Честно говоря, он не понимал, что значит это слово, но судя по всему, что-то нехорошее.

— Я сказал правду. Мой отец — рабочий, понял? — Голос у Туана дрожал.

Тогда Тхань произнес:

— Я верю тебе. Наверно, твой отец мастер своего дела и у него была хорошая работа.

Этого Туан как раз и не знал, ведь он не представлял себе даже, где теперь работает его отец. Он стал напряженно припоминать. Однажды, когда еще с ними была мама, она сказала, что отец работает в мастерской Те-Куан. Но когда он спросил об этом отца, тот ответил, что больше там не работает. В последнее время он, кажется, работал в какой-то фирме по продаже вин.