Владимир Бочкин - Повод жить (СИ) Страница 2

Я вылез из ванны, кое-как обмахнулся полотенцем и, не затрудняя себя поиском одежды, рухнул на кровать.

Травматический пистолет за ночь не убежит. Пистолеты вообще не умеют бегать. Я хихикнул. Вообще не умеют. Я лежал на кровати и хихикал.

Завтра будет новый день, а значит масса времени, чтобы постирать, выкинуть накопившейся мусор и, наконец, пустить долгожданную пулю в лоб. Почему в лоб? Звучит более энергично и как-то очень правильно. Пуля в лоб — красиво. Но правильнее в висок. Решено, значит в висок.

Завтра я окончу свои дни.

День второй

Я смотрю в его лицо и не узнаю. Не могу понять, кто передо мной. Какой-то мужик, судя по тому как ведёт себя, наверняка знакомый, но я его вообще не помню. Моего возраста, короткие волосы, одутловатое лицо. Я должен его знать? В голове щёлкнуло, и мир сместился. Всё становится на свои места, зрение вернулось в правильное положение из неведомого ниоткуда, куда оно смотрело последние дни. Пётр, сосед сверху, один раз залил нас козёл. Не то чтобы мы очень приятельствовали, но периодически встречались во дворе, пару раз выпивали вместе в его гараже.

Мы стоим в коридоре. Я только что благополучно выкинул мусор, а он спускался сверху.

— Олег, так ты поможешь или нет! Пойдём, накатим по одной и в путь.

О чём это он? Ах, да, он попросил помочь починить машину. Он сам рукастый, но не любит что-то делать в одиночку. Ему обязательно нужен зритель и собутыльник.

— Знаешь, я занят. По дому столько дел.

— Какие у тебя могут быть дела. Ты же в отпуске, сам на поминках говорил. А потом я тебе помогу, если что надо. Таня…

Я поднял руку словно хотел упереться ладонью ему в грудь. Остановить поток ненужных, опасных слов.

— Не надо о ней.

Пётр вскинул брови и развёл руками.

— Без вопросов, извини. Ну будь другом, помоги, чё сидеть в этой квартире. Сам развеешься.

Он щёлкнул по горлу.

— Организм развеешь, небось болеет после поминок.

— Послушай, мне сейчас не до машин, вообще некогда.

— Хорошо, чем ты занимаешься? Куда торопишься?

Я чуть не брякнул: у меня самое важное дело в жизни. Иду вышибать себе мозги.

Но разумеется не сказал. Я не знал что сказать.

— Вот видишь, нечего тебе делать. Зря отпуск взял. На работе легче было бы. Поверь мне. Пошли, нечего дома хандрить. И пить лучше вдвоём, это учти, я тебе откровенно говорю.

Мы сидели в гараже. Пётр копался в моторе. Я сидел рядом на ящике и осуществлял моральную поддержку. Кто бы мне её оказал.

Интересно, а Пётр, человек без воображения и жизненных принципов мог бы умереть по своему желанию? Человек, у которого самая большая трагедия в жизни только одна: водка закончилась, а денег нет. И то не трагедия. Есть жена, это на крайний случай, но всегда можно занять у дружков, выпросить в долг у торговки самогоном, упасть на хвост какой-нибудь компании. Откуда у него деньги на бензин? Может несчастная полусдохшая шестёрка ездит на его перегаре?

— У тебя никогда не возникало мыслей покончить жизнь самоубийством?

Пётр почесал в затылке и задумчиво пыхнул сигаретой.

— Смотришь в корень. Было дело.

Я удивился, ведь спросил просто так, вырвалось ненароком.

— Не ожидал.

— Сам удивляюсь.

— И как?

— Получилось, — Пётр рассмеялся и даже я немного улыбнулся. — Да нет, там такая хрень вышла. Знаешь, как бывает, всё разом наваливается. Меня как раз за пьянку на рабочем месте с завода турнули, ну я выпил с горя. И Нинка вообще озверела. Скандал был не поверишь какой жуткий. Чего я только не наслушался в тот вечер. Бабы они ж, блин, такие вредные существа, не приведи господь. Взяла детишек и умотала к матери, подавать на развод собралась. Остался я один и такая скука на меня напала, даже пить не хотелось. Кстати, чего не пьёшь?

Я совсем забыл про стакан, который вертел в руках. Взглянул на прозрачную жидкость и меня замутило от одной мысли, что нужно пить такую дрянь.

Я сделал попытку улыбнуться, полагаю гримаса вышла что надо.

— Что-то скука напала.

— А! Так о чём я? Ну, пить вообще не хотелось, и решил я начать новую жизнь. Бросить пить и курить, найти даже работу какую-нибудь не слишком приставучую. И представляю, как прихожу к Нинке, весь такой трезвый, при деньгах. Презрительно говорю, нет, спасибо, не курю.

Аж до вечера продержался. Нет, погоди, чего это я. До самой ночи. А часов так в час ночи, побежал за пивом и сигаретами. Дубина, пачка была, но я ведь её специально выкинул, чтобы не соблазняться.

На следующее утро, ну часов в двенадцать, проснулся и тошно от себя мне стало. Вот ненавистен самому себе, хоть кричи, не кричи. Без толку всё. Ничего не получается. Получается, гнить мне в спиртовом дурмане до конца жизни. Весь пропитанный табачных дымом. Вонь и погань полная. И что делать? Вот скажи. Что делать, когда такая хрень происходит! И решил я, всё хватит, не хочу жить так больше. Если я такая слабовольная, никчемная скотина, лучше сдохнуть, всем лучше будет. Пришёл вот в этот вот гараж. Подготовился конечно, всё продумал. Верёвку вон на тот штырь прикрепил, всё как полагается. Но имеет человек право на последнее желание? Даже смертникам позволяется. Так я ж не хуже убийцы какого-нибудь. Тоже права имею. На последние деньги, а зачем они мне в том свете! Короче, на последние деньги купил бутылку хорошей водки, настоящей. Не сивухи какой-нибудь, а настоящего качества. Сигареты получше. Уже не помню какие, какие-то американские. А водка наша конечно. Не умеют иностранцы правильной водки делать. И вот стою я, ты пей, пей.

Я сделал небольшой глоток для поддержание разговора, скривился и полез за огурцом. Мой вид, хрумкающий солёным спасителем всех пьющих, вызвал у Пётра одобрительный кивок. Мир вращается по правильной орбите.

— Стою, петля рядом качается, жалко себя стало. Мочи нет, не представляешь. Но держусь твёрдо, решил так решил. Мужик есть мужик. Сказал надо, сделал надо. Но на последнюю рюмку имею полное право. Налил, выпил стопарик и хорошо так стало. Так мягко пошла, внутри прям потеплело. Достаю сигарету, закуриваю, ковбой в чистом виде, сигарета какая-то чуть ли не сладковатая. Но приятная, знаешь. Вкус такой специфический, ну не наши без фильтра. Хотя чего это я. Наши без фильтра как раз самое то, табак лучше любого американского. Кстати, о табаке.

Пётр вытер рукой грязной тряпкой и вытащил сигарету. Без фильтра. Вот что значит человек твёрдых убеждений. Блаженно пыхнул дымом и потянулся за бутылкой.

— Ещё по одной накатим и в путь. Что-то ты совсем квелый, чё не пьёшь?

— После поминок отойти не могу.

— Ясно. Поминки дело хлопотное и для организма вредное.

Пётр так вкусно выпил, что даже мне захотелось. Я приблизил стакан ко рту, но запах отбил охоту продолжать.

— Выкурил и хорошо мне стало. Процесс пошёл. Жизнь бурлит. Стало мне жалко потраченных денег. Не пропадать же добру. Ну, думаю, торопиться некуда, выпью всю бутылку, выкурю пачку, тогда и за дело. Сижу, отдыхаю, выполняю последнее желание от всей души. И жизнь хорошая такая, тёплая, приятная. Чего я расклеился, думаю, из-за какой-то ерунды вешаться решил. В общем, посмеялся над собой, дураком, петлю снял и пошёл спать. Зачем умирать, когда в жизни есть такие приятные вещи! Когда вокруг столько спиртного, сигарет разных вообще завались. Конечно, на следующее утро было уже не так хорошо, точнее совсем неуютно жить, но дело поправимое. Только деньги я ведь накануне все просадил. Пришлось ехать к Нинке, просить денег на пиво, заодно и помирились. Вот так мне водка жизнь спасла. В ней вся сила.

Забавные рассуждения. Интересно, он понимает, что уже давно сунул голову в петлю и сейчас качается, хрипит и дёргается в предсмертной агонии? Судя по всему нет, но он абсолютно честен. Человек нашёл смысл жизни и вполне доволен. А вот у меня этот смысл грубо отобрали и его не купить в ближайшем магазине. Я вздохнул и отставил стакан. Пётр счастливчик. Его жизнь расписана на годы вперёд. Через пять — семь лет инвалидность по циррозу печени, тайные редкие выпивки. Воспоминания о «счастливых» прошедших деньках. И ранняя смерть от какой-нибудь замечательной болезни. Я так долго ждать не намерен. Придётся ускорить процесс.

Но почему бы не перенять полученный опыт. Нет, не повешение — алкогольное отравление.

Я посмотрел на стакан, сомневаясь в своих силах. Водка не шла, но есть же сила воли наконец. Так даже лучше. Упиться до беспамятства. В этом есть свои преимущества. До этого момента я не думал о родителях, своей сестре, Танькином брате и матери. Каково будет всем, если я застрелюсь. Вторые похороны за четыре дня, когда от первых не отошли. Да ещё столь позорным образом. Будут клясть на все лады сразу две семьи. А у родителей здоровье уже не так чтобы очень. Мало того что сам сдохну, так ещё кого-нибудь из родственников за собой утащу. А вот если упьюсь, это не так ужасно выглядеть будет. Переживал человек, очень жену любил, много пил последнее время. Никто не удивится. Даже родители, хоть и будут переживать, отнесутся с пониманием. Может, я обманываю себя, но для моей совести так легче.