Vincent Killpastor - Школа Стукачей Страница 20

Теперь вся территория учреждения КИН- 64/32 — это моя персональная игровая площадка. Это вызывает почти такой же сомнительный восторг, как русская рулетка. Начинаю для вас презентацию нашей модели сбыта на стукач-ходу: Часть анаши уходит в жизнь через библиотеку. Там уже давно действует закрытый элитный наркоклуб и комерс-банк для толстопузов. У руля отцеубийца, утончённый ценитель пищи и просто хороший парень — растаман, Дильшод. Закупает стабильно, но меньше, чем хотелось бы.

Сам господин Дильшод относится теперь ко мне серьёзней. Он всегда серьёзный, когда пахнет баблом. А анаша пахнет баблом за метр.

Анаша это иллюзия свободы.

Спрос на свободу огромный, но у нас нет возможности открыто и много продавать. Это идиотизм, с ним надо бороться.

Братишки Булки и Бибика тоже сильно страхуются. Если их спалят менты, мы отмажем через Дядю. Если их спалят — блатные, мы ни чем не сможем им помочь. До штаба добежать — и то не успеем.

Их искалечат обрезками арматуры. Это главный аргумент братвы.

Могут потянуть на «середину» — это барак положенца зоны, и всыпать там, могут прийти в их барак ночью, как ниндзя, и отхлестать арматурами прямо на шконке, сквозь одеяло. За «обезличивание» прогонов братвы. Продают конечно, но просто мизер какой-то. Есть товар, есть огромный спрос, хромает только инфраструктура.

В этот трудный для родины и нашего бизнеса момент, я вспоминаю о Толяте и солисте балетного театра Алишере. Я вам уже рассказывал про этого Барышникова.

Боймурзаев Толят — бывший шоферюга, перевернувший по обкурке автобус с пассажирами. Встречаются в зонах и такие кексы. А как же! Самые смешные бандиты — идиоты-автоаварийщики. Не можете нахуй ездить, хули за руль машины убийства садиться, спрашивается? Чтобы потом полжизни ментам-неудачкам в зоне доказывать, какой вы, оказывается, милый человек? Лучше ездите себе на метро и как стёклышко трезвым.

Толят регулярно приходит, чтобы постирать моё постельное белье.

Зачем я теперь сам его буду стирать? Легче дать пару пачек безфильтр неграм. Отшкуряют как в аптеке.

Толят — дневальный. Шнырь. Это особый статус. Когда барак два раза в день выгоняют на плац для просчёта, он моет там пол. Из дома к нему не приезжают — нет бабла. Жене даже пришлось переехать из посёлка — люди до сих пор не простили массовой казни пассажиров.

Как будто усопших в пазЕ можно вернуть если вымазать дерьмом ворота в дом бывшего невольного палача — водителя.

Когда «барачный» — блатной смотрящий за бараком, в первый раз попросил за пачку с фильтром «прошкурять» его простыни, Толят смутился. Но потом, постепенно, привык. Стал входить во вкус.

Сейчас у него «братишки» — дневальные почти в каждом бараке. В списке клиентов его фирмы добрых услуг: шеф-повар, свиданщик, культторг, практически все маслокрады и большинство блатных зоны. Правящий класс.

Толят уже давно не стирает сам. Он собирает утром заказы, а вечером получает с клиентов «заимчик» — чай, сигареты, лавэ. Шкуряют его братишки. Вот так. Иной раз пока не перевернёшь автобус, не укокошишь с десяток спешащих на рынок ни в чём ни повинных селян, так и не узнаешь, что в тебе живёт настоящий Дональд Трамп.

По не писанному договору между ментами и блататой, урки не должны трогать шнырей-дневальных. Найти людей на должность уборщицы сложно, и если блатные начнут их долбить, бараки зарастут грязью. Этого менты позволить не могут. Так что наши стиральные машинки хуярят во всю под ментовским иммунитетом. Система.

Именно созданная Толятом сеть постирушек вливается в наш маленький бизнес. Толят становится нашим ведущим франчайзером.

Другая особая каста, не подвластная общим законам зоны, а потом независимая — пидерасты. Вот уж кому нечего терять, кроме своих швабр, мётел и совковых лопат.

Знакомых у меня в этой среде только Алишер. Давно уже пора вам сказать, как же он из под «вышки» спрыгнул — да видите же сами, скорость у жизни сейчас прямо сверхсветовая. До всего сразу руки не доходят. Сейчас, чайку глотану, и выложу как ну духу: Есть такая народная артиска СССР, о которой, как и о русских в Средней Азии, вы, конечно не слышали — Бернара Кариева. Rings the bells? Нет? А вы когда в последний раз на балет ходили?

Так вот сама Бернара Кариева, стареющая примадонна (ну нет ничего нового на белом свете), вступается за молоденького, длинноногого и глазестенького Алишера. Все бросает и лично доставляет челобитную в канцелярию многомудрого.

А Алишер в это время уже в полосатой одежде в «исполнительном» отделе Таштюрьмы загорает. Ждёт расстрельную команду.

Бумага, наполненная просьбами и эмоциональными выкладками балерины в пору осеннего климакса:

Осенний поцелуй после жаркого лета,Ты, может быть, один так почувствовал это,Ты, может быть, один захотел этот вечерСо мною испить до дна.

и решает судьбу Алишера. Задним числом суд меняет высшую меру на всего лишь тринадцать лет усиленного режима. А усиленный, сами же знаете, тот же общий с маленькими оговорками.

Но терпила, а вернее, отец покойной терпилы тоже оказывается человеком влиятельным и богатым.

Он подкупает замнача Таштюрьмы, и за сутки до перевода в общую хату, когда все кошмары, уже, казалось бы, позади, в хату Алишера подсаживают трёх крепких лохмачей.

В результате наш мученик вместо общей хаты оказывается в гареме. Такой вот мексиканский сериал.

Но есть на свете справедливость — и у петухов существует своя внутренняя табель о рангах, и если вы очутились в обиженке не за романтический гавномес, а «по беспределу» — вы становитесь как бы петушиным фраером, верхней корочкой разношерстного подшконочного сообщества. Ну, типа, ихний свой «правильный пацан». Таков Алишер. Попал в свиту к папской Маме-Розе.

Вот из-за того, что депутаты и секретари возникают у нас даже в пидерастической среде, мы так и не смогли построить коммунизм.

Таков рассказ из уст самого Алишера. Все звучит чрезвычайно правдоподобно. Только косвенная улика в виде однозначной половой ориентации другого известного танцора, Рудольфа Нуриева, заставляет меня немного усомниться в деталях.

Хотя, опять же, вы только не говорите никому, берегу имидж, но если уж совсем честно, я всегда считал, что сфинктер Нуриева — находится в безраздельной и безоговорочной собственности только одного человека — самого Нуриева. Поэтому когда я перечитываю «Эдичку» Лимонова, того самого, которого жестокого отъебал в очко нью-йоркский негр, меня не тянет помыть после прочтения руки.

Вести светский разговор с петухом на улице — крайне дурной тон.

Зайти к ним в гарем — тем более. Так что спокойно, без стрёма и страха попасть в «непонятку», могу выслушать рассказ Алишера, только получив от дяди отлитые из танковой брони доспехи стукача. Поэтому и вам передаю с таким опозданием. Сам только узнал.

Принимается?

Алишер вливается в великий анашевый караван. Я в два счёта вербую его, рассказав о льготах секретного сотрудника оперчасти.

Дядя одобряет кандидата, и мы обзаводимся проходной пешкой. Шмонать пидоров — западло даже ментам. Они это делают крайне неохотно и только по предварительной «наколке».

Кроме того обиженник может огибать зону прямо вдоль контрольно-следовой полосы, а там вообще никого не встретишь. По запретке можно из административной зоны хоть килошник быстро скинуть прямо в самый низ, к девятому бараку.

И тогда машина быстро набирает полные обороты.

Остаётся сидеть в ТБ и с восхищением наблюдать, как вращаются колёсики созданной при немалом моем участии машины. Всё доходит до такого автоматизма, что иной раз снова становится скучно и хочется придумать ещё чего-нибудь.

Папский наркоконвейер приносит нам тысячу триста долларов чистого дохода меньше чем за три недели. Это стоит отметить!

Арендовать гигантский конвейерный зал, заказать фуршет для всех барыг и группы поддержки, показать всем диаграммы роста в процентах, раздать бонусы отличившимся и, конечно же — танцы!

Расчёт Булки был гениален. Новый Год празднуют все, что тут скажешь! И у многих на праздничном столе маленькие, завернутые в сигаретную фольгу журавлики — поклон от Бибика, Булки и Элвиса Пресли. С Новым годом, моя скрытая от посторонних взглядов тремя рядами колючей проволоки страна!

Для вас заработанная нами сумма конечно мелочь карманная, я понимаю, но для Наманганской области начала девяностых прошлого века — сказочное состояние, особенно в зоне.

Третьего января я робко стучу в дядин кабинет. Меня распирает гордость в руках — тетрадка по английскому для дядиного сына. В ней, кроме задания на каникулы, семьсот долларов северо-американских соединенных штатов. Отчёт о криминальной деятельности агента под псевдонимом Элвис Пресли.