Татьяна Москвина - Женская тетрадь Страница 20

В поисках идеала семьи, идеального поведения замужней женщины, наверное, можно забраться далеко – к опыту прабабушки, к Домострою, к Евангелию, статьям Льва Толстого. Но как-то не по себе при мысли о том, что вдруг кто-то воспримет фильм «Прости» как назидательную притчу, способную чему-то научить.

Все там вращается вокруг комфорта, удобства, мало затрагивает главные вопросы жизни. Брак любой ценой? О, есть специальная литература по этому поводу, особенно много ее было в прошлом веке во Франции, когда тамошнему обывателю в огромных количествах поставляли картинки образцовой семейной жизни: он и она разрешают друг другу маленькие шалости, но с обязательным возвращением в лоно семьи, для накопления и распределения своего маленького благополучия.

Лучше, наверное, такое жизнеустройство, чем смута и неразбериха, только вряд ли оно подойдет людям сколько-нибудь думающим не об одном комфорте. Их, по счастью, немало.

1986

Криминальная Россия в локонах и корсете

Многосерийный фильм «Сонька Золотая Ручка» (РТР) назвали «исторической мелодрамой», что вряд ли справедливо. Для мелодрамы в этом произведении явно недостает мелодраматизма – то есть чувств, судеб и страстей, завернутых в особый, «слезный», мелодраматический переплет. Героиней мелодрамы никак не может быть хищная, ловкая преступница былых времен, бестрепетно обчищающая ювелирные магазины солидных бородатых ювелиров былых времен. Скорее можно назвать эту картину «ретрокриминалом». «Ретрокриминал» – относительно новый жанр, успешно и бодро развивающийся в нашем искусстве.

Действительно, это при старом режиме героями сериалов становились Михайло Ломоносов, Николай Вавилов и Софья Ковалевская – по нынешней терминологии, «ботаники». Это когда-то давно зритель интересовался, как жили-поживали в старину знаменитые ученые, писатели и композиторы. А теперь они заснут на первой же серии, потому что, обкормленные щекочущим нервы криминалом, уже ждут знакомого лакомства – преступления. Можно даже и без наказания. И вот на наших глазах пишется, задним числом, новая история – история криминальной России. Под новые времена подводится историческая «база». «Воровки» и «леди бомж» могут посмотреть на свою предшественницу из позапрошлого века, в локонах, кружевах и корсете.

И правильно: нечего корить современников каким-то якобы светлым прошлым, где действовали царь-батюшка, профессор Менделеев и художник Репин. Одновременно с этим в светлом прошлом жила еще и Сонька Золотая Ручка, Ленька Пантелеев и другие выдающиеся исторические деятели. И мы должны знать, откуда есть-пошла великая криминальная Русь и как жили-были ее богатыри.

Автор сценария и режиссер «Соньки» – известнейший сценарист Виктор Мережко. Он и сам присутствует внутри картины в эпизодической роли воровского авторитета Мамая.

И произносит без запинки следующий текст: «Приветствуем знаменитую чувайку, блистательную марвихершу, проверенный честняк – Соньку Золотую Ручку!» Представляю, какое удовольствие прославленный исследователь советского быта и автор многочисленных историй о трудной судьбе советских женщин получил от этого текста. Не знаю, смотрят ли телевизор на зоне, но те, кто на время из нее вышел, наверное, застонали от удовольствия – вот, дескать, и в старину люди жили по понятиям и ботали по фене! Не нами заведено, не нами и кончится! Собственно говоря, ради такой реакции и работает «ретрокриминал».

Формально придраться совершенно не к чему – никто и не говорит, что Сонька поступает хорошо и правильно. Она сама признается, что ее влечет порок, а не добродетель. Но это все слова, слова, слова. А кино – это картинка. А на картинке красивая, изящная, привлекательная дама засовывает в сумочку толстые пачки ворованных денег и крупные бриллианты, живет на курортах с интересными брюнетами, родившихся невзначай детей сдает на руки подругам и родственникам и вообще всячески демонстрирует, что быть воровкой – это класс. Надо просто быть выдающейся, великой воровкой – тогда и при жизни погуляешь, и после смерти тебя не забудут, глядишь, и фильм снимут в твою честь. Очень нужная картина для провинциальных девочек, «обдумывающих житье – делать жизнь с кого». Понятно, с кого – уж не с Софьи Ковалевской, у которой каторга какая-то, а не жизнь, годы ученья, сплошная жуткая математика. Вот с кого надо делать жизнь – Сонька Золотая Ручка! Весело, красиво, ловко. Ну, задумаешься иногда, вздохнешь: «Ах, куда это несет меня? Что же это я делаю? Ах, я сама себя не понимаю!» Так криминальной героине и положено по ее женскому статусу немножко вздыхать! Виктор Мережко, разрабатывая этот характер, проявил настоящую, старорежимную закалку советского сценариста, и упрекнуть его не в чем: он на изображениях женщин давно собаку съел. Был заказ на честных трудовых – давал честных трудовых. Пошел заказ на «блистательных марвихерш» – и тут маху не дал.

А если бы к власти вдруг пришли инопланетяне – наши люди и тут бы не растерялись: в момент были бы готовы картины из прошлого и настоящего правильных ребят-инопланетян. Я вообще предлагаю учредить специальный киноприз – «Золотая Ручка» – и вручать его кинематографистам, наиболее отличившимся в современной конъюнктуре.

Только, боюсь, слишком много наберется претендентов – давка будет.

2007

Снова горе от ума

Известное московское издательство, чья специальность – массовая беллетристика, выпустило в 2007 году целых три романа видной журналистки Юлии Латыниной – «Ниязбек», «Инсайдер» и «Дело о лазоревом письме». Неужели в жизнь запущен проект превращения острого и смелого публициста в производителя легкого чтения? Что-то одолевают сомнения в успехе этого предприятия.

У Юлии Латыниной есть области углубленного знания – она неплохо разбирается в экономике постсоветской России и в проблемах Кавказа. Это выгодно отличает ее от многих журналистов, не разбирающихся решительно ни в чем, но, прямо скажем, для беллетриста эти знания не особо нужны. Пишущие массовую литературу обычно сосредоточиваются на частной жизни людей. Это как раз Латынину не интересует нисколько. Ее специализация – исключительно жизнь государства. Проблемы государства. Люди государства. Судьба государства.

Действие романа «Ниязбек» происходит в «республике Северная Авария-Дарго» (собирательный образ, имеющий черты многих кавказских пространств). Сюда, к варварам, живущим грабежом и разбоем, приезжает питомец закона и цивилизации – полномочный представитель Президента РФ В. Панков. В ад, где полностью коррумпированные верхи – еще не самое страшное, а самое страшное – люди, которые сначала стреляют, а потом думают, куда они стреляли и зачем, Панков пытается внести первичные представления о долге, справедливости и порядке.

Это сильный, четко сделанный образ. В сравнении с воинственными горцами Панков – слабак, потеющий закомплексованный очкарик. Но он – настоящая сила, потому что на его стороне разум, история цивилизации и вдобавок личная человеческая порядочность. В образе Панкова нет никакого либерального вздора, он – единственная надежда государства, и, прочтя роман Латыниной, я было даже поразилась: неужели московские девушки перестали тащиться от дикарей с автоматами? Неужели в оценках кавказских проблем даже у оппозиционных журналистов наступила вменяемость?

Во всяком случае, читать «Ниязбека» весьма интересно – особенно в части яркого сатирического живописания нравов продажных верхов «республики Северная Авария-Дарго» со столицей Торби-кала. «Мэр Торби-калы сидел на подоконнике и недовольно подергивал ртом. Его представления о прекрасном никогда не простирались дальше трехсот семидесяти миллионов долларов на пассажирский терминал, а дело, увы, обстояло так, что пассажирские терминалы существуют только при марионеточном правительстве». Густо и круто написаны и кавказские разбойники, Ниязбек и прочие, так что грозное сражение варварства и цивилизации происходит на равных, придавая роману нешуточную энергию.

Но, читая остальные романы Юлии Латыниной – «Дело о лазоревом письме» и «Инсайдер», – я как-то быстро скисла. Там речь идет уже не о современной России, а о вымышленной планете Вея, где расположена выдуманная Страна Высокого Света – дряхлая «китаизированная» империя, в которую пришли деловые люди со звезд и устанавливают свой порядок. Аллегория понятна, но аллегориями в литературе сыт не будешь. Битвы вымышленных персонажей и символических кланов, за которыми едва-едва угадываются земные прототипы, уже не волнуют. Написано довольно гладко, но языком несколько стерильным, как у Акунина, и все про дела государственные. Про любовь и дружбу у Латыниной ничего нет.

И постепенно я поняла: Латынина пишет романы по той же самой причине, что и Н.Г. Чернышевский, автор «Что делать». Как и Чернышевский, это человек государственного масштаба, не нашедший себе места на государственной работе.