Иван Дроздов - Шальные миллионы Страница 20

И другие бесценные предметы: короны, рукояти тростей, украшенное оружие, скипетры, жезлы… Где учет всему этому, контроль? Директор-то свой человек, — родной, родимый и, как теперь выяснилось, прохиндей отпетый. Все родственники за границей, туда к ним и сын его, и дочь уехали, — и не с пустыми же руками. Теперь ты знаешь, кому мы доверили национальное достояние. Америка пухнет от богатств, Россия нищает. Формула известная. А недавно наши банкиры будто бы двести тонн золота за кордон качнули. Тоже, скажешь, следствие назначь, пусть банки опечатают. И следствие, и банки, и музеи, и те, кто всем этим управляет, давно стоят над законом. И если я тебе предлагаю дать им бой на пятачке, то только потому, что я еще не потерял совесть и знаю: ты — патриот и смелый боец!

«Старрок не потерял совесть», — подумал Костя и чуть заметно улыбнулся.

— Ладно. Допустим, мне удастся ее попотрошить, — куда мы денем ценности?

— Отнесем в Ленсовет! — воскликнул Старрок. — Или сдадим в Коммерческий банк, там сидит шайка молодых резвых коммерсантов… — Старрок откинулся на сиденье и расхохотался. Смеялся до слез и что-то говорил, и всхлипывал, содрогаясь в конвульсиях. — Ты понесешь или я пойду?

И снова зашелся гомерическим хохотом, и снова что-то говорил, и хватал Костю за локоть, но Костя уже ничего не слышал. Он понимал, что становится орудием мафии, и уже твердо решил для себя: вступить в борьбу и с той старой музейной крысой, и со Старроком, и с теми, которых он не знал и не видел, но которые жадной толпой стояли у них за спиной.

— Ладно. Я иду на задание, — твердо произнес Костя.

«Мне поможет Анюта. Она умная, смелая, ее никто не видел, — поможет».

Он еще не знал, как вовлечет Анну в новое дело, но интуиция разведчика подсказывала много ходов с участием девушки. «Она умеет водить машину. Сегодня же куплю ей автомобиль, — новый, иностранный, чтоб не было хлопот с ремонтом».

Ему очень хотелось побывать на квартире, на даче, посмотреть, все ли там в порядке, но времени не было. Позвонил на пульт охраны квартиры, потом дачи, — успокоили. И тут же позвонил Амалии, сказал ей ласковые слова, посоветовал отдохнуть, полечить свои суставы. Поехал к дяде Васе.

Анна была наверху, писала. Костя вошел к ней. И с ходу к делу:

— Анюта мне поручили важную операцию, ты будешь мне помогать?

— Пожалуй, с вами пойду в разведку.

— Вот-вот, именно в разведку. Меня посылают на задание, и ты можешь серьезно помочь. Но для этого ты должна иметь свою машину.

— Машину? Это моя мечта. Но где я ее возьму?

— У тебя будет…

Он хотел сказать: «Служебная, наша, от милиции», но тут же одумался: зачем врать? Сказал:

— Купить машину для нас ничего не стоит. Мы сейчас поедем и купим.

Анюта, вдруг загоревшаяся желанием ездить на собственном автомобиле, так же быстро и сникла. Губы ее плотно сжались, взгляд потух.

— Ты что, Аннушка? О чем задумалась?

— О машине — да, мечтаю, но хотелось бы на свои кровные, заработанные.

Костя понял: повторяется ситуация, которая у него только что была с генералом. Он не хотел быть в положении революционеров семнадцатого года — грабить награбленное, но Старрок легко ему доказал, что другого выхода у них нет. Нельзя же добровольно, по своей охоте впасть в положение человека, взявшего ценности у одного жулика и отдавшего их другому, такому же негодяю, а может, еще и покруче. Настали времена смуты, когда государство умерло, его нет, и богатства народа пошли на распыл, все созданные народом ценности потеряли хозяина. Летят, как в колодец, в карманы жуликов — заводы, дома, земля… А уж что до колечка или перстенька, за ними идет охота на всех уровнях.

Если хочешь остаться в ладах с совестью, найди свои методы передачи ценностей народу, стране, государству, но так, чтобы ты не оставался в дураках, не накачивал карманы дельцов, оказавшихся умнее тебя.

И если эти соображения тревожили совесть повидавшего виды майора милиции, то так же они занимали Анну, непорочное создание, чистое душой и совестью.

— Аннушка, милая, — подсел он к ее креслу, — послушай меня и постарайся понять. Благородный разбойник Робин Гуд отнимал деньги у богатых и отдавал бедным. Мы с тобой беремся за труд более высокий: изымаем богатства у мафии, и так, чтобы даже сама мафия нас не видела и не знала. Да, к нам попадают рубли и доллары, золото и бриллианты, но возвратить их государству мы пока не можем, государства нет. Всюду, где должен сидеть человек государственный, — в любом совете, банке, министерстве, — там сидит жулик, и ты только обогатишь очередного мерзавца.

— Неужели так все сделалось в нашем государстве?

— Так, Анюточка, именно так. Человек, возглавлявший семь лет нашу великую державу, сам был на редкость бесчестным, обладал набором таких качеств, какого не встретишь ни в одном отрицательном персонаже русской литературы. В нем уместились одновременно Чичиков и Хлестаков, Верховенский и Смердяков, Грацианский и Остап Бендер, — один лишь дьявол мог с ним сравниться. Печатью дьявола он и помечен. В народе так и назвали его: Миша Меченый. А фольклор взял часто повторяемую им фразу «Процесс пошел» и сотворил из нее такие строки:

Туалета не нашел,А процесс уже пошел.

В этой емкой частушке — весь суд народа над своим вчерашним правителем. Но самое страшное — подобными людьми он окружал и себя. При их-то активной помощи он и творил развал нашей Родины. Придет время, и все деяния кремлевских лукавцев назовут одной короткой фразой: заговор предателей.

— Что же делать? Неужели не осталось честных людей?

— Остались, Анюта, их много. Все, кто продолжает трудиться, производит товары, — все они честны и благородны, они — патриоты, и час грядет, — спасут Родину, возродят государство.

— А жулики? Что будет с теми, кто творил зло, предавал и грабил?..

— Все будет по Библии: народ изгонит из храма менял и торговцев, им придется замаливать свои грехи, отрабатывать награбленное — на шахтах, рудниках, лесоповалах. Ты грамотный человек и знаешь: преступление наказуемо. Ну а в нашем с тобою случае… Надо придумать способы возвращения богатств простым, нуждающимся людям. Если нет государства и мы не можем возвращать ценности ему, остался народ, творец всех ценностей на земле, ему-то мы и будем возвращать сокровища. Но давай договоримся: часть денег, отнятых нами у грабителей, мы оставим у себя. Деньги не имеют стоимости, в их производство не закладывается много труда, — они лишь бумажки, и их не жалко тратить.

— Согласна с вами: деньги тратить не зазорно.

— И хорошо. Ты не будешь косо смотреть на меня, если я тебе куплю автомобиль?

— Но, может, из тех денег, которые у меня?..

— Нет, Анюта. Те деньги тебе еще понадобятся. Поедем в Америку — без доллара там шагу не ступишь. И доллар на его родине не так много весит, как у нас в России. Сто долларов отдашь за билет в театр. У нас же сто долларов — это двадцать две тысячи рублей.

— Почему же он дорог у нас?

— Ты пишешь рассказы, повести, у тебя талант художника, но тебе еще нужно быть экономистом, политиком, философом, — ты должна знать суть общественных процессов.

Беседа их продолжалась и в машине, по пути к рынку. Здесь, показывая на ряды иностранных автомобилей, Костя сказал Анне:

— Какая тебе нравится? Выбирай.

Анюта долго ходила по рядам автомобилей, заглядывала в салоны, осматривала колеса и возле «форда» матово-серебристой окраски остановилась.

— Сколько она стоит?

К ним подошел дюжий парень, клейменный печатями на джинсах и майке.

— Семь целых.

— Откройте капот, заведите мотор, — сказал Костя. Парень завел двигатель, и Костя долго осматривал все части мотора, увеличивал обороты, изменял режим. Затем он сел рядом с парнем, пробовал все рычаги управления. Перешел в задний салон и все там осмотрел. Сказал парню:

— Давайте проедем.

Предложил Анюте сесть в машину, и они поехали. Автомобиль шел мягко, плавно, двигатель работал бесшумно.

Вернулись на стоянку.

— Пять! — предложил Костя.

— Шесть с половиной.

— Пять.

— Ладно. Пять с половиной — и по рукам!

Оформление купли-продажи и всех документов продолжалось довольно долго, чиновники вымогали взятки, но Костя действовал решительно, напористо, — из принципа не дал никому и копейки.

В пятом часу вечера они уже ехали домой на новеньком «форде». По городу машину вел Костя. Но едва миновали последнюю людную улицу, передал руль Анюте и, когда та поехала, с удовольствием отмечал культуру вождения, грамотность, аккуратность.

— Неплохо водишь, но надо тренироваться в маневрах: назад, вперед, вправо, влево, повороты. Выберем площадку, навтыкаем прутиков — будешь крутить-вертеть. За рулем надо быть асом.