Юрий Дружников - Доносчик 001, или Вознесение Павлика Морозова Страница 2

ПОТУПЧИКИ:

Устинья, дочь Сергея и Ксении Морозовых, тетка Павлика, около 50 лет.

Иван, сын Устиньи, внук Сергея и Ксении Морозовых, двоюродный брат Павлика, официально осодмилец (член общества содействия милиции), на самом деле - осведомитель ОГПУ, 20 лет.

ШАТРАКОВЫ:

Антон, житель Герасимовки, примерно 60 лет, сосед Морозовых.

Дмитрий, около 18 лет; Ефим и Ефрем, между 20 и 40 годами, сыновья Антона.

МЕЗЮХИН Владимир, житель соседней деревни Владимировки, возраст не известнен, приятель дедa Павлика Морозова.

Мать Павлика Татьяна Морозова, родной брат Павлика Алексей и двоюродный брат Иван Потупчик во время работы над книгой оставались в живых и через 50 лет после событий дали нам свои показания.

ОЧЕВИДЦЫ, ОСТАВШИЕСЯ В ЖИВЫХ

(ВОЗРАСТ ПО 1932 ГОДУ)

ПОЗДНИНА Елена, первая учительница Павлика Морозова, 19 лет.

КАБИНА Зоя, последняя учительница Павлика, 18 лет.

КОРОЛЬКОВА Матрена, дальняя родственница Морозовых, одноклассница Павлика, 13 лет.

БАЙДАКОВ Лазарь, дальний родственник Татьяны Морозовой, 12 лет.

БЕРКИНА Вера, крестьянка, двоюродная сестра Татьяны Морозовой, 35 лет.

САКОВА Елена, крестьянка, одна из первых переселенок, 50 лет (умерла в 1984 году).

ПРОКОПЕНКО Дмитрий, одноклассник Павлика, 13 лет.

Все эти очевидцы дали нам свои свидетельские показания спустя 50 лет.

СЛЕДОВАТЕЛИ

ТИТОВ Яков, участковый инспектор милиции, 24 года.

БЫКОВ - (имя не установлено) уполномоченный районного аппарата ОГПУ, около 30 лет.

КАРТАШОВ Спиридон, помощник уполномоченного Особого отдела ОГПУ, тогда 29 лет.

С.Карташов остался жив, дал свои показания через 50 лет.

ВЛАСТИ

КАБАКОВ Иван, первый секретарь Уральского обкома партии, 41 год.

ЩЕРБАКОВ Александр, работник ЦК партии, позже секретарь Союза советских писателей, 31 год.

ПОСТЫШЕВ Павел, секретарь ЦК партии, член Политбюро, 45 лет.

СТЕЦКИЙ Алексей, заведующий отделом культуры и пропаганды ленинизма ЦК партии, 36 лет.

КОСАРЕВ Александр, генеральный секретарь ЦК комсомола, 29 лет.

АРХИПОВ Василий, заместитель председателя Центрального бюро детской коммунистической организации юных пионеров, около 25 лет.

ЗОЛОТУХИН Валентин, председатель того же бюро, около 30 лет.

ПОСКРЕБЫШЕВ Александр, начальник Особого сектора личного секретариата Сталина, 40 лет.

СТАЛИН Иосиф, генеральный секретарь ЦК партии, тогда 53 года.

Первые шестеро из перечисленных уничтожены в годы репрессий, остальные умерли.

СОЗДАТЕЛИ МИФА О ПАВЛИКЕ МОРОЗОВЕ

СОЛОМЕИН Павел, корреспондент свердловской газеты "Восходы коммуны", автор первой книги о Морозове "В кулацком гнезде", тогда 25 лет.

ГУБАРЕВ Виталий, корреспондент московской газеты "Колхозные ребята", потом редактор "Пионерской правды", автор многих книг о Морозове, 20 лет.

СМИРНОВ Елизар, он же Вильям, корреспондент "Пионерской правды", общественный обвинитель от ЦК комсомола на процессе по делу об убийстве Морозова, 24 года.

АНТОНОВ В. Корреспондент свердловской газеты "На смену!", возраст неизвестен.

МИХАЛКОВ Сергей, поэт, автор первой песни о доносчике, лауреат Сталинских и Ленинской премий, Герой Социалистического труда, секретарь Союза писателей, тогда 20 лет.

ЯКОВЛЕВ Александр, писатель, романист, документалист, начал писать о Морозове в 50 лет.

ГОРЬКИЙ Максим, писатель, первый председатель Союза советских писателей, 64 года.

РЖЕШЕВСКИЙ Александр, киносценарист, 31 год.

ЭЙЗЕНШТЕЙН Сергей, кинорежиссер, начал съемки фильма о Павлике в возрасте 37 лет.

БАБЕЛЬ Исаак, писатель, 41 год (в 1935 году).

ЩИПАЧЕВ Степан, поэт, начал писать о Павлике Морозове в возрасте около 50 лет.

БАЛАШОВ Владимир, поэт, драматург, актер Екатеринбургского театра юного зрителя, пропагандист подвига Морозова в наши дни.

Из перечисленных оставались в живых Михалков и Балашов (показаний не дали).

Здесь названы 53 основных участника событий, связанных с именем Павлика Морозова. Двадцать одного из них потом арестовали по политическим доносам и одного - за изнасилование несовершеннолетней девочки. Девятнадцать человек были убиты, трое, по-видимому, отравлены, семеро спились, трое сошли с ума. Судьба двоих (чекиста Быкова и журналиста Антонова) неизвестна.

В литературе, материалах следствия и суда содержится большое количество ошибок. Дядя Павлика Арсений Кулуканов называется Куканов, Кудуканов, Кодуканов, Колкуканов и, видимо, от слова "кулак" - Кулаканов. Сосед Дмитрий Шатраков именуется Шитраковым, Шипраковым, Шартиковым и Шатроновым. Два родных брата Дмитрий и Ефим Шатраковы встречаются с разными фамилиями, но с одним именем: Ефим Шитраков и Ефим Широков. Силин назван Симиным. Данила Морозов совмещен с Арсением Кулукановым в одно лицо - Данилу Кулуканова, который злостно уклонялся от выполнения хлебозаготовок. По документам Данила проходит также как Данил и Даниил, а Ксения Морозова как Аксинтья и Аксенья. Учительница Зоя Кабина превращена в мужчину по фамилии Кабин, который пишет в статье: "Я знал Павлика" и т. д. Во избежании путаницы все имена в цитатах нами исправлены.

Глава первая. СУД НА СЦЕНЕ

24 ноября 1932 года в местной газете "Тавдинский рабочий" появилось крупно набранное объявление. Оно гласило:

В ПОСЛЕДНИЙ ЧАC 25 НОЯБРЯ 1932 ГОДА В 6 ЧАСОВ ВЕЧЕРА В КЛУБЕ ИМЕНИ СТАЛИНА НАЧНЕТСЯ ПОКАЗАТЕЛЬНЫЙ СУДЕБНЫЙ ПРОЦЕСС НАД УБИЙЦАМИ ПИОНЕРА МОРОЗОВА СУДИТ ВЫЕЗДНАЯ СЕССИЯ ОБЛСУДА ВХОД В ЗАЛ СВОБОДНЫЙ

Тавда - небольшой районный центр в тайге. Кривые улочки, покосившиеся дома, грязная железнодорожная станция, заполненная товарными вагонами с лесом. Вокруг редкие деревни, и среди них Герасимовка, где был убит Павлик Морозов. Полсуток езды поездом от Тавды и попадаешь из Сибири на Урал, в его столицу Свердловск, перевалочную базу из азиатской части России в Европу. Но выехать из Тавды непросто. Это край лагерей принудительного труда. На станции, у поездов и сейчас милиция, люди в штатском с типичным выражением лица. Такой же была Тавда и полвека назад, в начале обычной сибирской зимы 1932 года. Но события тут происходили необычные.

Большой деревянный клуб имени Сталина на улице Сталина к этой дате спешно отстроили заново после пожара. Топоры стучали днем и ночью. Перед началом процесса в городе были организованы демонстрации трудящихся. Плакаты требовали смерти убийцам пионера Павлика Морозова. На митинг перед клубом привели около тысячи детей, включая малышей, из всех школ района. Дети тоже держали плакаты с требованием расстрелять обвиняемых. Для трансляции процесса военные связисты установили 500 репродукторов. Вокруг них собрались любопытные.

Переоценивать энтузиазм масс, о котором много написано в газетах, однако, не следует. В неопубликованных записях участника зрелища, молодого корреспондента свердловской газеты "Всходы коммуны" Соломеина, говорится, что все было запланировано, приказано и организовано заранее. В деревни всей округи сверху спускалась разнарядка. Райком партии и райисполком рассылали телеграммы: "Провести митинг", "Выслать на процесс делегатов", "Организовать красный обоз с хлебом в дар государству". В телеграммах заранее указывалось, сколько людей собрать и сколько мешков зерна отправить.

Накануне суда в Герасимовку прибыли агитбригады и духовой оркестр. Ларек торговал водкой без ограничения. После живой газеты (вроде устного журнала) и хорового пения, когда веселье достигло максимума, объявили, что завтра показательный суд. Вот записанный нами рассказ деревенского старожила Григория Парфенова: "Повезли нас рано утром на десяти подводах под красным флагом. Стояли морозы около тридцати градусов, и лошади бежали резво. Некоторые только по дороге узнали, зачем везут. Кто не хотел ехать, тому обещали бесплатный буфет".

Начало суда, назначенное на вечер для того, чтобы крестьяне из окрестных деревень успели добраться до Тавды, отложили часа на полтора. Вокруг клуба стояли чекисты с винтовками. Когда митинг перед клубом закончился, охрана открыла клуб. Вход не был свободным - пропускали делегации, пересчитывая людей по спискам.

Рассчитанный на 600 мест зал клуба был набит тысячью зрителей. Сообщения газет о том, что в зале присутствовало две тысячи, были явно преувеличены. Тем не менее в проходах вплотную сидели на полу и стояли вдоль стен. В зале было много детей. Во втором ряду, перед судьями, посадили мать убитых мальчиков, Павлика и Феди, Татьяну Морозову с третьим сыном, Алексеем, на руках. Несмотря на лютый холод, зал не отапливался, но и не проветривался, чтобы не улетучилось тепло. В воздухе стоял смрад.