Сергей Минаев - Москва, я не люблю тебя Страница 20

БРАТУШКИ

хорошие сука бошки

в этот раз лучше чем в прошлый

огонь зажигалки тускло вспыхнул в салоне гелика

всё очень ровно

езда по встречной без кипеша и истерики

тёмные кепки тусклые фиксы

мальчишки не любят бриться

бригада из Подмосковья — колхозники

один к одному

как солёные грузди в банке у мамки на полке

синие наколки — сувениры с севера

кричит кричевский

базар увесистый честный

слово весит тонн десять

Ленинградское шоссе в районе магазина ИКЕА. Около двух часов дня

«Золотые купола на груди наколоты. Только синие они и ни крапа золота». Ромуля приглушил магнитолу и открыл окно:

— Борща бы ща съесть, да пацаны?

Стадо машин впереди замедлялось и замедлялось, пока первые головы не уперлись в щупальца огромной, местами недостроенной эстакады. На горизонте сверкали крышами торговые центры, автосалоны и кабины строительных кранов. Вдоль широкой, пятиполосной дороги плотно натыканы рекламные щиты, зовущие на далекие морские курорты, обещающие невозможно дешевую сотовую связь и бесконечно длинные, почти дармовые кредиты на японские и корейские автомобили.

Ромуля смотрел на пейзаж за окном оценивающе, как нормальные, ровные пацаны смотрят на стоящих у обочины проституток. Собственно говоря, в Ромулином мироустройстве Москва и была блядью. Развязной, порочной, в меру ухоженной, но ужасно дорогой. Дорогой даже не из-за выдающихся достоинств по женской части, а просто ввиду испорченности богатыми сазанами, кавказцами и нефтяными коммерсантами, которые, не зная, куда девать бабки, переплачивали ей за быстрый секс. Ромуля сплюнул за окно сигарету и прищурился, будто прикидывая — налить Москве водки или с ходу склонить к минету, без прелюдий?

— Хороший город. Богатый, — крякнул Ромуля. — Только пробки большие, да народу много. Но это хорошо, когда народу много. Да, пацаны?

— Москва-а-а, — протянул сидящий рядом Геша, зачарованно смотревший перед собой. — А бабы-то, ты посмотри, как бабы одеты, а? Как шалавы… культура!

— Волыны где? — раздался сиплый голос сидящего сзади Боряна. — А?

— Да все ровно, Борян, — обернулся Ромуля, — не кипешуй.

— Чё ровно-то, а? — Борян подался вперед, между сиденьями. — Чё ровно? Где волыны?

— Под ковриком, у меня под сиденьем, — нехотя ответил Ромуля. — Они же без патронов всяко… и заявление, что несу в мусорню сдавать, при мне. Все как ты сказал.

— Сказал, — Борян поправил сдвинувшуюся на глаза кепку, — знаю я твои «сказал». Не проверишь, так нас либо мусора заметут без заявления, либо волыны где похеришь. А как на мокрую делюгу пойдем, будешь бумажкой махать, кхы-кхы-кхы, — утробно засмеялся Борян.

— Мокрое, — вполголоса бросил Ромуля, — чё сразу мокрое-то? Может, так обойдется.

— Через плечо, — зло буркнул Борян. — У тебя все «обойдется». Слушай, когда тебе дело говорят, еба.

— Да слушаю я…

— Мы в Москве… дела… — снова встрепенулся Геша. — А магазинов-то вокруг, магазинов! Это ж охуеть можно! Город, сука, барыг, в натуре!

— Слы, — Борян закатил Геше увесистый подзатыльник, — за базаром следи!

— Чё, чё, чё? — засуетился Геша, — ты, чё, Боряныч, творишь?

Ромуля вопросительно зыркнул на Боряна.

— Вот чё, — Борян ткнул пальцем в правое стекло. — Храм проезжаем, а ты материшься. — И снял кепку.

— Ну, ты, Геша, в натуре, даешь, — укоризненно покачал головой Ромуля, — краев не видишь…

— Абсдался, мужики, простите! — Геша сорвал с башки кепку и словно уменьшился в размерах.

Троица быстро повернула головы к церкви и начала креститься. Борян неслышно забормотал молитву.

— Простите, мужики! — Геша убедился, что церковь осталась позади, и с опаской натянул кепку.

— Бог простит, — сухо отрезал Борян, — я за тебя, дурака, попросил.

— Спасибо, — кивнул Геша.

Следующий час ехали молча, обдумывая произошедший косяк. Ромуля оглядел сидящих в салоне, словно спрашивая разрешения, и прибавил у магнитолы звук:

— Жиган-лимон, с тобой хочу гулять, — ободряюще запел Михаил Круг.

Троица бандитов приехала в Москву из Твери. На самом деле к бандитам из них можно было отнести только Боряна, отсидевшего за разбой. Остальные двое — разменявший тридцатку Ромуля и двадцатисемилетний Гешка, ну какие из них бандиты? Так, жульбаны. Ромуля после армии помыкался охранником, потом «торпедой» у местной братвы, собирал деньги на тверских рынках, потом братву разогнали, и повис Ромуля в воздухе. Ни семьи, ни детей. Работать негде, бандитизмом заниматься тоже. Весь Ромулин поселок Нижние Кочмы — пустой магазин да заколоченное здание сберкассы. Грабить, в общем, некого, кроме друзей-алкашей. Поехал обратно в Тверь, устроился на автомойку, где и познакомился с Боряном, изредка заезжавшим мыть свою «девятину».

А в гешкиной судьбе если что и было бандитского, так это дворовые разговоры и обсуждения сериала «Бригада». Купившись на блатное очарование Боряна, Гешка за разговорами о воровском фарте притирался-притирался и оказался в конце концов в их компании, будто всегда там был.

Вместе пытались вписаться в пару полукриминальных тем, но реальность резко диссонировала с кино. Никаких «полян», которые можно было бы отжать в криминальной войне с конкурентами, в городе не было. Все «конкуренты» носили синие костюмы и имели корочки помощников депутатов, а «поляны» оформились в холдинги, концерны и фонды. А те, что не оформились, плотно сидели под местными ментами, прокуратурой или налоговой.

Еще год назад емкие определения «ссучился как, а ведь мы с ним в девяносто втором», которые отпускал Борян в адрес людей, с которыми был знаком по блатному прошлому, воспринимались уважительно и давали надежду на то, что Борян, единственный «не ссучившийся», ввинтится в криминально-деловую среду города, используя свой блатной авторитет. Сегодня говорил такое Борян все реже, и даже Гешка, похоже, уже не надеялся в отдельно взятой губернии повторить путь Саши Белого.

Обмозговав текущую ситуацию одним погожим вечером за бутылкой водки, пацаны решили, что ехать надо туда, где хорошо и жирно. Туда, куда хотят попасть все, чтобы кусок этого жирного оттяпать. В Москву. Небольшой неприятностью были сами москвичи, которые, по мнению пацанов, никого не любили, да и уступать свои куски не хотели. Но «на пятнадцать мильонов человек пара десятков лохов для нас всегда найдется», — заключил Борян. На том и порешили. Ромуля за неделю справил у знакомых военных два «Стечкина», Гешка кой-чего продал, кой-чего занял на первое время. Борян намарафетил «девятку», и поехали они в Москву…

— «Белорусский вокзал», — вслух прочел вывеску Борян. — Почти в центре, кажись. Надо бы хату снять на первое время. Как думаешь, Ромуль?

— Дело, — сухо ответил Ромуля.

— Давайте я выскочу, поспрошаю людей, тут, мне говорили, прям с табличками «сдам хату» стоят. Прям на вокзале, — затараторил Гешка.

— Не мельтеши, — осадил его Борян, — вокзал — место приметное. Нечего тут палиться.

— Я думаю, надо газету купить и по объявлениям прошерстить, понять, что да как, а посмотреть Гешку отправим. Скажет, мол, молодая семья, сам менеджером работаю, — предложил Ромуля.

— Слышь, какой я тебе менеджер! — забычил Гешка. — Борян, скажи ему, чё он меня так называет?

— Осади, — закурил Борян сигарету. — Мобила левая нужна, пацаны. И пожрать было бы неплохо.

Ромуля тормознул у обочины, под вывеской какого-то кафе.

— «Рыга», — прочел Гешка и заржал. — Воту них в Москве пизданутые названия! Борян, ты бы стал жрать в кафе с названием «Рыга»?

— Я тебе кто? Ты еще спроси, стал бы я жрать в кафе с названием «Параша»! — сплюнул Борян в окно.

— Пацаны, «Волгу» видите? — Ромуля указал пальцем вперед, через две машины. — Из нее какой-то старый фраер вылезает, может, сорганизуем?

— Не стремно? — Борян поглядел по сторонам.

— Чё стремно-то? Я такого на раз сделаю! — Гешка вспомнил, как несколько лет назад воровал барсетки из машин торговых представителей, забиравших выручку за реализованное шматье в местных «Промтоварах».

— Как думаешь? — Борян похлопал Ромулю по плечу.

— Годится, — кивнул Ромуля. — Ты знаешь, Борян, я…

… — Ты знаешь, Саслан, я против таких решений. С другой стороны, этот человек украл твои деньги, — ставлю на стол пустую чашку, смотрю на «командирские». — Это твое дело. Поступай с ним как знаешь. Адрес точно записал?

Разъединяюсь. Прикуриваю, смотрю по сторонам. Глазам даже зацепиться не за кого. Еще вчера здесь сидела примодненная молодежь, телевизионная тусовка и приятного вида бездельницы. Но стоило «Рагу» прослыть модным местом, как все изменилось. В одном конце зала — бухгалтерия с неимоверными рисунками на нарощенных ногтях, в другом — менеджеры социальных медиа (так, кажется, теперь принято называть всех, кто уже не торговый агент, но еще не безработный). Владельцы, кажется, даже музыку сменили. Звучит какой-то постылый downtempo, смесь не то La Roux с Еленой Ваенгой, не то Nouvelle Vague со Стасом Михайловым. Впрочем, от всех четверых давно хочется блевать. Перевожу взгляд на кейс. Один миллион долларов. Вот, собственно, и все.