Исмаил Шихлы - Антология современной азербайджанской литературы. Проза Страница 20

Взревывая и отчаянно дымя, во двор ворвался «Москвич».

— Слава богу! — выпалил Биннет, выскакивая из машины. — Вот он, Аждар!.. Нашел…

Сидевший за рулем человек отворил дверцу машины, спустил ноги и, как старому другу, во весь рот улыбнулся Агарагиму; спереди у него было всего три зуба — два снизу, один вверху. Голубовато-мутные, пьяные глазки его светились радушием. Он был такой же тощий, такой же невидный, как Биннет, и так же трудно было определить его возраст.

— Ну, выходи же, ей-богу! — поторопил его Биннет.

— Добро пожаловать… Дорогой гость… — держась рукой за дверцу, с трудом выговорил Аждар. Шагнул вперед и протянул Агарагиму руку. — Ты не тужи, браток… Машина… Это я мигом… Эта машина? Эта, да? — Аждар, пошатываясь, направился к «Жигулям».

Биннет вынул из машины дочку, стряхнул с сиденья осколки стекла.

Упершись одной рукой в бок, Аждар пристально рассматривал «Жигули», а Агарагим тем временем оглядывал его «Москвич». Битый, погнутый, весь в заплатах… Ни задних сидений, ни стекол в дверцах; на ходу неплохо продувает — не машина, а словно утильсырье. Не верилось, чтоб хозяин такой машины был мастером по ремонту автомобилей.

— Так… — Аждар внимательно оглядел побитые места. — Это пустяки… — сказал он Биннету. — Ерунда, слово даю, ерунда. — Он уселся на траву и вытянул ноги. — Я… Это… Закурить… Хочу, — и он сунул в рот «Аврору».

— Слушай, да он же пьян! — шепотом сказал Биннету Агарагим.

— А он всегда такой, — таким же шепотом ответил Биннет. — Он же на винном заводе работал… Только он все равно… Он соображения не теряет. Он, знаешь… Он за пятерых один сделает и не охнет. Руки золотые. Ты не волнуйся, он ее за час поправит. Как новая будет!

— Эй!.. Биннет, — Аждар глубоко затянулся и оперся на локти, — чего там шепчетесь? Он думает, пьяный? Ха, пьяный!.. Я Аждар, не кто-нибудь… Ведро выпью, а иголочное ушко прострелю. Ты скажи ему, гостю, скажи. Скажи, это Аждар! — он стукнул себя кулаком в грудь.

— Да я уж сказал, — Биннет засмеялся.

— Ну тогда водички принеси, нутро горит.

Биннет пошел за водой. Аждар, послюнив палец, загасил папиросу, бросил окурок через плечо и сел.

— Браток… Ты… Это… Ты не горюй. Ясно? Чего горевать, если есть Аждар? Сейчас… Как новая будет… Со склада… Биннет мне родня, ясно?.. Я все сделаю… И ни копейки… Ясно? С родственников не беру… Деньги… Что они, деньги? — Он вздохнул, поскреб заросший щетиной подбородок, взглянул на «Жигули», потом на небо, потом повернулся и поднял глаза на гору за деревней. — Вон гора, видишь?.. Гокезен называется… Не слыхал?.. Видишь, вершина?.. Как пика. А я залезу! Точно говорю — залезу! Просто времени нет… Залезу и шибану там стаканчик!

Обливая шею и грудь, Аждар с наслаждением выпил принесенную Биннетом воду. Агарагим облизал губы, но просить воды не стал.

— Ну… господи благослови!

Аждар поднялся, достал из багажника «Москвича» деревянную кувалду и лом. Можно было подумать, что лом этот годами валялся где-то в грязи, столько на нем было ржавчины. Встав на колени возле машины, Аждар поставил лом под поврежденное крыло. Ударил снаружи кувалдой разок, другой. Крыло, затрещав, лопнуло по всей длине. Аждар отпрянул.

— Э-э-э!.. Что ж это такое? Треснуло… Не металл, а бумага… Я не виноват…

Агарагим кинул яростный взгляд на Биннета. Сейчас он был раздосадован больше, чем когда Биннет повредил ему машину. Он чуть не отшвырнул Аждара от «Жигулей».

Аждар сам отошел в сторону. Бросил лом и кувалду.

— Чего-то руки дрожат… — Он усмехнулся. — Давай, Биннет, принеси немножко.

Биннет побежал в дом, а Аждар снова опустился на траву.

— Поправим… — сказал он. — Тут главное — терпенье… Про трещину ты не думай. Залатаем — будет как новенькая. Аждар — это Аждар. Я, правда, больше по грузовым… С этими… Не приходилось… Ничего… Ты, главное, не сомневайся, — Аждар все бормотал, бормотал, и чувствовалось, что уговаривает он не столько клиента, сколько себя самого.

Появился Биннет: в одной руке стакан водки, в другой помидор. Аждар принял у него из рук водку и помидор.

— Мне пятьдесят два, — сказал он, глядя на водку, — тридцать два года с ней дружбу веду… Думаешь, я почему не влез на гору? Влезу! Клятву дал… Что выпью там, на горе! Господи, прости меня, грешного!.. — Он обратил лицо к небу. — Прости и помилуй. Ты знаешь, нету на мне больших грехов… А если мелочь какая… Ну их на водку спиши…

Он отпил полстакана, сморщившись, откусил от помидорины и проглотил, не жуя.

Биннет не смел взглянуть на Агарагима. Он мысленно молил бога, чтоб тот надоумил Аждара, чтобы Аждар сделал, выручил бы его из беды.

А Агарагим молчал, с омерзением поглядывая на Биннета. Нашел кому доверить!.. Ничтожество! Жарища, а этот мозгляк вон какую кепку напялил!.. Надо же, с кем судьба свела!

Аждар расстегнул сатиновый пиджак, почесал впалую грудь. Майки на нем не было. Ребра торчали наперечет, живот, казалось, прирос к позвоночнику.

— Ну, господи благослови! — Аждар поднялся с земли, взял в руки лом, кувалду. — Начнем… — сказал он, но видно было, что начинать ему очень не хочется.

— Не надо, — сказал Агарагим.

У Аждара будто гора с плеч свалилась, та самая, которую он столько лет собирался покорить. Но он не показал виду.

— Чего, браток? Давай! Я это мигом…

Но тут уж Агарагим не выдержал.

— Хватит! — выкрикнул он. — Не умеешь — не берись! Хуже только машину изувечишь. А ты!.. — Он обернулся к Биннету. — Взрослый человек! Чего ты меня сюда притащил? Поиздеваться решил?! Я тебе такое устрою! Хочешь? Это я запросто!

— Ну зачем?.. Ну что ты… — Биннет испуганно хлопал глазами. — Вышло так… С кем не бывает? Я за братом послал, приедет, решим, как что…

— Они решат! А я завтра в Баку должен быть! Понимаешь ты это?

— Ну… Раз мастер тебя не устраивает, может, в Баку починишь… Скажи сколько. Я заплачу.

Агарагим медлил, боясь назвать сумму. Он понятия не имел, во сколько может обойтись ремонт.

— Тысячу! — бросил он, не глядя на Биннета.

— Да ты что?! — Аждар швырнул лом и кувалду. — За что ж тут тысячу брать?!

— За что? Машина новая, четырех месяцев не ездил!

— Пускай новая, но тыщу… — Аждар покрутил головой.

— Тысячу, — повторил Агарагим, тоном своим показывая, что не собирается устраивать торговлю.

Застегивая сатиновый пиджак, Аждар направился к веранде. Сел на топчан к хозяйке и стал что-то говорить ей, разводя руками.

Биннет молча стоял перед Агарагимом. Курил, лихорадочно затягиваясь сигаретой. Наконец поднял голову, спросил несмело:

— Может, сбавишь? А, дядя?

— Я уже и сказал точка! — Агарагим повысил голос.

Отворилась калитка, и во двор вошел невысокий коренастый человек, обритый наголо. Он шел, чуть раскачиваясь, помахивая руками… В нем не было ни малейшего сходства с Биннетом, но Агарагим сразу догадался, что это и есть Эфенди, старший брат.

— С приездом! — приветливо сказал Эфенди и крепко сжал руку Агарагима твердой и жесткой рукой. — А чего это ты стоишь? Эй, мама! Кто же так гостя встречает?! Где ваши хлеб-соль? Где стол накрытый?

Он поднялся на веранду. Аждар, сокрушенно качая головой, что-то тихо проговорил ему. Мать запричитала, ударяя себя по коленям, и, похоже, это не понравилось Эфенди.

— Перестань! — раздраженно бросил он. — Слава богу, я еще не умер. Жрать давайте быстрее, с голоду помираем!.. Невестушка, ты где там запропастилась?

Молодая женщина поспешно вышла на веранду. Эфенди взглянул на нее и ладонью похлопал по столу. Молодая женщина мгновенно исчезла в комнате, и Агарагим понял, что в этом доме Эфенди — хозяин и слово его — закон.

Принеся белоснежную скатерть, женщина ею накрыла стол.

— Поднимайся сюда! — позвал Агарагима Эфенди. — Я вижу, они тебя совсем довели… А ты, — он обернулся к стоявшему в стороне брату, — пойди и принеси Аждаров саз. Пускай побренчит, послушаем…

На веранде было нежарко. Солнце село, жара спала…

Агарагим пил чай и думал: хорошо, что пришел этот Эфенди. С его появлением он как-то сразу перестал беспокоиться, на сердце стало легко, неизвестно откуда взялась вдруг уверенность, что все образуется, обойдется. Он смотрел на румяные щеки Эфенди, на его густые кустистые брови, на потрескавшиеся толстые пальцы — и думал, что вот такой человек может все.

Биннет принес саз и пристроился с краю стола. С тех пор как пришел брат, он не проронил ни слова. Говорили Аждар и Эфенди. Толковали о том о сем, обо всем на свете, только не о разбитых «Жигулях».

Молодая хозяйка принесла большую миску куриной чихиртмы — из тех самых петушков, — поставила графин красного вина и бутылку водки. Накрыла на стол и снова исчезла.

Эфенди стал разливать вино по стаканам.

— А ты, дорогой, — он взглянул на Аждара, — прикладывался уже сегодня?