Анита Шрив - Жена пилота Страница 20

 Кэтрин отлично понимала, что как бы ни были справедливы ее слова, спокойного разговора уже не получится. Слово — не воробей, вылетит — не воротишь. Сейчас будет жарко…

 Иди к черту, — вставая со своего кресла, сказал Джек.

 Кэтрин передернуло. Мысль, что Мэтти может услышать их ссору, резанула ее острым ножом. Минуту назад, когда она сама изливала на мужа потоки праведного гнева, такое даже не могло прийти ей в голову.

 Потише, — попросила она Джека.

 Муж подбоченился. Его лицо покраснело. Он часто краснел, когда сердился, но никогда не давал воли кулакам.

 Джек грязно выругался, сохраняя, однако, контроль над своими эмоциями.

 Я работаю по пять суток без отдыха. Я приезжаю домой, чтобы отдохнуть и выспаться. Сюда я пришел на минуточку, поиграть на компьютере, расслабиться, а ты, не успел я усесться, врываешься в комнату с беспочвенными обвинениями и жалобами.

 Ты приезжаешь домой только затем, чтобы выспаться? — не веря своим ушам, спросила Кэтрин.

 Не утрируй мои слова.

 Я говорю не только о сегодняшнем вечере. Ты уже много месяцев не обращаешь на меня никакого внимания.

 Месяцев? — переспросил Джек.

 Да, месяцев.

 И что же особенного произошло за все эти месяцы?

 У меня сложилось впечатление, что компьютер тебе дороже, чем я.

 Выругавшись еще раз, муж, проскользнув мимо нее, выскочил из комнаты. Кэтрин услышала, как заскрипели ступени под его ногами. Открылась дверца холодильника. Чмокнула, открываясь, жестяная пивная банка.

 Когда женщина спустилась в кухню, ее муж уже допил пиво. Пустая банка звякнула, ударившись о кухонный стол. Джек отвернулся от Кэтрин и уставился в окно.

 Она внимательно рассматривала его повернутую в профиль голову. Как она любила это мужественное лицо! Кадык Джека угрожающе ходил вверх-вниз. Кэтрин испытала предательское желание сдаться, подойти к любимому мужчине, нежно обнять его и попросить прощения, но вовремя вспомнила о недавнем унижении. Раскаяние быстро уступило место негодованию.

 Ты больше не разговариваешь со мной, — обиженно сказала Кэтрин. — Ты стал каким-то чужим.

 Джек играл желваками. Его челюсть подалась немного вперед, так, что стали видны крепко стиснутые зубы. Пустая банка из-под пива звякнула о нагроможденную в раковине грязную посуду.

 Ты хочешь, чтобы я ушел? — глядя ей прямо в глаза, спросил Джек.

 Ушел? — переспросила его жена.

 Да. Ты хочешь развестись со мной?

 Нет. Не хочу! — выпалила ошарашенная Кэтрин. — О чем ты говоришь? Ты что, рехнулся?

 Это я-то рехнулся?

 Да. Ты! Я всего лишь сказала, что ты слишком много времени уделяешь своему чертовому компьютеру…

 Это я-то рехнулся?! — выкрикнул Джек.

 Сорвавшись с места, он пулей пронесся мимо жены.

 Кэтрин попыталась остановить его, но муж с силой оттолкнул ее руку. Она осталась в кухне одна.

 Загромыхали шаги Джека по лестнице. Хлопнула дверь его кабинета. С глухим шумом посыпались на пол предметы, сбрасываемые со стола. Щелкнул вырванный из гнезда провод.

 «Он уходит из дому и забирает компьютер с собой», — пронеслось в голове у Кэтрин.

 В следующую секунду она с ужасом увидела, как монитор кубарем катится по лестнице и разбивается о стену. Экран взорвался оглушительным хлопком, осыпав все вокруг маленькими осколками дымчатого стекла. В воздух поднялось облако сероватой штукатурки. От чудовищного по силе удара в стене образовалась большая вмятина.

 Кэтрин издала приглушенный стон. Все зашло слишком далеко. Ее жалобы лишь довели Джека до белого каления.

 «А как же Мэтти!»

 Перешагнув через разбитый монитор, женщина взбежала по лестнице наверх.

 Одетая в пижаму дочь вынырнула из полумрака коридора.

 Что случилось? — спросила она, хотя Кэтрин прекрасно понимала, что Мэтти и так в курсе происходящего.

 На лице Джека застыло раскаяние, последовавшее за вспышкой гнева и безумным, по-детски глупым поступком.

 Мэтти, — сказала Кэтрин, — папа уронил компьютер с лестницы. Ничего. Все в порядке.

 Одиннадцатилетняя девочка одарила своих родителей убийственным взглядом, но было видно, что негодование борется в ее душе со страхом.

 Повернувшись к Мэтти лицом, Джек заключил ее в свои объятия.

 «Этим все сказано, — глядя на мужа и дочь, думала Кэтрин. — Лучше не притворяться, что ничего не произошло, что все в полном порядке».

 Высвободив руку, Джек обнял жену за талию и притянул ее к себе.

 Так они и стояли, обнимая друг друга, целуя друг друга, извиняясь друг перед другом… А затем, высвободившись из объятий, смеялись сквозь слезы и шмыгали сопливыми носами.

 А где гигиенические салфетки? — спросила Мэтти.

 А ночью Кэтрин и Джек занимались любовью с таким жаром, какого они не знали уже давно. Они кричали и стонали, крепко сжимая друг друга в объятиях, царапая спины. Бедра стискивались в спазмах наслаждения. Слова любви смешивались с воплями радости.

 Неистовое безумие этой ночи любви изменило на некоторое время их жизнь. Они стали чаще разговаривать, обсуждая важные для них темы, чаще смотреть друг другу в глаза, чаще улыбаться. Их поцелуи на время утратили былую холодность. Джек вновь стал целовать жену в присутствии посторонних людей, что особенно ей нравилось. Но время шло, и постепенно их отношения вернулись в прежнюю колею. Кэтрин больше не жаловалась. Все знакомые ей семейные пары со стажем переживали нечто похожее. Их брак ничем не отличался от других. Всюду она видела медленное умирание страсти, которая когда- то бушевала в сердцах молодоженов. И Кэтрин смирилась с неизбежным.

 «У меня счастливый брак», — убедила она саму себя.

 Кэтрин никогда не видела такого, даже по телевидению, даже в фильмах. Снятые на пленку события, как она теперь понимала, теряют свой драматизм. Вдоль проходящей по морскому берегу дороги стояли легковые автомобили и большие микроавтобусы. Их колеса глубоко погрузились в песчаную почву на обочине дороги. На кузовах микроавтобусов красовались большие буквы названий телекомпаний: Дабл-ю-би-зэт, Дабл-ю-эн-би-си, Си-эн-эн. При виде приближающейся к ним машины телевизионщики оживились. Кэтрин видела, как с места сорвался оператор с огромной камерой, прикрепленной с помощью мудреного приспособления к его плечу.

 Роберт, сгорбившись, сидел за рулем с видом человека, ожидающего, когда на него нападут. Кэтрин боролась с желанием зажмуриться, забиться куда-то в угол машины, чтобы ее не видели.

 Зачем мы поехали сюда? — напряженно вжавшись в сиденье автомобиля, спросила она. Ее голос звенел металлом.

 Кэтрин плотно сжала губы.

 Репортеры и операторы столпились у деревянных ворот и забора из проволочной сетки. Ворота эти были установлены еще в те времена, когда здесь жили монахини. Джек никогда их не чинил и не запирал, поэтому Кэтрин удивилась тому, что ими еще можно пользоваться.

 Мы пошлем людей к дому вашей бабушки, — заверил Роберт.

 Джулии это не понравится.

 Боюсь, иного выхода нет. К тому же я не уверен, что ваша бабушка не будет благодарна нам за помощь. Ведь они, — указывая рукой на толпу репортеров и операторов, сказал Роберт, — не станут церемониться. Джулия и глазом моргнуть не успеет, как эти типы вторгнутся на лужайку перед ее домом.

 Я не хочу, чтобы они набросились на Мэтти.

 По-моему, Джулия не из тех людей, которые будут миндальничать с настырными прохвостами, — попытался успокоить ее Роберт.

 Какой-то мужчина сильно забарабанил рукой по стеклу. Кэтрин вздрогнула. Роберт прибавил газу. Машина поехала быстрее. Где полицейские? С безрассудной храбростью самоубийц журналисты окружили автомобиль, заставив Роберта притормозить.

 Отовсюду раздались крики:

 Миссис Лайонз! Вы слушали аудиозапись?

 Это она? Волли! Это она?

 Пошевеливайся! Сними ее лицо крупным планом.

 Миссис Лайонз! Как вы прокомментируете предполагаемое самоубийство вашего мужа?

 Кто этот мужик рядом с ней? Он из авиакомпании?

 Миссис Лайонз! Как вы можете объяснить?..

 Кэтрин голоса репортеров напоминали собачий лай, а брызгающие слюной рты казались неестественно большими. Цвета окружающего мира вначале обрели шокирующую яркость, а затем неожиданно померкли. Женщина почувствовала, что она на грани обморока. Как могла она, обыкновенный человек, живущий самой обыкновенной жизнью, привлечь к себе внимание всех этих журналистов?

 Господи! — вскрикнул Роберт, когда об окно автомобиля стукнулся объектив видеокамеры. — Этот придурок только что разбил свою аппаратуру!

 Чуть приподнявшись, Кэтрин увидела за головами окружившей автомобиль толпы Берта Сиэрза. Года сгорбили его высокую, худую, как жердь, фигуру. Из полицейской формы на Берте была одна лишь куртка. Остальную одежду он, должно быть, не нашел, когда его в спешке вызвали к дому Кэтрин. Женщина помахала отставному полицейскому рукой, но он явно был в глубокой растерянности. Он стоял за воротами и изумленно оглядывал неистовствующую толпу. Его руки беспомощно метались из стороны в сторону так, словно Берт Сиэрз размахивал невидимым жезлом регулировщика.