Ариадна Борисова - Манечка, или Не спешите похудеть Страница 20

Маме тяжело было одной их растить. Раньше Леля этого не понимала, просила купить то-се, дулась из-за мелочей, а теперь — вот…

Елку они ставили каждый год. Живую, смолистую. Игрушки сохранились, в кладовке лежат, в старом сундуке. Леля представить не могла, где мама елку добывала. Когда спешила на работу, смотрела в окно магазина игрушек, где стояли искусственные китайские елки с мигающими огоньками. Мельком смотрела, чтобы не заклиниваться на мысли, а то опять тушь под глазами размажется. От отчаяния хотелось пойти в лес и елку срубить. Или сесть в сугроб и заснуть навсегда.

Леля работала продавщицей в круглосуточном частном магазинчике и получала сущий пустяк, даже говорить не хочется сколько. За хозяйку неудобно, что такая жадина. Но и то хлеб. То есть после выплат за свет, садик (хотя были льготы) Леле с Женькой как раз только на хлеб и хватало. Ровно полбуханки в день.

Тетя Надя говорила:

— Пьяный придет — не теряйся. Грех лишнее в карман не положить, все равно пропьет. Учись, пока я живая, — и прятала коробку с мелочью вниз, под стойку, будто сдачи нет.

Тетя Надя считалась в магазине главной продавщицей, была хорошей женщиной и соседкой. Она же сюда Лелю и устроила. Леля была ей благодарна, но обсчитывать людей, пусть даже пьяных, так и не научилась.

Через два дня прожорливая печка съест последние дрова, и в новом году топить будет нечем. Леля с тоски нагрубила старику, спросившему, почему нет свежего хлеба.

И тут зазвонил телефон.

— Хай, это я, Жоржик, спикинг, — сказала трубка хриплым голосом бывшего одноклассника Гошки. — Как ты, Лелинский? Где в Новый год собираешься тусняк давить?

— С Женькой буду сидеть. Ты что сипишь, простыл?

— Ну да, угораздило вот. Я чего звоню-то: ты как в плане погудеть? Сплавь малышню куда-нибудь. Посидели бы душевно, побазарили, почавкали.

— Некогда гудеть, — сказала Леля. — Не до душевности мне. Дрова где-то доставать надо. И Женьку некуда девать все равно.

— Ты че, сдурела — одна справлять? Сопьешься.

— Иди на фиг, — разозлилась Леля. — Мы с тетей Надей сегодня в день, значит, завтра в ночь будем работать.

— Слушай сюда, Лелинский, — оживился Гошка. — Давай баш на баш: ты уступаешь нам хату на ночь и спокойно себе трудишься на благо народа. А мы елку обеспечиваем.

— А Женька?

— С собой возьми.

— А дрова?

— Свои принесем. На ночь. Я тебе тут охрану дома предлагаю, елку бесплатно, да еще, может, жрачка останется, а ты в ломы!

— Только уберите после себя.

— Во что бы то ни стало! — обрадовался Гошка. — Полный сервис! Ты, главное, скажи, где ключ оставишь!

«Ладно, пусть, — подумала Леля. — Позвоню хозяйке. Поздравлю с праздником и попрошу дать аванс сразу на следующий день после Нового года. Скажу, что дров нет. Не зверь же, поймет. Или тетю Надю уговорю позвонить. Женька на коробках поспит в задней комнате. А утром пойдем домой и натопим печку последними дровами жарко-жарко».

В саду Женька, одеваясь, как всегда, лезла с вопросами.

— Скажи, Лель, а Дед Мороз есть?

— Есть, — машинально ответила Леля.

— А Сашка говорит, что нет. Деда Мороза, он говорит, нарочно придумали, чтобы маленьких обманывать. А на самом деле его нет, и чудесов тоже.

— Побольше всяких Сашек слушай, глупая, — рассердилась Леля. — Взрослые не обманывают.

— Почему?

— Потому что потому, окончание на «у». Не высовывай нос из шарфа, отморозишь.

— А у нас елка будет? — глухо спросила Женька из-под шарфа.

— Будет, — пообещала Леля. — Но только после Нового года. Потому что мы с тобой в Новый год работаем, поняла?

— Сашка же правда врет, да, Лель?

— Правда врет.

— А тетя Надя говорила, что Дед Мороз на нас плюнул. Я слышала.

— На кого это он плюнул? — насторожилась Леля.

— Ну, на нас. На всех людей. Потому что у нас долбанутая страна.

— Не смей подслушивать, что взрослые говорят. Дед Мороз не плюется.

— Ему плюваться нельзя, — понятливо кивнула Женька, еле поспевая за сестрой. — Он же старый. И потом — в бороду попадет слюнями. Или на елку. Плюваться надо в поганое ведро, да ведь, Лель? Что такое долбанутая? А тетя Надя, значит, тоже врет?

— Нет.

— А почему она врет, раз она не врет?

— Отстань, достала ты меня, — сказала Леля и выпустила Женькину руку.

Женька забежала вперед.

— Ты плачешь, Лель, да? Лелечка, почему ты плачешь?

— Потому что потому…

Перед Новым годом в магазине было тихо.

— Народ загодя затарился, — вздохнула тетя Надя. — Люди как люди, гуляют сейчас, пьют, Новый год встречают. А мы, как прокаженные, вкалываем. Телика нет. Ни президента, ни курантов не услышим. Хозяйка, жмотина, хоть радио купила бы, что ли. А дома у меня курица с гриля, только подогреть, колбаса копченая, лосось из вакуума… Семен с дружками уже, поди, все начисто подмели.

Тетя Надя сегодня злилась. Даже Женька ее ни о чем не осмелилась спросить, как тихонько сидела в углу, так же тихо и уснула.

Примерно к двенадцати часам открыли бутылку шампанского. Леля только чуть пригубила, и Новый год пришел. На Лелю жизнь в новом времени впечатления не произвела, а на тетю Надю, кажется, — да. На нее ни с того ни с сего напало трудовое вдохновение. Решила прибраться на складе. Расшвыряла туда-сюда ящики и коробки, ворча на нерасторопную Лелю. И лишь выпив все шампанское, подобрела.

После часу ночи накатила волна местных пьяниц.

— Ишь, — кричала на них тетя Надя, — сморчки! Вам бы сейчас на подушки да баюшки, а вы снова претесь! Что, окна дома побить не терпится?

— Какие наши годы, мы еще морды друг другу не набили, — отшучивались пьяницы.

— Ох, я вам! — грозила тетя Надя. Разномастные бутылки жонглерскими булавами мелькали в ее ловких руках.

Утром Леля так и не позвонила хозяйке. Та даже не подумала поздравить своих продавщиц. Забыла, наверное.

«На сегодня дров хватит, — размышляла Леля, волочась за бегущей вприпрыжку Женькой. — А завтра я что-нибудь придумаю. Может, у тети Нади денег в долг попрошу. Кубометра на два. Правда, машины нынче здоровенные, не продают помалу, но вдруг повезет. Объясню, что совсем нечем топить. Люди же, не звери. Тем более праздник…»

Шагнула во двор…

И обомлела. Женька оглянулась на сестру.

— Лель, ты когда дрова купила?

У забора охристо желтела еще не присыпанная снежком аккуратная поленница. Снег был подметен и сложен сугробом в углу двора. Дом встретил теплом и запахом свежей хвои, как в те дни, когда была жива мама. В углу топорщилась ветками елка. Настоящая, живая.

Сюрпризы на этом не исчерпались. На столе красовались бутылка шампанского, коробка с тортом и большой блестящий пакет. Леля протерла глаза: не сон ли это? Нет, не сон. Шампанское запотело, будто только что вынули из холодильника, и Женька уже шуршит пакетом.

— Лель, Лелечка, конфеты! И яблоки, и апельсины! А это что? Ой, лошадка, смотри, какая хорошенькая! Лель, давай елку наряжать!

Леля пожарила картошки, занесла с улицы давно припрятанный кусок сала. За стол сели поздновато для празднования Нового года. Зато было чем праздновать. Все как у людей, пусть и не по времени.

Леля смотрела, как сестренка радуется, и глаза опять начало щипать. Какой все-таки Гошка молодец.

А она о нем плохо думала. Женька уплетала картошку и о чем-то весело щебетала. Днем она уснула, обняв перепачканную шоколадом плюшевую лошадку. А Леле почему-то совсем не хотелось спать. Следовало позвонить Гошке, поблагодарить за подарки. Леля нашла записную книжку с адресами и телефонами и побежала к тете Наде.

— Ну что, выспалась? — спросила тетя Надя. Лицо у нее было красное, пьяное, а глаза добрые-добрые, как у Ленина. — А мы тут с соседкой справили чуток. Я как раз к вам собиралась, деньги тебе хотела отнести на дрова. Возьми, вон лежат. Бери, бери, не думай, потом как-нибудь отдашь. Еще пирог рыбный приготовила, тоже возь…

— Дрова есть уже, — выпалила, не выдержав, Леля. И все рассказала.

— Ишь ты! — удивилась тетя Надя. — Смотри-ка, парень какой! — И прищурилась. — А не ухаживает ли он за тобой, а? Семья-то у него как, ничего?

— Не знаю, — смутилась Леля. — Отец, кажется, начальником каким-то работает.

Набрала номер. Долго не отвечали. Видно, дома никого. И только хотела положить трубку, как Гошка отозвался еще более хриплым, чем вчера, голосом.

— Привет, Гоша! С праздником, — сказала Леля. Ей было почему-то неловко.

— Здравствуй, жопа, Новый год, — буркнул Гошка. — Чего надо?

— Спасибо тебе хотела сказать…

— На здоровье. За что спасибо-то?

— За все.

— За что за все? Не темни, договаривай давай.

— Ну, за дрова, за елку, шампанское…

— Ты дура или где? — прохрипела трубка после паузы. — Какие дрова? Мы к тебе вчера не ходили вовсе. Я, такой, с температурой валяюсь. Полный облом, ваще. Дерьмовый праздник. Весь вечер с предками торчал как идиот.