Александр Снегирёв - Тщеславие Страница 2

— Нечего перед городскими пальцы гнуть! — заявила Юлька.

— Короче, бабища нокаутирована. Мы с шофёром спокойненько привязали коробку сверху, сели, и тут она Юльке кричит. Неуверенно так, но достаточно громко...

— Шмара! — перебила Юлька. — Она меня шмарой назвала!

— А чё, нормальное слово.

— Я выскакиваю из машины и начинаю её стегать кабелями. Продавец кабели забыл в коробку сложить, и я их просто в руку взяла. Переходники всякие, антенна портативная. За Родину, за Сталина, за шмару, за быдло, за шоканье, за башку её пергидрольную нечёсаную!

— Вы бы это видели! — смеялся Димка. — Юлька хлестала эту бабу, как Христос, изгоняющий торговцев из храма.

— Она из сумочки освежитель воздуха достала и хотела мне в лицо пшикнуть. Сучка. Тут Димка подоспел.

[11] —Я у неё баллончик вырвал и ей же в морду, в морду...

Юлька жестами показала, как Димка полил тётку освежителем воздуха. Как муравьев на грядке травят.

— Не сдержался я. Даже стыдно, — потупился Димка.

— Любопытно на тебя серфинг подействовал, — сказал я, — уже три года катаюсь, и ещё никогда по возвращении не хотелось чужую тётку освежителем воздуха запшикать.

— Освежитель, кстати, здесь. — Юлька зашла в туалет и вышла с баллончиком-трофеем, наполненным ароматом морской свежести.

— Можете больше на море не ездить. Зашёл в туалет, пшикнул, глаза закрыл... — предложил Поросёнок.

— Надо ещё ракушку к уху приложить. Шум волн, — добавил я.

— Короче, наши победили! — подытожил Поросёнок и поднял бокал. Мы чокнулись калифорнийским красным и крикнули «ура».

Поросёнок слизал остатки соуса с тарелки.

— Возьми ещё, — предложила Юлька, пододвигая стеклянную миску-аквариум с салатом. Выглядело, будто мы рыбок вместе со всем их подводным царством нашинковали, приправили и наворачиваем.

Переключились на недавнюю поездку. Поговорили о шопинге, музеях, нравах. Юлька [12] продемонстрировала купленные за океаном наряды.

— А в одном ресторане я пепельницу спёрла, — похвасталась она, показав тяжёлую пепельницу розового стекла.

— Красивая. — Поросёнок взвесил пепельницу на ладони.

— Я Димке говорю: «Бери, пока официант не видит». А он: «Нет, я воровать не умею». Пришлось самой.

— Не умею я воровать, это моё проклятие! — патетически посетовал Димка. — Ни воровать, ни доносить, ни изменять!

— Праведник ты мой! — Юлька нежно поцеловала Димку, а мы с Поросёнком ухмыльнулись.

Однажды на Димкином дне рождения в последних классах школы его дед, перед тем как уйти с родителями к родственникам и оставить гостей одних, рассказал историю. Дело было в начале девяностых, понадобилось несколько кирпичей — заложить дыру, оставленную строителями после замены труб. Кирпичи купить было негде и не на что, зато неподалёку строился дом. Поздним вечером Димкин дед, высокий старик, командир пулемётной роты, кавалер ордена Славы, отправился вместе с десятилетним Димкой воровать кирпичи. Они выбрали из огромной кучи десяток, погрузили на саночки и отвезли под покровом темноты домой. Димкин дед, смеясь, признался: больше всего тогда беспокоился, что подаёт внуку дурной при[13]мер, мол, тот вырастет вором и всё такое. Это в те времена, когда люди тырили миллиарды. Дурной пример не подействовал, Димка не ворует, как и вся его семейка.

— Тебе... вам книжки писать надо, — обратился я сначала к Димке, а потом объединил его с Юлькой. Она всё-таки тоже в рассказе участвовала. Обидится ещё, что я её таланты не замечаю. В гости звать перестанет, она ведь у них главная.

— Да я записываю кое-что, но толку-то, — ответил за себя Димка и разлил остатки вина по бокалам.

— Надо попробовать издать, — посоветовал я. — Других же издают, а у них рассказы не такие интересные.

Прощаясь поздно вечером в дверях, когда Юлька уже ушла спать, Поросёнок дышал на Димку ьинно-водочными парами и горячо убеждал:

— Димка, надо издаваться! Мы ж не тупые, если нам понравилось, значит, и другим понравится!

Я кивнул. В смысле не только тому, что мы не тупые, но и тому, что Димкины записки вполне могут снискать заслуженную любовь читателей. Хотя мы, разумеется, не тупые. Это я тоже поддерживаю.

— Ты сможешь. Вон, виндсерфинг освоил! Нельзя зарывать талант, — Поросёнок вдруг зашептал, чуть не касаясь губами Димкиной шеи. — А то всю жизнь в журнале просидишь...

— Чего это ты ко мне прижимаешься?!

[14] —Меня вся эта история так завела, малыш... — с комической страстностью признался Поросёнок. Он любит подурачиться.

— Да отвали ты! — заржал Димка, отпихивая Поросёнка.

***

Через несколько дней Димку сократили. Кризис. Он в журнале работал, концепции продвижения журнала в массы придумывал. А с кризисом актуальность продвижения в массы снизилась. Массы стали неплатёжеспособны. И Димку уволили.

Чтобы Димка не закисал, Юлька позвала его с собой на юбилейный корпоратив, устраиваемый агентством недвижимости, где она риелтором. У риелторов дела тоже не ахти, но праздник решили не отменять. Да и не получилось бы отменить при всём желании, агентство заранее арендовало на два дня большой коттедж в Малаховке, а назад деньги никто сейчас не вернёт. Кроме сотрудников, пригласили нескольких вип-клиентов. Праздновать начали в шесть вечера. Выпивали, играли в групповые игры, в монополию, в пантомиму, в мафию. Лично я терпеть не могу все эти групповые игры, мне сразу скучно становится. Может, это потому, что я индивидуалист? Впрочем, какая разница: нравятся мне групповые игры или нет, меня-то на празднике не было. Меня вообще на та[15]кие праздники редко зовут. Наверное, потому, что я групповые игры не жалую.

Очень скоро Димка обратил внимание, что Юлька особенно бойко шутит с одним из випов, газпромовским менеджером. Они с ним прямо как влюблённые хихикали. Юлька вызвалась менеджеру глаза руками закрывать в очередной игре, а менеджер поверх её ладоней свои лапы наложил. Димка обозлился, но не захотел портить вечер ревностью. Да и вообще, он современный мужчина, а не первобытный Отелло. Гости постепенно напились и разбрелись по дому, Димка прилёг на полку в неработающей сауне. Лежал и злился на Юльку за её кокетство с менеджером. Козёл, торгует народным богатством, а честных парней вроде Димки сокращают... Неожиданно забежала Юлька и сочно и мокро поцеловала Димку в губы. А он из вредности не ответил, показать решил, что недоволен её поведением. Юлька холодность почувствовала и с готовностью смылась, будто только этого и ждала. Димка рассчитывал, что она спросит, отчего он ей не рад, отчего холоден. Он думал, что подуется немного и простит вертихвостку. И менеджер забудется. Но Юлька каяться не стала. Димку это совсем обозлило. Он хлопнул дверью и пошёл слоняться по участку.

Когда вернулся, многие уже спали. Кто в зале на диване храпел, остальные по спальням разбрелись. Димка зашёл в их с Юлькой комнату — пусто. Она обнаружилась в комнате менеджера. Они [16] спали обнявшись. Оба были одеты, и от этого их объятия казались ещё более крепкими.

Димка испытал то же, что и в детстве, ходя по трубе. Жили мы в одном доме, и во дворе было ограждение, сваренное из железных труб. Трубы каждый год заново красили, то жёлтой краской, то красной. Какая была, такой и красили. Среди нас считалось достижением пройти по ограждению от начала до конца, ни разу не ступив на землю. Однажды Димка соскользнул. Правая нога съехала вправо, левая — влево. Димка так ударился яйцами, что окаменел. Вокруг дети, солнце, смех, а он шевельнуться не может. Димка не хотел показывать свой позор, не закричал и не заплакал, кое-как перекинул ногу через трубу и, не сгибая коленей, как робот, пошёл к собственному подъезду. Мы все через это прошли, я тоже по той трубе ходил, и Поросёнок ходил. Да вы любого спросите из нашего двора — каждый хоть раз, да навернулся об эту трубу яйцами.

Тогда Димка не заплакал не только из гордости, а ещё потому, что боль была сильнее слёз. Тогда Димка на какое-то время перестал быть собой.

* * *

Димка напился и заснул. Думал, проснётся, и окажется, что всё это был дурацкий сон. Ни фига. На рассвете Юлька заглянула в их комнату за ко[17]сметикой. К завтраку не вышла. За обедом молчала. Менеджер топтался поблизости и в итоге додумался извиниться перед Димкой. Захотелось дать ему, дураку, кулаком по голове. По темечку. Как стукают барахлящий телевизор.

* * *

Юлька выгнала Димку. Сказала, что уже давно устала от отсутствия у него деловых качеств. Даже пепельницу украсть не может. А теперь ещё и уволили. Хоть бы машину водил, так нет. Права ему купили, а водить не заставишь. «Ты социально пассивный! Не можешь ни на что решиться! По магазинам бы меня возил!.. О'кей, я сама водить буду, но ты хоть кредит оплати! Нет?! Тогда на хрена ты мне сдался?!»