Василий Аксенов - Карадаг-68. Из книги "Радиоэссе" Страница 2

Триста шпионов в месяц — это значит десять шпионов в день без выходных, товарищи! Позвольте усомниться. В самом деле что-то напоминает истории барона Мюнхаузена. А вот и зря сомневаетесь, братцы-кролики, я знаю из достоверных источников, что цифра триста не взята с потолка, она близка к реальности. Один мой друг, будучи в командировке от своего журнала, интервьюировал отставного полковника Карацупу в наши дни и убедился, что именно по триста человек он и вылавливал каждый месяц, а то и больше, но не шпионов, братцы-кролики, а нарушителей границы — большая, пардон, разница. И нарушали-то они совсем не в ту сторону, о которой мы в детстве думали, а в противоположную, то есть не к нам пробирались с диверсионной целью, а от нас пытались убежать. Это просто, братцы-кролики, мужички-крестьяне от колхозов драпали, а пограничник Карацупа и его верная собака Индус их и цапали. Ах, товарищи-товарищи, как горько расставаться с детскими идеалами, как горько в этих вот пограничниках видеть не стражей, а охранников, товарищи, ведь эдак можно дойти до того, что просто лагерными вохровцами их считать, а самих себя полагать как бы внутри зоны… Ну, эту тему, братцы-кролики, лучше не развивать.

Такие опасные разговорчики имели место тогда в сомнительном 1968 году на пляжах Коктебеля, а несчастные солдатики с зелеными погонами не понимали, почему девушки смотрят на них презрительно, а парни свистят вслед. Понимали-непонимали, однако исправно гоняли по ночам с пляжа влюбленных, мощнейшими прожекторами освещали бухту и темный массив Карадага с профилями Волошина, Твардовского и Пушкина.

Возбуждение нарастало. Говорили, что Республика готовится к сопротивлению. Передавали слова Президента Гранта (впрочем, может быть, его звали Флинт или Герберт), якобы сказанные на заседании Парламента:

— У меня пятьдесят бойцов, и все это мужчины, а не маменькины сынки. Если они высадят десант, нет никаких сомнений, что мы его сбросим в море.

В Литфондовском доме кто-то взялся за составление письма в адрес Брежнева (копия Луи Арагону) с просьбой приостановить карательную операцию и вместо этого провести в жизнь соответствующие мероприятия, направленные на упорядочение досуга молодежи.

Неизвестно, как бы повернулись события, если бы в ночь на 21 августа армии Варшавского блока не вторглись в Чехословакию. Внимание всего человечества было отвлечено; повсюду, в том числе и на Коктебельских пляжах говорили теперь только о Дубчеке и Смырковском. Республика Карадаг была брошена на произвол судьбы, и, как я узнал через неделю, оккупирована феодосийскими карательными отрядами без всякого шума. Таким образом оккупация Чехословакии послужила как бы дымовой завесой, мир не узнал о падении другой свободной страны в то же самое время, и Мисс Сердолик пролила «невидимые миру слезы».

Впрочем, эту операцию нельзя признать столь же успешной, как штурм беззащитной Праги. По совершенно точным сведениям Президенту и Парламенту удалось бежать (они оказались явно более тренированными людьми, чем ЦК КПЧ), и феодосийской армаде удалось захватить всего лишь несколько ничего не подозревавших и спавших в своих спальных мешках «дикарей» — туристов.