Кадзуо Исигуро - Там, где в дымке холмы Страница 20

— Эти корабли чересчур большие. Если вот это дерево, то тогда корабли должны быть гораздо меньше.

Его мать ненадолго задумалась.

— Что ж, возможно. Но все же это чудесная картинка. Разве не так, Акира?

— Корабли чересчур большие, — повторил мальчик.

Женщина засмеялась:

— Вы должны извинить Акиру, — обратилась она к Сатико. — Видите ли, по рисованию у него довольно известный наставник, и понятно, что он гораздо лучше разбирается в таких вещах, чем большинство детей его возраста. У вашей дочери тоже есть учитель рисования?

— Нет. — Тон Сатико оставался недвусмысленно холодным. Женщина, казалось, ничего не замечала.

— Это вовсе не плохая идея, — продолжала она. — Мой муж поначалу был против. Он считал, что для Акиры вполне достаточно домашних репетиторов по математике и естественным наукам. Но я думаю, рисование тоже немаловажно. Ребенок должен развивать воображение сызмала. Все учителя в школе со мной согласились. Но лучшие успехи у Акиры по математике. По-моему, математика очень важна, не правда ли?

— Да, безусловно, — подтвердила Сатико. — Я уверена, что математика очень полезна.

— Математика развивает у детей остроту ума. Большинство детей, способных к математике, обнаруживают способности и ко многим другим предметам. Мы с мужем вместе решили пригласить репетитора по математике. И не зря. В прошлом году Акира был в классе третьим-четвертым, а нынче стабильно на первом месте.

— Математика — это совсем нетрудно, — заявил мальчик. Потом он обратился к Марико: — Ты умеешь умножать на девять?

Его мать снова рассмеялась:

— Думаю, у юной девушки способностей предостаточно. Судя по рисованию, она обещает многое.

— Математика — это совсем нетрудно, — повторил мальчик. — Умножать на девять — проще некуда.

— Да, Акира знает теперь всю таблицу умножения. Многие дети в его возрасте умеют умножать только на три и на четыре. Акира, сколько будет девятью пять?

— Девятью пять получится сорок пять!

— А девятью девять?

— Девятью девять будет восемьдесят один!

Американка что-то спросила у Сатико и, когда Сатико кивнула, захлопала в ладоши и снова несколько раз повторила слово «восхитительно».

— Ваша дочь кажется очень способной, — сказала пухлолицая женщина Сатико. — Ей нравится в школе? Акире нравится в школе почти все. Кроме математики и рисования он очень хорошо успевает по географии. Моя подруга просто поразилась, убедившись, что Акира знает названия всех крупных городов в Америке. Правда, Сьюзи-сан?

Женщина повернулась к своей подруге и, запинаясь, произнесла несколько слов по-английски. Американка, по-видимому, их не поняла, однако одобрительно улыбнулась мальчику.

— Но математика у Акиры любимый предмет. Верно, Акира?

— Математика — это совсем нетрудно!

— А какой у нашей юной спутницы любимый предмет в школе? — обратилась женщина к Марико.

Марико помолчала, потом ответила:

— Я тоже люблю математику.

— Ты тоже любишь математику. Великолепно.

— Сколько тогда будет девятью шесть? — сердито спросил мальчик.

— Так чудесно, когда дети заинтересованы в учебе, правда? — вставила его мать.

— Ну, так сколько будет девятью шесть?

Я спросила:

— А чем Акира-сан хочет заниматься, когда вырастет?

— Акира, скажи тете, кем ты собираешься стать.

— Генеральным директором корпорации «Мицубиси»!

— Это фирма его отца, — пояснила его мать. — Акира уже твердо решил.

— Да, я вижу, — сказала я с улыбкой. — Это замечательно.

— А на кого работает твой отец? — спросил мальчик у Марико.

— Ну, Акира, не будь таким настырным, это некрасиво. — Женщина снова повернулась к Сатико. — Многие дети в его возрасте все еще мечтают стать полицейскими или пожарниками. Но Акира решил работать на «Мицубиси», когда был значительно младше.

— На кого работает твой отец? — повторил мальчик.

На этот раз его мать, вместо того чтобы вмешаться, выжидающе смотрела на Марико.

— Он хозяин зоопарка, — ответила Марико.

На минуту все замолкли. Услышав этот ответ, мальчик странным образом притих и с мрачным видом отодвинулся в сторону. Его мать неуверенно проговорила:

— Какая интересная профессия. Мы очень любим животных. А зоопарк вашего мужа — он где-то поблизости?

Прежде чем Сатико успела ответить, Марико шумно слезла со скамейки и, ни слова не говоря, направилась к деревьям невдалеке от нас. Мы молча проводили ее взглядом.

— Это ваша старшая? — спросила женщина у Сатико.

— Других детей у меня нет.

— О, понимаю. На самом деле это не так уж плохо. Ребенок может вырасти более самостоятельным. Думаю, ему часто приходится больше трудиться. Между этим, — она положила руку на голову мальчика, — и старшим разница в шесть лет.

Американка что-то громко воскликнула и захлопала в ладоши. Марико медленно и упорно взбиралась по веткам дерева. Пухлолицая женщина, заерзав на скамейке, глядела на нее с беспокойством.

— Ваша дочь — настоящий сорванец, — обронила она.

Американка радостно подхватила слово «сорванец» и снова захлопала в ладоши.

— Это не опасно? — спросила женщина. — Она ведь может упасть.

Сатико улыбнулась, ее тон в разговоре с женщиной внезапно смягчился:

— А вам в диковину видеть, как дети лазают на деревья?

Женщина с тревогой следила за Марико:

— Вы уверены, что это безопасно? Ветка может подломиться.

Сатико усмехнулась:

— Моя дочь, не сомневаюсь, знает что делает. Впрочем, спасибо вам за участие. Вы очень заботливы.

Она отвесила женщине изящный поклон. Американка что-то ей сказала, и они снова заговорили по-английски. Пухлолицая женщина перевела взгляд на нас.

— Прошу вас, не сочтите меня назойливой, — сказала она, тронув меня за руку, — но не заметить я не могла. Это у вас первенец?

— Да, — смеясь, ответила я. — Ждем его осенью.

— Как замечательно. А ваш муж — тоже владелец зоопарка?

— О нет. Он работает в фирме, которая занимается электроникой.

— Неужели?

Женщина принялась давать мне советы по уходу за младенцем. Я тем временем заметила, что мальчик двинулся от столика к дереву, на котором сидела Марико.

— Есть еще идея давать ребенку побольше слушать хорошей музыки, — втолковывала мне женщина. — Наверняка это многое значит. Наряду с самыми первыми звуками младенец должен слышать много хорошей музыки.

— Да, музыку я очень люблю.

Мальчик остановился у подножия дерева и озадаченно смотрел вверх, на Марико.

— У нашего старшего сына не такой хороший музыкальный слух, как у Акиры, — продолжала женщина. — Муж говорит, это потому, что он младенцем мало слушал хорошую музыку, и я склонна думать, он прав. В то время по радио передавали слишком много военной музыки. На пользу, уверена, это не пошло.

Слушая женщину, я увидела, как мальчик пытается упереться ногой о ствол дерева. Марико спустилась пониже и, по-видимому, давала ему советы. Американка рядом со мной продолжала громко хохотать, время от времени произнося отдельные японские слова. Мальчику удалось наконец оторваться от земли: одну ногу он вставил в расщелину и повис в воздухе, обеими руками уцепившись за ветку. Хотя от поверхности земли его отделяло всего несколько сантиметров, напряжение он испытывал громадное. Трудно сказать, сделала ли Марико это намеренно, но, спустившись еще ниже, она с силой наступила мальчику на пальцы. Мальчик пронзительно взвизгнул и кулем свалился на землю.

Женщина испуганно обернулась. Сатико и американка, за беседой ничего не заметившие, тоже устремили взгляд на упавшего мальчика. Он лежал на боку и отчаянно визжал. Мать бросилась к нему и, опустившись на колени, принялась ощупывать его ноги. Мальчик продолжал вопить. Пассажиры на дальнем конце лужайки, все как один, смотрели в нашу сторону. Через минуту-другую рыдающий мальчик, при поддержке матери, оказался за нашим столиком.

— Лазить по деревьям очень опасно, — сердито выговаривала ему мать.

— Он упал с небольшой высоты, — успокоила я ее. — На дерево он вообще не успел забраться.

— Он мог сломать ногу. Детям нельзя разрешать карабкаться на деревья. Дураки только так делают.

— Она меня пнула, — всхлипнул мальчик. — Столкнула меня с дерева. Хотела меня убить.

— Она тебя пнула? Девочка тебя пнула?

Я перехватила взгляд, который Сатико метнула на дочь. Марико снова высоко забралась на дерево.

— Она хотела меня убить.

— Девочка тебя пнула?

— Ваш сын просто соскользнул, — поспешно вмешалась я. — Я все видела. Падать ему было неоткуда.

— Она меня пнула. Хотела меня убить.

Женщина тоже обернулась и оглядела дерево.