Артур Хейли - Клиника: анатомия жизни Страница 20

— Откуда ты это знаешь?

— Знаю, потому что веду с ним переписку.

— Это как-то не совсем обычно, Гарри. Ты не находишь? — язвительно поинтересовался Руфус.

— Возможно, я немного забежал вперед, но после того, как я получил это, — он указал рукой на резюме, переданное теперь Люси, — я написал доктору Коулмену. Естественно, я не стал предлагать ему что-либо определенное. Это был просто зондаж, выяснение позиций. — Он обернулся к О’Доннеллу: — Это началось после нашего с тобой разговора пару недель назад. Ты, наверное, помнишь его, Кент.

— Да, помню. — О’Доннелл предпочел бы, чтобы Томазелли заранее сообщил ему о своей переписке. Правда, как администратор Гарри имеет полное право переписываться, с кем ему угодно. Ведь именно он руководит клиникой. Да и переписка, без сомнения, была сугубо конфиденциальной. Возможно, Томазелли сделал удачный ход. — Так ты говоришь, он заинтересовался? — обратился О’Доннелл к администратору.

— Да, он хочет приехать и посмотреть клинику. Я как раз собирался сказать тебе об этом, но ты назначил совещание — очень кстати.

Теперь резюме разглядывал Дорнбергер. Он ткнул в него пальцем и спросил:

— И что теперь прикажете мне с этим делать?

О’Доннелл, ища поддержки, посмотрел на остальных:

— Думаю, что вы должны взять его с собой, Чарли, и показать Джо Пирсону.

Глава 7

В боковой комнате, примыкающей к прозекторской, резидент Роджер Макнил ждал заведующего отделением. Все было готово для проведения обзора макроскопических препаратов. Не хватало только присутствия доктора Джозефа Пирсона.

В клинике Трех Графств, также как и во многих других лечебных учреждениях, обзор макроскопических препаратов был следующей стадией исследования после вскрытия. Полчаса назад служитель морга Джордж Ринни принес органы, извлеченные на прошлой неделе в трех вскрытиях. Органы двух трупов аккуратно лежали в белых эмалированных лотках, а рядом стояли три стеклянных кувшина, в каждом из которых находился мозг. В центре помещения стоял каменный прозекторский стол со стоком, а над столом висел шланг для смыва. Сейчас кран был открыт, и вода текла на уложенные в третий лоток органы, смывая с них формалин и резкий запах.

Макнил осмотрелся, проверяя, все ли на месте. Пирсон всегда выходил из себя, если чего-то не оказывалось под рукой. Про себя Макнил отметил, что комната, в которой они проводят исследование, своей мрачностью вполне соответствует своему назначению. Да еще повсюду органы. Не хватало лишь какой-то мелочи, чтобы комната стала похожей на бойню. Макнилу приходилось бывать в других клиниках, где в таких помещениях все сверкало нержавеющей сталью и современным оборудованием, но эти новшества пока не коснулись клиники Трех Графств.

Послышались знакомые шаркающие шаги, и вошел Пирсон, волоча за собой неизбежное облако сигарного дыма.

— Мы не можем терять времени. — Пирсон редко утруждал себя приветствиями. — Прошло уже полторы недели после разговора с О’Доннеллом, а мы по-прежнему отстаем. — Сигара прыгала у Пирсона во рту вверх и вниз. — Когда мы закончим с этим, я займусь хирургическими хвостами. Итак, что у нас с первым случаем?

Говоря все это, Пирсон надел черный резиновый фартук и резиновые перчатки. Потом он подошел к столу и сел. Макнил сел напротив и начал читать протокол вскрытия:

— «Женщина пятидесяти пяти лет. Клинический диагноз: основное заболевание — рак молочной железы».

— Дайте посмотреть. — Джо Пирсон протянул руку к папке. Иногда он терпеливо ждал, когда резидент зачитает ему особенности случая, но иногда читал протоколы сам. В этом, как и во всем другом, Пирсон был непредсказуем. — Гм… — промычал он и выключил воду. Сунув руку в лоток, порылся в нем, извлек сердце, раскрыл его обеими руками. — Это вы его вскрыли?

Резидент отрицательно покачал головой.

— Я тоже так думаю. — Пирсон снова воззрился на сердце. — Седдонс?

Макнил неохотно кивнул. Он тоже заметил, что сердце вскрыто неправильно.

— Метка Зорро, — усмехнулся Пирсон. — Как будто он рубил его топором. Кстати говоря, где Седдонс?

— Думаю, что в операционной. Он хотел посмотреть какую-то интересную операцию.

— Передайте ему от моего имени, что, пока он прикреплен к отделению патологической анатомии, он должен быть здесь при всех наших исследованиях. Итак, приступим.

Макнил положил на колени картонный планшет и приготовился записывать. Пирсон начал диктовать:

— Миокард слегка утолщен, митральный клапан деформирован. Вы видите? — Он поднес сердце ближе к Макнилу.

Макнил перегнулся через стол и посмотрел.

— Да, вижу, — ответил он.

Пирсон продолжал:

— Сухожильные хорды спаяны, укорочены и утолщены. — Он небрежно добавил: — Похоже, больная страдала запущенным ревматизмом. Но не он послужил причиной смерти.

Пирсон отрезал небольшой кусочек ткани и положил его в помеченный этикеткой небольшой флакон. Этот образец он позже изучит под микроскопом. Заученным стереотипным движением патологоанатом бросил сердце в отверстие в полу под столом. Под отверстием находится металлический чан. Позже служитель очистит и вымоет его, а остатки органов будут сожжены в специальной печи.

Пирсон взял из лотка легкие. Первое легкое он раскрыл, как книгу, потом продиктовал Макнилу:

— В легких имеют место многочисленные метастатические узелки. — Он снова показал орган резиденту.

Когда Пирсон занялся вторым легким, за его спиной открылась дверь.

— Вы заняты, доктор Пирсон?

Патологоанатом, узнав по голосу Карла Баннистера, старшего лаборанта отделения патологической анатомии, раздраженно обернулся. Баннистер повернул голову. За спиной Баннистера угадывалась чья-то фигура.

— Конечно, я занят. Что тебе нужно? — В тоне было нечто среднее между зверским рыком и добродушным подшучиванием. Пирсон почти всегда разговаривал с Баннистером именно так. Обратись он к лаборанту более приветливо, тот, пожалуй, сильно бы смутился.

Баннистер был непробиваем. Он поманил к себе стоявшего за его спиной человека:

— Входите. — Потом снова обратился к Пирсону: — Это Джон Александер. Помните? Это наш новый техник-лаборант. Вы приняли его неделю назад, и сегодня он приступает к работе.

— Ах да. Я совсем забыл. Входите. — На этот раз голос стал более сердечным.

Макнил подумал, что старик не хочет в первый же день до смерти напугать нового сотрудника, и с любопытством поглядел на новичка. Не больше двадцати двух лет. Потом он узнал, что не ошибся. Он уже слышал, что Александер закончил колледж и получил степень по медицинским технологиям. Что ж, это очень неплохо, потому что Баннистер отнюдь не Луи Пастер.

Макнил перевел взгляд на старшего техника-лаборанта. Внешне Баннистер представлял собой уменьшенную копию Пирсона. Короткое плотноватое тело было частично прикрыто замызганным лабораторным халатом, а видневшаяся из-под него одежда была поношенной и давно не глаженной. Голову Баннистера венчала изрядная плешь, а оставшиеся волосы находились в полном небрежении.

Макнил знал историю карьеры Баннистера. Он пришел в клинику Трех Графств через два или три года после Пирсона. За плечами у парня была только средняя школа, и Пирсон взял его для подсобных работ — заполнения бланков, выполнения мелких поручений и мытья лабораторной посуды. Постепенно Баннистер обучился множеству практических вещей и стал, по сути, правой рукой Пирсона.

Официально Баннистер занимался серологией и биохимией. Но он так долго работал в отделении, что при необходимости мог выполнять, и на самом деле выполнял, множество других лабораторных методик. Пирсон возложил на Баннистера практически всю административную работу в лаборатории, и тот, по существу, являлся теперь руководителем всех остальных техников-лаборантов в отделении патологической анатомии.

Макнил подумал, что в молодости Баннистер, наверное, был хорошим лаборантом и, имей он образование, мог бы достичь в профессии гораздо большего. Но все сложилось как сложилось. Баннистер был силен в практике, но на обе ноги хромал в теории. Наблюдая за старшим лаборантом, Макнил понимал, что вся работа Баннистера основана на механической памяти, а не на рассуждениях. Да, он хорошо делал серологические и биохимические тесты, но не понимал научной сути происходивших при этом реакций. Макнил считал, что в один прекрасный день такое непонимание может обернуться катастрофой.

Макнил знал, что новый сотрудник в этом отношении был полной противоположностью Баннистеру. Он прошел обычный для современных технологов-лаборантов путь. За плечами у него годы обучения в колледже, а на последнем курсе — специализация в области медицинских технологий. Правда, словосочетание «технолог-лаборант» резало слух таким людям, как Баннистер, которые предпочитали другое — «техник-лаборант».