Лахезис - Дубов Юлий Анатольевич Страница 2

Первый сверток показался наиболее безопасным, после щелчка картинка ожила, сверток превратился в бутылку, а два других тут же растаяли в воздухе. Седой в кителе сделал шаг к столу и поставил бутылку перед лысым в халате.

— Я хочу, чтобы мой сын родился на год позже, — произнес седой в кителе. — Он появился на свет вчера, за одну минуту до боя часов на Спасской башне. Нужно, чтобы в документе было записано, что он родился через минуту после полуночи. Уже в этом году, а не в прошлом.

Лысый в белом халате протянул руку и убрал бутылку со стола.

— Будет сделано, — сказал он. — Поздравляю вас с наступившим Новым одна тысяча девятьсот пятидесятым годом.

Седой в кителе сделал по-военному четкий поворот кругом и исчез за краем экрана. Его место занял лохматый в костюме с университетским ромбом на лацкане. Выслушав поздравление лысого в халате, он сообщил:

— Мы решили назвать ребенка Константином. В честь великого русского ученого Константина Эдуардовича Циолковского. У меня к вам большая просьба.

В первом свертке находилась бутылка вина, во втором — роман Михаила Бубеннова «Белая береза», а что находилось в третьем было непонятно, потому что на нем было написано: «Помощь программы». Выбор бутылки был естествен — судя по опыту, директор роддома уважал выпить. Но тут получилась неожиданность: директор взял бутылку со стола и, не глядя, бросил ее в мусорную корзину.

— Вы хотите, чтобы ваш только что родившийся сын на год позже пошел служить в нашу народную армию, — укорил он просителя с ромбом. — Вы предлагаете мне взятку, чтобы я проставил ему в документе другой год рождения. Как вам не стыдно!

Книга «Белая береза» отправилась вслед за бутылкой. Лысый в халате был непреклонен. Пришлось пробовать сюрприз. Но из свертка не появилось ничего. Вместо этого лохматый сказал:

— Мой сын Константин появился на свет одновременно с сыном товарища, который только что от вас вышел. Мне известно, что вы ему не отказали. Если вы мне откажете, я напишу заявление в милицию.

Директор роддома выудил из корзины бутылку и книгу, поместил перед собой.

— Будет сделано. Поздравляю вас с наступившим Новым одна тысяча девятьсот пятидесятым годом.

Совершенно не планировавшееся изначально двухминутное изменение во времени появления на свет Григория и Константина, обеспечившее им обоим годовую отсрочку от службы в армии, было оценено неожиданно высоко — прозвучала торжественная музыкальная фраза, а на экране загорелась надпись: «Нулевой уровень пройден».

Нормально, Григорий? Отлично, Константин!

Орленок Эд и перемена участи

Часы «Брегет» не отстают, не убегают вперед, их можно безо всякого риска бросать на каменный пол, они не ломаются сами по себе, их можно брать с собой в космический полет — и ничего с ними не случится. Тридцать пять тысяч евро за такую вещь — это, считай, просто даром. Последний раз я смотрел на них, когда машина заезжала во двор, и было тогда ровно десять тридцать. Максимум пять минут, чтобы подняться на этаж, отпереть дверь, выслушать последние инструкции Бесика и повернуть ключ в замке.

Теперь на часах десять тридцать пять, и это значит, что остановились они как раз, когда я переступил через порог этой чертовой квартиры, а остановиться они никак не могли.

И вообще я не понимаю, куда попал и что происходит. «ВВЕДИТЕ СВОЕ ИМЯ».

А кому какое дело, какое у меня имя? Нет у меня никакого имени, если угодно. У меня было имя до того, как я оказался в этой квартире. То самое, которое мне в детстве дали, но это неважно уже, потому что этим именем меня если кто и назовет в нынешних моих печальных обстоятельствах, то нескоро и уж точно не здесь. Я так надеюсь. Очень уж мне хочется надеяться, что меня настоящим именем в этой стране долго не назовут. Потому что для родных и друзей меня, начиная с сегодняшнего дня, как бы и нету, незнакомые меня знать не знают, и единственно кто ко мне может сейчас обратиться с использованием моего настоящего имени, это казенный человек в мундире и с чугунной мордой, не к ночи будь помянут. Этого я решительно намерен избегать, для того тут и нахожусь в ожидании перемены участи. А вот нового имени у меня пока что нет. И тут уж я вовсе бессилен, потому что его опять выберут без меня. Как при рождении. И окажусь я Иван Петрович Яичница. Это в лучшем случае. А то, учитывая неформальные связи Бесика в Башкирии, могу оказаться Габибуллой Рамадан-бешбармековым каким-нибудь. И не выговоришь. И не запомнишь. Спросит компетентный человек на паспортном контроле — как тебя, подозрительного типа, зовут, а ты в ответ: «Габибу… рабада…бебебе…» — и тут же на цугундер. Но как-то в этой странной ситуации называться надо, раз спрашивают, поэтому пусть я буду, к примеру, Орленок Эд. С детской пластинки про Алису. «Таких имен в помине нет, какой-то бред — Орленок Эд…» Бред так бред. Все равно вокруг сплошной бред. Бредятиной больше, бредятиной меньше — существенной разницы не наблюдается.

Печатаю: «ОРЛЕНОК ЭД».

А может, дать как-нибудь знать Бесику, чтобы он меня не Габибуллой в новый паспорт вписывал, а как раз Орленком Эдом? Эдуард, скажем, Эдуардович Орленок. Звучит. Лучше, чем Полиграф Полиграфович Шариков. Благородно. Эдуард Эдуардович. Очень благородно. Самому понравилось.

А вообще в этом во всем некоторый смысл есть. Просто мозги так забавно работают, поэтому и получился Орленок. Это из детской песенки такой, времен пионерского детства: «Навеки умолкли веселые хлопцы, в живых я остался один». Веселые хлопцы в данном конкретном случае вовсе не умолкли, просто они отсиживаются в других местах, более безопасных, и надобно отметить, более комфортабельных, но, как сказал однажды Остап Ибрагимович Бендер, заграницы никакой нету, а Мировой океан плещется где-то в районе Жмеринки, так что вполне можно считать, что я один и есть на белом свете из всей нашей задушевной компании. Еще в этой песенке было вот как: «Меня называли орленком в отряде, враги называют орлом». Это, доложу я вам, прямо в самую точку. Орлами — со всех точек зрения — были как раз веселые хлопцы, но у них и интуиция была орлиная, так что, когда те, кому по должности положено, спохватились, в гнезде я остался один. А с них, с тех кому положено, высокое руководство требует орлов. Ну, меня и повысили в должности.

Я ведь, хотя с веселыми хлопцами с самого начала бок о бок шел и старшим партнером числился, никакого прямого отношения к бизнесу не имел. У меня другая сфера ответственности была — внешние связи, и связей этих я накопил за все эти годы хренову тучу: и в администрации, и в правительстве, и в обеих палатах парламента, да и в правоохранительных органах, и везде они у меня с руки кормились, так что никаких оснований для беспокойства у меня просто не могло быть.

Каждый из них, из этих моих внешних связей, прекрасно должен понимать, что случится, стоит мне только рот открыть. Поэтому просто не о чем мне было беспокоиться.

Я в этом совершенно уверен был. Вплоть до сегодняшнего дня.

Тут одно из двух — либо они там совсем разучились мышей ловить, либо, чего не исключаю, кто-то в последний момент решил меня прикрыть и дать мне шанс, но только они за мной заявились по месту прописки. Как теперь деликатно выражаются, по месту регистрации. А у меня там повариха моя, тетя Клава, проживает. Она и дала знать.

Да если бы я хоть на секунду представить себе мог, что пройдет команда развернуться в мою сторону, разве остался бы я тут один, на хозяйстве? Да никогда в жизни! Меня бы через час уже в стране не было. Дружба — это, здорово, конечно, и партнерство — дело святое, только идиотов таких нет — одному за всех расхлебывать. Нет, я все понимаю, есть куча нерешенных вопросов и некоторые активы все еще на виду и юридически не защищены, но активы, они, типа, общие, а жизнь у меня — персонально личная, и проводить ее в мордовских лагерях как-то неохота. Вот так-то.

Как только тетя Клава сообщила, что там по месту прописки происходит, я сразу скумекал, что сейчас разразится оперативно-разыскной тайфун, и вот тут пригодился Бесик, который, на мое счастье, оказался в Москве. Вообще-то мы его и ему подобных давным-давно отодвинули посредством полюбовной договоренности, после чего веселые хлопцы отряхнули прах тяжелых воспоминаний и начали новую светлую жизнь, в которой Бесику и его коллегам места не было, но я для него необременительную строку в своем бюджете сохранил, потому что внешние связи суть понятие размытое, и должен там быть Бесик или нет — этот вопрос до конца не прояснен. Да будь он хоть сто раз душегуб, а вот пригодился же.