Марк Леви - Дети свободы Страница 20

Немцы обвиняли в этой путанице железную дорогу, с ее французской расхлябанностью. Благодаря Эмилю, Франсуа и некоторым их товарищам-путейцам, грузы для оккупантов уходили во всех направлениях, кроме нужного, и где-то терялись. И пока боеприпасы, предназначенные врагу, отыскивались и прибывали в место назначения, проходило два-три месяца, а нам этот выигрыш во времени всегда был на руку.

Часто с наступлением темноты мы присоединялись к ребятам, чтобы обследовать стоявшие на путях составы. Улучив момент, когда раздавался какой-то шум - скрип переводимой стрелки, пыхтение проходящего паровоза, - мы подкрадывались к своей цели, оставаясь неуловимыми для немецких патрулей.

На прошлой неделе мы проползли под поездом и добрались до предмета нашего особого интереса - вагона с надписью "Tankwagen", читай: вагон-цистерна. И хотя осуществить эту акцию, не обнаружив себя, невероятно сложно, в случае успеха ее результаты выявляются не сразу.

Пока один из нас стоял на страже, остальные взобрались на цистерну, отвинтили крышку и высыпали в топливо из мешков песок с землей. Через несколько дней, прибыв по назначению, драгоценная жидкость, подпорченная нашими усилиями, будет закачана в баки немецких бомбардировщиков или истребителей. Мы достаточно хорошо разбирались в технике, чтобы знать, что после взлета перед пилотом встанет выбор: либо разбираться, почему вдруг заглохли моторы, либо прыгать с парашютом, пока его самолет не врезался в землю; на худой конец, он вообще не сможет подняться в воздух, но и это не так уж плохо.

Немного песка и столько же дерзости, - вот с чем наши ребята смогли наладить самую что ни на есть простую и эффективную систему уничтожения вражеской авиации на расстоянии. Когда я думал об этом, возвращаясь на рассвете с операции вместе с товарищами, то говорил себе, что наши действия на крохотный шаг приближают меня к исполнению моей заветной мечты - стать летчиком Британского воздушного флота.

Нам случалось также пробираться по путям станции Тулуза-Рейналь, где мы заглядывали под чехлы поездных платформ, а дальше действовали по обстановке. Если мы обнаруживали крылья "мессершмитов", фюзеляжи "юнкерсов" или стабилизаторы для "штук" [13], изготовленные на заводе "Латекоэр" в Тулузе, мы перерезали тросы управления. Если находили авиационные моторы, вырывали электропроводку или топливные кабели. Не могу даже сосчитать, сколько летательных аппаратов мы вывели из строя таким образом. Что касается меня, то всякий раз, как случалось приводить в негодность вражеский самолет, я предпочитал делать это на пару с кем-то из ребят, не полагаясь на собственную рассеянную голову. Стоило мне начать дырявить отверткой какой-нибудь закрылок, я тотчас воображал, будто сижу в кабине своего "Спитфайра" и жму на гашетку пулемета, под свист воздуха, рассекаемого фюзеляжем. К счастью, дружеская рука Эмиля или Алонсо всегда вовремя похлопывала меня по плечу, и я видел по лицам друзей, как им грустно возвращать меня к реальности, напомнив: "Ну всё, Жанно, теперь пора по домам".

Эти акции мы проводили всю первую половину октября. Но в одну из ночей нас ждала гораздо более важная операция, чем обычно. Эмиль узнал, что завтра в Германию отправят сразу двенадцать паровозов.

Это задание требовало большой группы, и для ее выполнения отрядили шесть человек. Мы редко действовали в таком расширенном составе: в случае ареста бригада потеряла бы около трети своих членов. Однако сейчас ставка была слишком высока и оправдывала любой риск. Если речь идет о двенадцати машинах, значит, нужно столько же бомб. Но являться к нашему другу Шарлю такой компанией было, естественно, невозможно. На сей раз он должен был "развезти товар по домам".

На рассвете наш друг уложил свои драгоценные посылки в тележку, прицепленную к его велосипеду, замаскировал их пучками салата, только что собранного на грядках, а сверху накрыл брезентом. Вслед за чем покинул луберский вокзальчик и, распевая, покатил через тулузские предместья. Велосипед Шарля, собранный из деталей, снятых с наших краденых велосипедов, был абсолютно уникален. Руль почти метрового размаха, высоченное седло, двухцветная оранжево-синяя рама, разнокалиберные педали плюс две хозяйственные сумки, висящие по обе стороны заднего колеса, - в общем, машина хоть стой хоть падай, такой еще никто не видывал.

Да и такого, как Шарль, тоже не каждый день встретишь. Он ездил в город совершенно спокойно: полицейские, как правило, не обращали на него внимания, принимая за местного клошара. Конечно, он мозолил глаза порядочным людям, но никакой опасности не представлял. В общем, странный тип, но полиции было на него наплевать - увы, только не сегодня.

Шарль уже пересекает площадь Капитолия, таща за собой прицеп с более чем оригинальным грузом, как вдруг двое жандармов останавливают его для рутинной проверки. Шарль предъявляет свое удостоверение личности, в котором указано, что он родился в Лансе. Бригадир - как будто он не может прочесть это название, хотя оно там написано черным по белому, - спрашивает у Шарля:

– Ваше место рождения?

– Шарль, который не любит пререканий, отвечает, не раздумывая:

– Лунц!

– Лунц? - изумленно переспрашивает бригадир.

– Лунц! - упрямо повторяет Шарль, скрестив руки.

– Вы утверждаете, что родились в Лунце, а вот в этом документе написано, что ваша мать произвела вас на свет в Лансе. Значит, либо вы лжете, либо документ фальшивый.

– Да ньет, - уверяет его Шарль со своим неподражаемым акцентом, - я же фам и гово-рью - Лунц. Лунц в Па-де-Кале!

Полицейский пялит на него глаза, спрашивая себя, уж не смеется ли над ним этот тип.

– Может, вы еще и настоящим французом себя считаете? - едко спрашивает он.

– Си, си, настающим! - подтверждает Шарль (что означает "да-да, настоящим").

На этот раз полицейский решает, что его действительно за дурака держат.

– Где вы живете? - спрашивает он грозно. Шарль, вызубривший свой урок наизусть, тотчас отвечает:

– В Бристе.

– В Бристе? Это где ж такое - Брист? Я что-то не слыхал про такой город - Брист, - говорит полицейский, обращаясь к своему напарнику.

– Брист в Финистире! - поясняет Шарль, уже с некоторым раздражением.

– Шеф, мне кажется, он имеет в виду Брест в Финистере, - бесстрастно отвечает второй полицейский.

И Шарль, радуясь, что его наконец поняли, усердно кивает. Уязвленный бригадир мерит его взглядом. Нужно заметить, что Шарль, с его многоцветным велосипедом, курткой клошара и грузом салата, не очень-то тянет на брестского огородника. Жандарму надоело объясняться с этим типом, и он приказывает следовать за ним для более тщательной проверки документов.

На этот раз Шарль мерит его пристальным взглядом. Видимо, лексические уроки маленькой Камиллы не прошли для него даром - наш друг Шарль наклоняется к жандарму и шепчет ему на ухо:

– У меня в прицепе бомбы; если ты отведешь меня в комиссариат, меня расстреляют. А назавтра расстреляют тебя, потому что парни из Сопротивления будут знать, кто меня арестовал.

Отсюда вывод: когда Шарлю очень уж хотелось, он прекрасно мог говорить на чистом французском!

Полицейский держал руку на револьвере. Поколебавшись, он снял руку с оружия, бегло переглянулся с напарником и сказал Шарлю:

– Ладно, мотай отсюда. Тоже мне, из Бреста!

В полдень Шарль доставил нам бомбы и рассказал о своем приключении; самое худшее, что оно его только позабавило.

А вот Ян не нашел в этом ничего смешного. Он отругал Шарля, сказав, что тот играет с огнем, но Шарль продолжал зубоскалить и возразил ему, что зато скоро двенадцать паровозов уже не смогут везти двенадцать поездов с депортированными французами. Он пожелал нам удачи на сегодняшний вечер и сел на свой велосипед. Я и теперь иногда, поздно ночью, перед тем как заснуть, вижу эту картину: Шарль катит на вокзальчик Лубера, восседая на своем пестром велосипеде, как на троне, то и дело разражаясь взрывами хохота, такого же переливчатого, как его машина.

Десять вечера, уже достаточно темно, чтобы можно было начинать операцию. Эмиль подает сигнал, и мы перелезаем через стенку, ограждающую пути. Приземляться нужно очень мягко: у каждого из нас в сумке по две бомбы. Холод и сырость пробирают до костей. Франсуа возглавляет наш отряд; Алонсо, Эмиль, мой брат Клод и мы с Жаком вереницей крадемся за ним вдоль стоящего поезда. Наша бригада как будто вся в сборе.

Но вот впереди, прямо у нас на дороге, мы видим часового. Время поджимает, нам нужно скорей добраться до паровозов, стоящих чуть дальше. Сегодня днем мы прорепетировали все наши действия. Благодаря Эмилю мы знаем, что все двенадцать паровозов стоят на запасных путях. На каждого из нас приходится по два. Сперва нужно взобраться на паровоз, пробежать по мостику вдоль его корпуса и подняться по лесенке, ведущей к трубе. Там запалить сигарету, поджечь от нее фитиль и медленно спустить бомбу в трубу на длинной проволоке с крючком на конце. Надеть крючок на край трубы так, чтобы бомба повисла в нескольких сантиметрах от днища топки. Затем спуститься, перебежать через рельсы и сделать все то же самое на соседнем паровозе. Покончив с делом, перемахнуть через стенку, расположенную в сотне метров оттуда, и бежать, бежать со всех ног, пока там, сзади, не грохнуло. По мере возможности стараться действовать синхронно с товарищами, чтобы никто не задержался, когда паровозы начнут взлетать на воздух. В тот миг, когда тридцать тонн металла шарахнут во все стороны, лучше быть от них подальше.