Анна Коростелева - Повседневная жизнь Лиувилля аль-Джаззара Страница 2

   - Мой... дорогой... Габриэль... Если что и может... подтвердить... вашу любовь...

   - Он точно на это клюнет? - хохотала Доминик, выучив наконец свою роль наизусть.

   - Я знаю, что говорю. Он взывает к вам во сне.

   - О!.. И диадему? Где же он ее достанет?

   - Сделает на заказ.

   - И во сколько же ему это встанет?

   - А хоть бы и в три тысячи ливров.

   Доминик устраивало состояние Лиувилля - в смысле, его замок, поместья и деньги. Собственно, его душевное состояние было ей безразлично.

   Лиувилль аль-Джаззар приезжал к ней поздно вечером, и Доминик тщательно воспроизводила затверженный с утра сценарий, не сомневаясь, что ставит Лиувилля своими капризами в тупик. Лиувилль, абсолютно готовый к новому повороту своего романа, так как сам строго обозначил его рамки, делал вид, что ставит на уши весь Париж, только бы угодить ей. Все занимало от силы три часа, и Доминик еще долго с улыбкой прикидывала, сколько же он должен был заплатить ювелирам, чтобы поднять их по тревоге среди ночи. Через три часа он подносил ей бриллианты.

   Доминик была приглашена во все дома, всех восхищала ее затейливость, находчивость и беспринципность, ее способность выступать в мужском амплуа и постоянная близость к провалу. Рассказ о великолепных мужчинах, которых буквально сожгла ее страсть, так что от них осталась лишь горстка золотых в ее кармане, делался коронным блюдом любого обеда, и если ее спрашивали, не нашлось ли для нее на родине какой-нибудь невозделанной нивы, она легко намекала на связь с Лиувиллем.

   ...Лиувилль аль-Джаззар был слишком занят, чтобы вести флирт по всем правилам флирта. Это был головокружительный роман, ради которого он не поступился ни минутой светового дня, когда у него продуктивно работала голова и он мог набрасывать формулы. Однажды Доминик взбрыкнула и отказала ему от дома на несколько дней, придумав какую-то ничтожную провинность, уверенная, что это подогреет его страсть, - это устроил, разумеется, сам Лиувилль, когда понял, что всю неделю ему предстоит ежедневная работа в архивах с бумагами Франсуа Виета, автора "Введения в аналитическое искусство".

   Доминик несомненно увлеклась Лиувиллем. С одной стороны, это была хорошая добыча, с другой - когда она слышала его речь, мысли ее не всегда могли оставаться в рамках толстых кожаных приходно-расходных книг, которые она видела когда-то в детстве в конторе своего деда: там была ниша, и книги прочно сидели в этой нише навроде божка; так же засели они в мыслях Доминик и, подобно божку, требовали подношений. Смуглая рука Лиувилля аль-Джаззара иногда ненароком сдвигала эти книги так, что ниша оказывалась окном, за ним открывался вид на горы, леса и замки, на корабли, уходившие к любым берегам. Позже книги, неодобрительно поерзав, опять водворялись в нише, доказывая, что они вечны, и никакого окна здесь быть не должно.

   Но аль-Джаззар не ставил себе цели ни подвинуть приходно-расходные книги в головке Доминик, ни устроить так, чтобы она согревала в постели его старые косточки. Его план был прост, ироничен и вообще не касался Доминик как таковой, скорее общества, в котором он жил достаточно давно для того, чтобы выработать тактику в отношениях с ним.

   Когда Лиувиллю аль-Джаззару сообщили, что через два дня он должен явиться на прием в Версаль при полном параде, с любой спутницей по своему выбору, Доминик получила через Греви совет топнуть ножкой и сказать, что Лиувилль обязан явиться с нею в свет, что ей надоело прятаться по углам, что она желает видеть его во всем блеске, как Семела Зевса, пусть его представят со всей возможной помпезностью, со всеми титулами, и в конце концов, она хочет услышать свое имя рядом с его именем, хочет видеть его при всех регалиях, может быть, это глупо, но таков ее каприз.

   - Зевс испепелил Семелу, как ты помнишь, - с улыбкой заметил Лиувилль. - Я не хотел бы идти по его стопам.

   - Перестань шутить, я хочу быть представлена королю. Устраивай это как знаешь или убирайся, - заявила Доминик.

   - Милая Доминик, король приглашает того, кого он приглашает. Нельзя представиться ему по своей прихоти... впрочем, я посмотрю, что тут можно сделать, - сдался Лиувилль.

   Доминик ужасно забавлял контраст между отношением к ней Лиувилля на деле и той долей арабской крови в его жилах, которая должна была бы требовать совершенно иного отношения к женщине. Она строила на этом некоторые невинные забавы: относясь к Лиувиллю аль-Джаззару как к собственности, она иногда просила его объяснить, как смотрят на женщину на арабском Востоке, и от души хохотала, когда он это делал.

   Назавтра вечером на прогулке они зашли в старую гулкую церковь, где уже не было никого из прихожан и горело всего два или три светильника. Лиувилль подвел Доминик к алтарю и какое-то время стоял молча. Вслед за ними в некотором отдалении остановился сопровождавший их Греви.

   - Как вы считаете, клятвы перед алтарем обязывают нас к чему-либо? - спросил Лиувилль.

   - Ну-у... я легко отношусь к таким вещам, - зевнула Доминик.

   - Боюсь, что вовсе без церковного обряда мы не обойдемся, - улыбнулся Лиувилль. - Но я, с вашего позволения, минимизирую эти мучения. Завтра, Доминик, вы представляетесь королю, - он поддержал Доминик, которая охнула и сделала вид, что у нее ноги подкосились от неожиданности. На самом деле она уже знала об этом от Греви. Подавая ей руку, чтобы ей было на что опереться, Лиувилль продолжал: - Да, если вам нужно для этой аудиенции что-то особенное, все мои средства в вашем распоряжении. Послезавтра я начинаю оформлять все подготовительные документы к брачному контракту - знаете, замок, земля, много бумажной волокиты.

   Вскоре Доминик запорошило вихрем бумаг и утянуло в водоворот векселей, описей, протоколов оценщиков, перечней мельниц, садов, конюшен, виноделен, сыроварен, винных погребов, лугов, пастбищ и прудов с карпами.

   - К сожалению, у нас здесь не Англия, - пожимал плечами Лиувилль. - Здесь можно упростить процедуру брака, сведя ее к брачному контракту, но обойти оформление имущественных документов, в особенности на землю, невозможно.

   Всю следующую неделю дом Лиувилля аль-Джаззара был наводнен нотариусами и духовенством; по длинному столу, который он временно уступил клеркам, сквозняк перекатывал свернувшиеся в трубку бумаги - планы поместий, расписки и перечни самого разного свойства... В доме хлопали двери, стучали печати, Греви наполнял чернильницы, Доминик постоянно получала что-нибудь на подпись и подписывала, уже не глядя.

   - Мы подпишем брачный контракт, а потом завершим обряд в нашей фамильной часовне, у меня в доме, - предложил Лиувилль.

   - Таким образом все, кто сгорает от любопытства, останутся за бортом этого корабля, - хихикнула Доминик.

   Очень скоро Доминик, несколько обескураженная тем, что она, кажется, увлечена Лиувиллем, благополучно довела его до алтаря, - или ей так казалось.

   - В этой церкви такая прохлада... как в медресе, - извинился Лиувилль аль-Джаззар, сводя Доминик по трем ступенькам в старую полуподземную каменную часовню, видевшую много поколений и разнонаправленных страстей. - Если вам покажется слишком холодно, то... имейте в виду, что запись в церковных книгах уже сделана. Мне нечего накинуть вам на плечи, казню себя за непредусмотрительность, но зато, если вы замерзнете, мы можем редуцировать обряд до нуля.

   Вперед вышел незаметного вида человек, один из лучших парижских юристов - Мерсье. У задней стены тихо переговаривались кюре, двое служек, Греви и несколько клерков. Лиувилль предложил Доминик послушать, что скажет нотариус, и сам присел на одну из скамей. Мерсье, заглядывая в свои документы, торжественно сообщил Доминик, что с сегодняшнего дня она самым официальным образом вступила в освященный Церковью брак с Эженом Д'Артуа.

   - Как с Эженом Д'Артуа? Но ведь это значит - с самой собой! - Доминик в ярости обернулась к Лиувиллю аль-Джаззару, но тот смотрел на происходящее с непроницаемым лицом. - Этот брак нужно немедленно расторгнуть! - взвизгнула она.

   - Спросите у кюре, боюсь, это не так-то просто, - заметил юрист. - Исключительный юридический казус. Чтобы папа римский согласился аннулировать этот брак, нужно сперва каким-то образом доказать, что Эжена Д'Артуа не существует. То есть доказать, что это вы. Но как только вы станете им, он появится, и потребуются, наоборот, доказательства того, что существуете вы.

   - Но я же не могу быть замужем за самой собой! - взвилась Доминик.

   - О, история хранит случаи и более неординарных замужеств, - успокоил ее Лиувилль и встал.

   Доминик хотела было закатить Лиувиллю грандиозный, оглушающий скандал, но посмотрела ему в лицо, передумала и спросила:

   - Зачем вы это сделали?

   - Еще когда я только услышал о вас, я сразу же понял, что не могу этого не сделать, - серьезно сказал Лиувилль. - В первую минуту, когда это только пришло мне в голову, я попытался сдержаться, но не смог. А после этого все уже было предопределено.