Джон Макдональд - Обреченные Страница 2

Глава 1

Бело-голубой «кадиллак» с техасскими номерами несся по пустыне. Дарби Гарон гнал машину на скорости сто сорок пять километров в час. Его загорелые руки легко лежали на руле. Зря они в Виктории ели энчиладас и пили пиво. Теперь съеденное и выпитое тяжелым комом давило на желудок. Все стекла были опущены; волны знойного воздуха обдували его и девицу, которая сидела рядом, закрыв глаза. Девица – такая же ошибка, как и завтрак в Виктории, – вся разница лишь в размерах. Переперченная и неудобоваримая, как мексиканская еда.

От Виктории до Матамороса – триста двадцать километров. Потом они переедут границу и попадут в Браунсвилл, откуда предстоит нелегкий путь на север. В Сан-Антонио он наконец-то сможет избавиться от нее. Последние три недели прошли как в кошмарном сне. Его ошибка обошлась ему дорого. Скорее бы распрощаться с ней навсегда! Дарби Гарону ничего так не хотелось, как вычеркнуть Бетти Муни из своей памяти, но он понимал, что никогда ее не забудет. Потому что запятнан и опозорен навсегда.

Сверкающие стальные иглы палящего полуденного солнца проникали сквозь темные стекла его солнцезащитных очков. Хлопчатобумажная рубашка с короткими рукавами, выпущенная поверх шортов цвета хаки, была полностью расстегнута. Теплый воздух высушил пот на груди, превратив его в кристаллики соли, но всякий раз, когда он откидывался на спинку сиденья, спина мгновенно становилась мокрой.

Дорога впереди клубилась в темном мареве зноя и словно растворялась. Вдоль нее, по обочинам, бежали дикие лошади. Слева, далеко в вышине, на фоне ослепительно яркого неба, описывали медленные, роковые круги канюки. Дарби Гарон поморщился: по ногам стекали струйки пота. Наверное, ад – такое место, где ты принужден вечно Гнать машину под недвижным палящим солнцем... И сидеть рядом с крупной девицей в желтом платье, девицей с закрытыми глазами.

Дарби покосился на свою спутницу. Подол желтого платья задрался; массивные бедра расслабились. Поев, животное спит.

Он посмотрел на дорогу и снова нахмурился. Безумие, бессмыслица какая-то! Но что сделано, того уже не воротишь. Сделано – и точка. Прожил на свете сорок четыре года, а ума не нажил. Конечно, не назовешь неудачником человека, у которого двое детишек учатся в колледже, ухоженная, очаровательная жена, солидный пост в нефтяной компании, хороший дом в Хьюстоне. Но теперь все сооружение шатается. Может, уже даже рухнуло. Работа, дом, жена, дети...

Наверное, ему уже давно подспудно хотелось что-то изменить. Он давно начал испытывать некое бесцельное беспокойство. Помнил и тревожный «первый звоночек» – дрожь внутри при взгляде на молодых девушек в легких платьях.

Гори она синим пламенем, его кредитная карточка! С ней все оказалось намного проще. Даже слишком просто. Он ведь приехал в Сан-Антонио, чтобы разобраться с путаницей, возникшей с арендой земельных участков. Обычная деловая поездка. За свою жизнь тысячу раз выполнял подобные поручения. Уладил все дела за двое суток, а потом, в синеющих сумерках долгого июльского дня, ощутил привычную неохоту возвращаться в Хьюстон, к обыденным делам, к хорошо налаженной жизни, в которой отказ съесть на завтрак яйцо становился целым событием.

Дарби бродил по вечернему городу, и вдруг – он сам не понял, как это вышло, – увязался за высокой, пышной девицей, медленно бредущей по улице. Он плелся за ней с виноватым видом, словно собака с высунутым языком, которая помимо воли бредет за тележкой мясника. Нагнал ее на переходе через улицу. Снял шляпу, платком вытер пот со лба и сказал:

– Ну и жара!

Она медленно повернулась, оглядела его с ног до головы, потом посмотрела прямо в глаза и кивнула. В лучах заходящего солнца девица показалась ему -прекрасной; он застыл на месте, беззвучно умоляя о приключении, наполовину испуганный собственным безрассудством. Странно, куда подевались его смелость и находчивость? В молодости знакомство с девушками не составляло никакого труда. Эта же довольно долго молчала, оглядывая его длинное лицо с резкими, грубоватыми чертами и глубоко посаженными глазами – типичная внешность уроженца Новой Англии.

– Да уж, жарковато, – хрипловато согласилась она.

Дарби почему-то вспомнил младшего сына в те месяцы, когда у него ломался голос.

– В такой вечерок неплохо выпить лимонада где-нибудь в холодке, – продолжал Дарби Гарон, сгорая от стыда. Он напоминал себе нищего, который выклянчивает милостыню.

– Я шла в кино.

– Одна?

– Послушайте, мистер, за кого вы меня принимаете? Я не снимаюсь.

– Разумеется, это сразу видно. Просто, видите ли, я не местный. Вот и подумал...

– Хотите сказать, размечтались?

– Прошу прощения, мисс.

– Ладно уж, прощаю. Если у вас машина, можно прокатиться. Проветриться немножко.

– Моя машина осталась сзади, примерно в трех кварталах отсюда.

Девица пошла к машине вместе с ним. По дороге сообщила, что ее зовут Бетти Муни и что она работает телефонисткой. Он сказал, что его зовут Дарби Гарон, что он работает в нефтяной компании. Рядом с ним она казалась высокой. Длинные густые волосы, выкрашенные в светло-рыжий цвет. Черты ее смазливого лица удивили его какой-то грубой хищностью. Далее Бетти молча шагала рядом. Дарби Гарон украдкой косился на нее. Тяжелая грудь подпрыгивала, бедра виляли при ходьбе. В неподвижном воздухе ее запах ощущался особенно явственно, от этого у него ослабли колени. Он почти заболел – так страстно ее хотел.

Когда Дарби открыл перед нею дверцу длинного бело-голубого «кадиллака», она слегка оживилась, стала чуть разговорчивее.

– Куда-то направляешься, а, Дарби? – спросила Бетти, заметив на заднем сиденье чемодан.

– Да я в общем-то все дела сделал и почти собрался возвращаться в Хьюстон. – Он нервно хохотнул.

Дарби поехал на юг по 181-му шоссе. Она придвинулась ближе.

– Бетти, сколько тебе лет?

– Двадцать три. А тебе сколько? Небось лет тридцать пять, точно?

– Примерно.

Старый козел, подумал он про себя, наслаждаясь мускусным ароматом ее плоти. У него взмокли руки. Это Мойре следовало бы сидеть с ним рядом. Мойра никогда не придвигалась так близко. От Мойры шел легкий, бодрящий, свежий аромат духов с мятной нотой. А флюиды, исходящие от Бетти Муни, заставляли его страстно желать смятой постели.

Она мурлыкала под нос какую-то песенку, а последние слова пропела вслух: «Давай от всего убежим».

– Вот уж не подумал бы, что ты знаешь эту песню.

– По-твоему, старье? Ее часто Куп ставит. Он мой любимый диск-жокей. Ты тоже его слушаешь?

– Нет. Мне просто понравились слова. «Давай от всего убежим». Как ты думаешь, Бетти? Может, правда убежим?

– Куда это?

– В Мексику. Устроим себе каникулы. Как тебе мое предложение?

– Полный отпад. Только мне нельзя. И ты это знаешь.

– Да и я не могу увезти тебя туда. Я просто пошутил.

– А вдруг бы я согласилась? Что бы ты тогда делал? Небось обделался бы со страху?

– Если бы ты согласилась, я бы, наверное, довел дело до конца. – К своему удивлению, он понял, что так оно и есть. Работа, семья, долг как-то отдалились. Стали чем-то несущественным и нереальным, маячили далеко-далеко. Вот она, настоящая жизнь – Бетти Муни, которая сидит рядом! Все остальное – лишь искусная иллюзия.

– Дальше по дороге, налево, есть одно местечко. Видишь? Бар Сэнди. Спиртное официально не продают, но не отравят, и у них есть кондиционер.

Они вошли в бар. Стекло, хром, приглушенный свет. Бетти там знали. Выпивку им подали в кофейных чашках. Они сели друг напротив друга в кабинке, отделенной перегородкой от общего зала. Дарби Гарон жадно разглядывал свою новую знакомую. Судя по лицу и фигуре, долго она не протянет. В двадцать три уже выглядит перезрелой. Через год-другой крепко сбитое тело расползется и оплывет жиром, тяжелые черты лица начнут обвисать... Но как она притягательна! Токи, исходящие от нее, поразили его, словно удар кулаком в челюсть. У него задрожали руки.

Алкоголь начал оказывать на нее свое действие. Дарби понял, что тоже опьянел.

– Ну что, пускаемся в загул? – насмешливо спросила она и подмигнула.

– Ты серьезно?

– Если ты при деньгах и не спешишь... Мне моя работа надоела до чертиков. Сейчас работы везде навалом. Я как раз подумывала о том, чтобы пойти на завод. На авиационный. Вот где деньгу заколачивают.

Он вспомнил о своей кредитной карточке.

– С деньгами порядок.

– А как же твоя работа?

– Я прихожу и ухожу когда захочу, – солгал он.

– Большая шишка?

– Вообще-то нет. Хотя... почти. А жене давно безразлично, где я и что со мной. – «Прости меня. Мойра!»

– Одни мои знакомые ездили в Мексику. Пропуск – не проблема. Я перейду по мосту пешком. А ты получишь пропуск на себя и на машину, переедешь границу и на той стороне меня подберешь.

За ее внешним безразличием мелькнуло возбуждение. Дарби вздохнул. Кто знает, что будет завтра? Живем, как известно, один раз. Вот Хиллари не стало в прошлом году. Сердце... А ведь ей было всего сорок шесть.