Дин Кунц - Эшли Белл Страница 20

Биби сложила пижаму и халатик в свой рюкзак. Сейчас она облачилась в джинсы и футболку с длинными рукавами, которые были на ней, когда Нэнси привезла ее в больницу. Это являлось свидетельством ее железной веры в то, что рак мозга подвергся ремиссии, что глиома не просто уменьшилась, она вообще исчезла.

Доктор Санджай Чандра вошел в палату. Биби ходила из угла в угол не вследствие излишней нервозности, а потому что хотела быстрее возвратиться в мир и вернуть себе свою жизнь. Врач замер при виде девушки. Выражение лица доктора было настолько серьезным, что у нее перехватило дыхание, словно она имела намерение проглотить большой кусок не жуя. На самом деле она ничего еще не ела.

То, что Биби приняла за серьезность или даже разочарование, на самом деле оказалось благоговейным трепетом.

– Ничего за все годы моей работы, ничто за всю мою жизнь не подготовило меня к этому. Я не могу этого объяснить, Биби. Это невозможно, однако вы вообще не больны раком.

Вчера Нэнси сказала дочери, что доктор Чандра напоминает ей Печеньку, пряничного человечка, ожившего в старой детской книжке, которую она дала девочке почитать, когда Биби было пять лет. Сходство, увиденное Нэнси, по большей части объяснялось неуемной фантазией женщины. Ни один легкомысленный журнал не поместил бы на своих страницах фотографию доктора Чандры и рисунок Печеньки в рубрике «Рожденные отдельно». Впрочем, все во внешности врача (мальчишечье лицо, шоколадные капли глаз, мелодичный голос, скромность и шарм) располагало к себе. А после того, как он подтвердил, что она здорова, Биби готова была в него влюбиться. Девушка бросилась к нему словно ребенок в объятия своего любимого отца.

– Спасибо! Спасибо! Спасибо! – восторженно восклицала она, одновременно смущаясь из-за своего восторга.

Доктор тоже ее обнял, а затем, сжимая за плечи, отстранил от себя. На его лице играла широкая улыбка, а голова медленно покачивалась.

– Первый диагноз не являлся ошибкой. У вас на самом деле была глиома.

– Конечно была. Я в этом ничуть не сомневаюсь.

– Другие опухоли можно победить. Ремиссия бывает на удивление быстрой, но это случается крайне редко. Вот только с глиомой мозга подобное не происходит. Этот ужасный рак непобедим. Я бы хотел, чтобы вы состояли у меня на учете. Надо будет со временем провести повторное обследование… много обследований.

– Хорошо.

– Онкологи, которые специализируются на глиомах, захотят с вами встретиться и обследовать.

– Ну… Я не знаю… Не думаю…

– Что-то в вас есть такое, что делает невозможное возможным. Быть может, это генетика, или что-то необычное в химии вашего тела, или превосходная иммунная система… Обследуя вас, мы, вероятно, сможем спасти много жизней.

Биби ощутила себя ужасно безответственной из-за того, что была готова ему отказать.

– Ну, если вы так считаете…

– Да, считаю. – Врач отпустил ее плечи. На его лице играло счастливое выражение человека, столкнувшегося с чудом. – Вчера, когда я сказал, что вам осталось жить не более года, вы ответили: «Ну, это мы еще посмотрим». Помните?

– Да.

– Как будто вы знали, что сегодня вернетесь домой…

Нэнси и Мэрфи должны были приехать к ней в четыре часа, поэтому Биби решила не звонить им, не рассказывать о ночном происшествии и чудесном избавлении от смертного приговора. Хотя девушка была убеждена в том, что здорова, она не хотела, образно говоря, открывать вместе с родителями шампанское прежде, чем придет подтверждение от доктора Чандры. А еще ей хотелось видеть удивление, недоверие на лицах родителей, лицезреть радость, когда они, войдя в палату, увидят свою дочь в обычной уличной одежде, такую же румяную, как прежде.

За четверть часа до прихода отца и матери Биби Чаб Кой, начальник охраны, просунул голову в приоткрытую дверь. На нем была свежая бледно-голубая рубашка с погончиками и синие широкие штаны с наглаженными складками.

– Сможете уделить мне минуточку?

Поднявшись со стула, стоявшего у окна, Биби ответила:

– Так получилось, что у меня теперь в запасе миллион минут.

После тщетных попыток выдавить из себя дружелюбную улыбку Кой вошел в палату.

– Со времени нашего прошлого разговора мы прокрутили видеозаписи за прошедшие двадцать четыре часа с камер, расположенных на парковке. Там не было ни мистера Капюшона, ни золотистого ретривера. Он сюда не приезжал и не приходил, а во всякую чушь вроде телепортации я не верю. А вы? Вы верите в телепортацию?

– Что? Нет, конечно, не верю.

– Я вот подумал: а что, если они проникли в здание более суток назад и до сих пор здесь где-то прячутся?

– А зачем им это делать? – спросила Биби.

– Блин! Если бы я только знал! – Он пожал плечами и посмотрел озадаченно, так, словно и впрямь ничего не подозревал. – Мы тут все обыскали… Я… Нада… Зип… – Мужчина прошел мимо девушки и встал у окна, выглядывая из него. Голова Коя была откинута назад. Он задумчиво обозревал небо. – Из-за всего этого я чувствую себя дураком. Я пересматривал одну и ту же видеозапись несколько раз, пока не заметил кое-что странное. Догадайтесь, что именно.

– Понятия не имею.

Вновь отвернувшись от нее и глядя в окно, Чаб Кой промолвил:

– Когда тот парень и собака шли по коридору, мимо них в противоположном направлении прошли два человека. Сначала там была медсестра, а потом санитар. Никто из них даже не взглянул на мистера Капюшона. Странно, не правда ли? Человек посреди ночи появляется в надвинутом на голову капюшоне, а никто его даже не замечает. Когда люди видят красивую собаку, они смотрят на нее во все глаза, часто улыбаются. Большинству хочется ее погладить, спросить у хозяина, как ее зовут. Сейчас медсестра и санитар сменились с дежурства. Мне пришлось им звонить по телефону. Оба клянутся, что в глаза никакой собаки не видели. Они непреклонны в своих показаниях: никакого пса в коридоре не было. Теперь вы понимаете, что именно я подозреваю?

– Не имею представления, – сказала Биби. – Вы мне скажете?

Развернувшись, он взглянул на девушку.

– Не знаю, как этого можно добиться, но в наши дни возможно все, когда имеешь дело с цифровыми записями, звуком и изображением. Я бы не удивился, узнай, что какой-нибудь хакер проник в архивы службы охраны больницы и каким-то образом вставил мистера Капюшона и его собаку в наши видеозаписи там, где их никогда не было.

Биби растерялась.

– Зачем кому-то понадобилось это?

Чаб Кой не стал прямо отвечать на ее вопрос.

– Я пересматривал эту запись раз сто. Не могу увидеть, где бы он облажался. Изображения того парня с собакой видны ничуть не хуже, чем медсестры и санитара. Свет освещает всех так, как должен освещать, тени на месте, но я не эксперт. Думаю, только первоклассный специалист с большим практическим опытом сможет доказать, что это подделка.

– По крайней мере, об этом вам не стоит волноваться, – возразила ему Биби. – Я видела их собственными глазами – мужчину и собаку. Они зашли в мою палату. Собака поднялась на задние лапы, а передние положила мне на кровать. Она смотрела на меня своими красивыми золотистыми глазами, которые словно светились в темноте, а затем принялась лизать мне ладонь.

Биби приподняла свою левую руку так, будто надеялась, что ДНК золотистого ретривера до сих пор можно обнаружить на ее пальцах.

Стального цвета глаза начальника охраны напоминали скальпель в руках хирурга. Взгляд его был прямым, острым и пытливым. Он явно собирался вывести обман на чистую воду. Его взор с неимоверной тонкостью старался слой за слоем снять с Биби все притворное, добраться до ее сути, уцепиться за малейшую нестыковку в рассказе девушки ради того, чтобы доказать: все, рассказанное ею, – сплошное надувательство.

– Сейчас, – произнес он бесцветным тоном, из которого постарался вытравить даже намек на эмоции, – я, возможно, пребываю на почетной должности игрушечного копа в солидном учреждении, но когда-то я был настоящим копом и своих инстинктов ищейки не утратил.

Разглядывая мужчину со все возрастающим недоверием и легкой тревогой, Биби спросила:

– На что вы намекаете?

– Ни на что я не намекаю, мисс Блэр.

– Вы меня в чем-то подозреваете?

Чаб Кой приподнял брови и округлил глаза в притворном удивлении, совсем неубедительном, будто бы она неправильно поняла его слова и пришла к неверным выводам.

– И что такое я могла сделать? – спросила Биби без тени гнева или обиды, а скорее с веселым изумлением. – Сфальсифицировала ремиссию моего рака? Обманула томограф? Одурачила всех врачей? Или во всем этом больше смысла?

Если бы безудержная радость, которую она ощущала вследствие выздоровления, не была настолько свежа в сердце Биби, самодовольная улыбка начальника охраны вывела бы ее из себя.

– Интуиция старого копа, мисс Блэр. Она похожа на ядовитый плющ. Она все чешется и чешется. Ты не можешь ее игнорировать, поэтому приходится чесаться, чтобы стало полегче.