Артём Явас - Вечер удался Страница 2

 мусор. Во все месяцы кроме зимних смрад стоял необычайный, а днем еще и роились мухи. Одним словом, свалка-помойка.

 Обычно я шла в обход, но сегодня решила срезать дорогу. Тяжесть внизу живота

 давила все явственней. Нет, пожалуй, до дома мне не дойти.

 Я закурила, задумавшись. Спрятала пачку в сумочку. А, ну их всех в жопу! Схожу на

 пустыре. Самое место.

 Свалка надвинулась, стало темней. Дождавшись, когда меня плотно обступят груды мусора и чахлые деревца, я остановилась, задрала подол и лихорадочно принялась стаскивать трусики. В небе по одной гасли закрываемые облаками звезды.

 Едва жухлую траву оросили первые капли, из темноты вынырнули четыре дышащие

 перегаром фигуры. Луч фонарика ударил в глаза, ослепил.

 Удар в живот, потеря дыхания.

 — Только попробуй заорать или укусить.

 Зажав мне рот, поволокли вглубь мусорных развалов. В темноту, разрезаемую лучом.

 Переговаривались между собой.

 — Тихо, бля…

 — Вот, тут сухо. Давай сюда. Воха — первый…

 Луч снова хлестнул по глазам, оставив на сетчатке серые плавающие пятна. Я зажмурилась.

 — Ну что, сразу дашь? — спросил один голос.

 — Или после того, как отпиздим? — глумливо хохотнул второй.

 Третий, державший меня сзади, просто сунул руку под юбку и, зацепив пальцем за резинку стрингеров, рывком разорвал их — в промежности больно резануло. Дышать было трудно. Шею перехватывал борцовский локоть.

 — Чуваки, бля, она мокрая уже! — довольно сообщили над моим ухом.

 — Чо, правда? — ходил кругами четвертый. Голос его был радостен. — Чо, бля, уже кайф, ловит? А, бляяя, сука! Блядь ебаная!

 Он подскочил поближе и схватил меня за грудь.

 Воха оттолкнул его:

 — Пошли нахуй, моя идея была! Успеешь…

 Я слабо пискнула. По ноге потекла горячая струйка.

 Обладатель борцовских бицепсов дернулся.

 — Бля, обоссалась!

 — Фу, бля...

 — Вот-те и мокрая!

 — Сука, на меня попало! Еб-бать...

 Локоть быстро разжался. Воздух со свистом и болью ворвался в легкие. Ноги подогнулись, я с сипением опустилась на землю. Мрак вокруг резко сгустился — то ли из-за недостатка кислорода в легких, то ли оттого, что луна зашла за тучи.

 Я мучительно мотала головой. Во рту разливался медный привкус. Предметы плыли.

 Они разглядывали меня. Луч ползал по земле, по моей согнутой спине, по их ботинкам и штанинам. Один в ожидании своей очереди уже успел спустить джинсы.

 Трусов он не носил.

 — А что — так даже интересней... — с надеждой сказал он. — А?

 Кто-то из насильников оскорбился:

 — Да иди в пень!..

 — Сам ссаки нюхай…

 Член у этого козла бугрился какими-то вздутиями. Наверно, на зоне шариков себе туда напихал. Помню, читала о таких идиотах у какого-то детективщика…

 — Нравится? — он болтанул своим хозяйством, на которое Воха направил фонарик. — Ну так возьми в рот, красавица!

 Все, заржали, и Воха в том числе.

 Я тоже вдруг улыбнулась.

 — Слышьте. Вы мне ничего не сделаете.

 — Закрой рот, бля. Еще как сделаем, — отозвался один, блеснув из темноты железным зубом. Еще один взялся за ширинку и демонстративно вжикнул молнией:

 — Щас, бля. Рот, блядь, открывай.

 — Так открыть или закрыть? — Я посмотрела на факелоносца Воху снизу вверх. — Вы же пожалеете…

 — С чего ты взяла?

 — С того. Вы в курсе, мальчики, что я больна СПИДом?

 Фонарик в Вохиной руке нерешительно дернулся. Почти одновременно дернулся огонек сигареты стоящего рядом. Жаль, в темноте я не видела их глаз. Только силуэты.

 — Блядь! Пиздишь, сука! — в истерике взвизгнул тот, который хватал меня за грудь.

 — Вам справку показать? — я поднялась с колен и повернулась к Вохе. Он отступил. Остальные тоже напряглись, разом потеряв самоуверенность. Разрыватель трусов суетливо вытирал ладонь об штаны.

 — Да пиздит она!

 Луна медленно выходила из-за туч.

 Я улыбалась, водя по их лицам взглядом, словно мокрой тряпкой.

 — А вы проверьте!

 — У меня гондоны есть, — предложил доселе молчавший третий.

 — Они не помогают, — мрачно буркнул Воха.

 Они помолчали.

 Потом Воха в последний раз ослепил меня фонариком.

 — Ладно, сука. Считай, что тебе повезло.

 — Чо, так и отпустим? — брякая пряжкой, четвертый разочарованно застегивал штаны.

 — Да ну её на хуй, эту спидозницу. От греха подальше.

 Послышался смачный плевок, по моей щеке расползлись горячие Вохины сопли. В повисшей тишине нервно и недовольно вжикнул закрываемый зиппер. Потом чьи-то руки грубо развернули меня лицом к сельскому сектору и толкнули.

 — Иди отсюда, сука! Попадешься — убьем нахуй.

 Я пошла, не оглядываясь, хотя мне было в другую сторону. Ветер донес из-за спины слова: «Она на меня нассала, блядь. Надо было ей самой в рожу нассать…»

 Хмель полностью выветрился, стало холодно. Трава была мокрой от росы. Отыскав в сумочке одноразовую салфетку «Клинекс», я вытирала ею щеку. Светила луна.

 На правой ноге моталось что-то белое, щекотало щиколотку. Трусики. Видимо, зацепились за пряжку туфли, когда падали. Я махнула ногой — раз, другой, третий. Белый лоскут улетел в кусты.

 Дальше деревья сгустились, дорога совершенно испортилась. Я шагала вдоль железной оградки. Внезапно остановилась, осознав, куда забралась. Подумала несколько секунд. Снова пошла.

 Чего уж там. С некоторых пор я перестала бояться кладбищ, тем более старых.

 Лунный диск перерезало темное перистое облачко. В сумраке какая-то тень перемахнула через ограду. Я остановилась. На дорогу впереди мягко опустилась сгорбленная фигура. Болотные огоньки глаз нащупали мою шею.

 Вампир?

 Хм…

 Надо же. Они существуют?

 Осознав иррациональность последней мысли, я резко остановилась. От неожиданности в горле ёкнуло, ноги примерзли к земле.

 — Ну что...

 Договорить не успела. Неуловимым движением тварь бросилась на меня, ощерив пасть с иглами клыков. Складчатые крылья мягко хлопали за горбатой спиной. Паралич резко прошел — я отступила в сторону и ударила его локтем в челюсть. Раздался треск рвущейся материи, рукав платья лопнул. Укус пришелся в руку, кровь брызнула в мерзкую сморщенную рожу, повиснув капельками на белых усах.

 Я хохотала.

 — Козел! Ты хотел крови? Вот тебе кровь!

 Вампир издавал громкое неприятное «с-с-с-с-с». Зубы клацали как кастаньеты.

 Разорванный рукав набухал горячим и мокрым. Передо мной всё плыло в адреналиновом тумане.

 — Вот тебе! Сука! Кровь!

 Я вытащила из сумочки пузырек со своим последним анализом и, сорвав пробку, разом выплеснула содержимое в прыгнувшие ко мне тлеющие зеленым глазницы.

 — У меня СПИД, дружок! СПИД, понял?! Ты теперь сгниешь! Сгниешь!

 Страшно больше не было. Я подняла ногу и вонзила каблук ему в брюхо. На ощупь показалось — куча гнилых бананов. По ноздрям рвануло дикой вонью.

 Вампир взвизгнул, зашипел, как пробитая шина, попятился, шурша крыльями, и пропал в темноте. В ушах еще долго ломались кусты и отдавался эхом его тоскливый рев. В воздухе висел запах гнили. Пульс колол виски.

 Достав из пачки последнюю сигарету, я закурила, бросила смятый картонный комок в кусты и пошла дальше, втайне радуясь своей находчивости.

 Без сомнения, вечер удался. Удался как никогда.

 Разве нет?

 Улыбка коснулась моих губ. Расширилась, обнажая зубы.

 Как я их всех наебала. Как же я их всех наебала! Ну не прелесть? Идиоты...

 Я захохотала, раскинув руки.

 Эхо испуганно металось между деревьями. Настороженно светили звезды.

 Я смеялась до тех пор, пока в груди не заболело. Заболело так, что из глаз потекли слезы. И сигарета выпала из губ.

 Тогда я перестала смеяться. И долго стояла, осторожно и неглубоко дыша, щупая мокрыми от слез руками у себя под ключицами. Там словно бы вонзались крючья, продевая тело насквозь, до самого позвоночника. Тушь текла по щекам.

 Я подняла окурок. Поднесла его к заплаканным глазам. Он еще дымился, хотя изрядно намок. Я подула на тлеющую искорку, пытаясь разогнать её по кончику окурка и сделать хотя бы одну затяжку. Других сигарет нет, это последняя… И купить негде.

 Хорошо быть молодой и красивой.

 Хорошо ничего не бояться.

 Хорошо, когда боятся тебя.

 Хорошо, когда на всё насрать.

 Почти на всё.

 Вспомнился вдруг Сережа. Бедный, глупый Сережа… Его всё-таки было немного жаль. А эти отморозки? Их — нет. Совершенно.

 При мысли о сопливом Вохе и его страдающих гормональными взрывами дружках почему-то снова захотелось смеяться. Смеяться до желудочных колик, до новой рези в легких. Нет, ну надо ж было купиться на такую лажу… Идиоты.

 Так и не разгоревшись, огонек окончательно погас.