Андрей Шляхов - Черный крест. 13 страшных медицинских историй Страница 20

«Сегодня-завтра» означало «до завтрашнего вечера». Эх, только бы повезло, послало бы провидение подходящего донора или хотя бы кандидата в доноры...

Не каждый потенциальный покойник может стать донором. Существует довольно много отводов, касающихся не только наличия инфекционных заболеваний, но и множества других факторов. Ольге был нужен поступивший живым, но в целом совершенно бесперспективный пациент или пациентка, с целыми почками и без ВИЧинфекции, сифилиса и вирусного гепатита. Не так уж и много, но не так уж и мало... Последний подходящий «кадр» был около трех недель назад. Ольга поставляла Валерию Кирилловичу органы не только в срочном, но и в плановом порядке. Какие-то месяца выходили «хлебными», какие-то «сухими», но все упиралось в проблемы с предложением, потому что спрос был всегда.

Сразу на выходе из кабинета Ольгу перехватили сыновья Гасанова, один из которых был замечательно носат, а другой неимоверно толст.

«На ловца и зверь бежит», – подумала Ольга.

– Понимаю, что вы хотите от меня услышать, но пока ничего вам сказать не могу.

– Ми падаждем, кагда абход кончиться, – сказал носатый.

– Я вам и тогда ничего не скажу. – Ольга покачала головой и развела руками. – Должны прийти результаты обследований, назначены консультации. Только к концу дня я смогу что-то вам сообщить. Но не забывайте, что вашему папе сделали операцию и что ему восемьдесят шесть лет.

– Мы понимаем, Ольга Вячеславовна. – В отличие от брата толстый говорил по-русски чисто, без малейшей примеси акцента, должно быть давно уже жил в Москве. – Но мы вас просим...

Его волосатая короткопалая рука проворно скользнула во внутренний карман пиджака.

– Потом, все потом, – тихо сказала Ольга, и рука тотчас же покинула карман. – Давайте подождем. Не исключено, что я останусь сегодня дежурить, чтобы приглядеть за вашим папой...

– Ах! – Братья дружно возвели глаза к потолку.

– Но обещать и обнадеживать не стану, – закончила Ольга. – Готовьтесь к худшему, но надейтесь на лучшее. Извините, мне пора...

Фразу «Готовьтесь к худшему, но надейтесь на лучшее» любил повторять один из институтских преподавателей, Ольга уже и не помнила – кто именно.

– Наша благодарность будет безграничной, – не очень громко, но так, чтобы было слышно, сказал ей в спину старший сын Гасанова.

Ольга прекрасно понимала, что насчет безграничности джигит сильно преувеличивает, но интуиция подсказывала ей, что если Гасанов пойдет на поправку, то она станет как минимум на пятьсот баксов богаче. Тоже неплохое подспорье для одинокой женщины, которой не на кого надеяться, кроме самой себя. К тому же всегда интересно решать диагностические задачи.

Обход прошел спокойно. Ни одного крайне тяжелого, четверо подлежащих переводу, ни единой жалобы персонала на больных и, небывалое дело, ни единой жалобы от больных. Удивительно!

Дед Гасанов тоже порадовал – лежал, сверкал глазами, внятно отвечал на вопросы, держал давление и (ох уж эта неистребимая южная мужественность!) косил глазами на круглые и не очень попы шнырявших мимо него медсестер – как самый тяжелый и непонятный Гасанов лежал возле входа в зал, прямо напротив поста. Вставать, правда, не вставал – при попытке сесть в постели сразу же заваливался набок.

– Коля, позвони в отделение и поинтересуйся, не лежали ли в одной палате с ним гипертоники? – шепнула Ольга доктору Башилову, толковому, правда, слегка тормознутому, но зато никогда не паникующему.

– Думаешь? – понял ход ее мыслей Башилов.

– Подозреваю.

Если больной ни с того ни с сего «роняет» давление, то не следует упускать из внимания и такую возможность, как ошибка медсестры при раздаче лекарств. В хирургическом отделении, где деду Гасанову вырезали желчный пузырь, медсестры прежде всего отличались внешними, а не умственным данными. Заведующий отделением любил «снять усталость», запершись в кабинете с кем-нибудь из персонала, оттого и персонал набирал соответствующий – смазливый и уступчивый.

Ольга уже отдавала распоряжения сестрам возле поста, когда из ординаторской вернулся Башилов. В ответ на ее вопрошающий взгляд он молча кивнул, лежали, мол, гипертоники в одной палате с нашим дедушкой.

– Будем иметь это в виду, а пока что исключаем все возможные причины коллапса, – сказала Ольга. – И до завтра как минимум держим у себя. Не исключено, что я сегодня задержусь и займусь им сама. Когда придет невропатолог, разыщи меня, пожалуйста.

– Хорошо.

– Бери «переводные» истории, и пойдем ко мне...

Не дожидаясь ответа, Ольга вышла в коридор. Братьев Гасановых не было видно, наверное, пошли курить.

В кабинете Ольга отмахнулась от историй, принесенных Башиловым, мол, это всего лишь предлог, и сказала:

– Обзвони тихонечко кого можно на «скорой», можешь прямо из моего кабинета, и попроси везти к нам все перспективное в плане почки...

Башилов был своим, тем, кто при делах. Он много лет совмещал работу в стационаре с разъездами на «скорой помощи», и знакомых у него там было изрядно.

– Я из машины лучше обзвоню, отпустишь?

– Какой разговор? Иди.

Башилов ушел переобуваться. Ольга заглянула в зал, убедилась в том, что второй дежурный врач на месте, и отправилась в урологию за коньяком. Там, в кабинете Гольдмана, ее разыскали из приемного отделения и попросили срочно спуститься.

– Так уж и быть, я сам отнесу коньяк в администрацию и передам тебе прямо там, – сжалился Марк Самуилович. – Мне же тоже идти поздравлять. Короче – позвоню, как пойду.

– Сколько я тебе должна? – спросила Ольга.

– Я еще не решил, чем с тебя взять, – ответил заведующий урологией. – Хотя, признаюсь, больше всего хочется натурой.

– Ловлю на слове... – рассмеялась Ольга и ушла в приемное.

Пока шла, думала – а вдруг привезли что-то путное? – хотя по идее все путное, пригодное в доноры, должны были везти прямиком в реанимацию, минуя приемное. Напрасно раскатала губы – в приемном ее ждала семидесятилетняя гипертоничка с кризом.

– Вы что, белены объелись, дергать меня попусту?! Или, по-вашему, гиперкриз является показанием для госпитализации в реанимацию?! – наорала Ольга на молоденькую докторшу, имя которой ее совершенно не интересовало. Да потом врачи в приемном менялись так часто, что запоминать как их зовут, было бессмысленно. Один только Кочергин никуда не уходил, возможно потому, что ему просто некуда было идти.

– Она отключалась... – лепетала дура.

– Мозги ваши отключались! – осадила ее Ольга.

Надо же – оправдываться вздумала! Да твое цыплячье дело – слушать и помалкивать, когда старшие говорят.

Старуха, из-за которой разгорелся скандал, тихо сидела на кушетке и с огромным интересом наблюдала происходящее. Будет о чем рассказать и в отделении, и дома.

На шум прибежал заведующий приемным отделением Константин Александрович. Послушал с минуту и ушел, хорошо зная по собственному опыту, что лишние зрители и участники только раззадоривают Морозову.

Закончив разъяснительную работу, Ольга вернулась к себе в отделение, где в обычной рутинной суете просидела до часу. Затем созвонилась с Гольдманом и побежала в административный корпус. Цветами заморачиваться не стала – решила, что хватит с главного и хорошей бутылки. Отстояла небольшую очередь из поздравляющих, произнесла заранее заготовленный спич, чмокнула главного в щеку и вернулась к себе.

Только успела пообедать, если два яблока и баночку йогурта можно назвать обедом, как за дверью прогрохотала каталка и почти сразу же в кабинет ворвалась медсестра Кузнецова.

– Вас срочно просят в зал! – выдохнула она и тут же умчалась обратно.

Причину та не сообщила, но и так было ясно – кого-то привезли.

Действительно – привезли. И не кого-то, а, кажется, кого надо.

– Неизвестный без документов, наезд, закрытая чээмтэ[14], – доложил Башилов. – Взят на углу Печкальского и Бабасова.

– Состояние крайне тяжелое, – добавил врач «скорой».

– Перекладываем! – в четыре руки, осторожно, так, чтобы не выскочила трубка «системы» (в просторечии – капельницы), соединенная с подключичным катетером, раздетого до трусов мужчину переложили на кровать.

– Вещи будете сверять? – спросил молодой фельдшер, протягивая Башилову пластиковый пакет с вещами.

– Вы что-то брали? – спросил Башилов, подключая пациента к монитору. – Таня, бегом невропатолога мне сюда!

– Нет, конечно. – Фельдшер слегка оскорбился.

– Ну и ладно, – ответил Башилов, подсоединяя к эндотрахеальной трубке, торчавшей изо рта пациента, гофрированную трубку аппарата для искусственной вентиляции легких. – Сейчас автограф дам, минуточку...

– Николай Захарович, я распишусь, – сказала Ольга, проверила, правильно ли заполнен сопроводительный лист, и расписалась в карте вызова. – Милиции не было, я так понимаю?

– На месте – нет, – ответил врач. – Мы его по пути на подстанцию подобрали, сначала думали – пьяный, а когда осмотрели...