Збигнев Ненацкий - Остров преступников Страница 20

— Очень часто, — говорила Заличка, — слышу я от своего младшего брата: «Вот жаль, что уже нет белых пятен на карте, что все на свете уже открыто. Я так хотел бы путешествовать и открывать новые земли». Это правда, что в сегодняшнем мире мало осталось мест, где не ступала нога путешественника. Но одновременно существует много неоткрытого, которое еще ждет, чтобы его открыли, а пока это «белые пятна» — еще не исследованных пространств. К ним относятся некоторые области науки. Например, антропология. Она имеет множество белых пятен, которые ждут того ученого, кто их откроет и кто своими смелыми поисками сможет наконец ответить на самые интересные для нас вопросы, рассказать о нас самих. Ведь антропология — это наука о человеке. О человеке древнем и человеке современном, сегодняшнем.

Антропология пытается ответить на вопрос, откуда ведет человек свой род, то есть как на протяжении тысячелетий формировалось на земле существо, называемое человеком или, на латинском языке, homo sapiens. Антропология пытается ответить также на вопрос как это произошло, почему люди такие разные, почему они имеют не только разный цвет кожи, но и разный цвет волос, глаз, различные формы головы, разное строение тела. Антропология пытается ответить на сотни таких вопросов, потому что мы хотим все знать о нас самих. Но наука о человеке почти неизвестна широким слоям общества. Ручаюсь, ребята, каждый из вас знает все о типах и марках всех мотоциклов, мчащихся польскими дорогами, а можете ли вы ответить на вопрос: сколько в мире человеческих рас или к какой расе принадлежите вы сами?

— Мы принадлежим к белой расе, — сказал Вильгельм Телль.

— Ну, да. Но это только общее понятие. Когда вы присмотритесь к белым людям, то заметите, что одни — белокурые, другие — темноволосые, у одних кожа очень светлая, у других темная, смуглая, у одних голова продолговатая, а в других круглая. Поэтому и в пределах белой расы существует много человеческих групп, очень отличающихся друг от друга. Такую же разницу можно наблюдать и среди людей черной расы — ведь негр из Судана не такой как негр из Родезии или пигмей. То же видим и между представителями желтой расы.

— Знание этих различий и сходств, — продолжала Заличка, — знание человеческих рас и типов вовсе не такое незначительное и ненужное обычному человеку как это кажется на первый взгляд. Общую неосведомленность в этом использовали раньше шарлатаны, доводя людей до страшных преступлений и кровавой резни, убеждая друг друга, что они лучше других, потому что имеют такой, а не другой цвет волос и глаз, такую, а не иную форму черепа. Мы говорим, что гитлеровские преступники были расисты. Что это значит? Надо понимать, что расист — это каждый человек, который умеет видеть различие в облике людей, знает различные человеческие расы? Конечно, нет. Расист — это человек, который считает, что одна раса лучше и выше другой, что одна создана господствовать над другой, худшей расой, а тот должен служить ей. Гитлеровцы, например, вещали, что белокурые люди с продолговатыми головами, т. е. нордийцы, относятся к «расе господ», которая создана господствовать над всеми остальными людьми на свете. Дабы установить власть «расы господ», гитлеровцы уничтожали целые народы. Расисты современной Америки провозглашают, что белый человек не должен быть в одном обществе с черным человеком, потому что негр хуже их.

Настоящая наука, антропология, не имеет ничего общего с такими взглядами. Напротив, именно наука о человеке разоблачает преступные теории. Наука различает человеческие расы, но она не признает, что одна раса лучше другой. Люди могут отличаться цветом кожи, глаз, волос, но они принадлежат к одному роду — homo sapiens, то есть они разумные существа. Наконец, следует помнить, что человечество прошло долгий путь развития и в течение этого времени представители разных рас женились, у них рождались дети, их потомки тоже женились с представителями других рас, отличались от них цветом кожи, глаз или волос.

Так что смело можно сказать: в мире мало чистых представителей отдельных рас. Мы почти все произошли от смешанных браков, и только определенные главные расовые признаки (в одном человеке такие, а в другой — другие) сохранились, стали характерными и обусловили то, что мы белокурые и длинноголовые или темноволосые и круглоголовые, или наоборот: белокурые и круглоголовые или темноволосые и длинноголовые и так далее и так далее. Поляки могут быть отличным примером. Ведь через наш край на протяжении многих веков пропутешествовали, а частично и осели на наших землях тысячи людей — белых и желтых. Наконец в Польше можно встретить представителей самых разных рас, а больше всего — потомков различных типов и рас. Изучать связи между отдельными человеческими группами в прошлом и теперь призвана наука, которая называется антропологией. Одни антропологи — вот как мы — раскапывают старые могилы, чтобы узнать, какие были люди, некогда населявшие наши земли, другие изучают людей, живущих сегодня, третьи упорно ищут останки тех существ, предшествовавших человеку на земле, есть прачеловеков.

— Человек произошел от обезьяны, — провозгласил Выверка.

И сразу же начал бегать на четвереньках вокруг группы, а Соколиный Глаз влез на дерево и пытался изображать обезьяну, раскачиваясь на ветке.

— Неправда, — отметила Заличка, — человек и человекообразная обезьяна имели, по мнению антропологов, только общего предка, а это не то же самое.

— А как назывался тот прародитель человека и обезьяны? — Спросил Вильгельм Телль.

— Ученые называют его дриопитек.

— Скажите, пожалуйста, а как давно это было? Когда жил тот дрио… дрио… дрио… — запнулся Телль.

— Дриопитек, — подсказала Заличка.

— Да, тот дриопитек.

— Наша планета существует много миллионов лет, и за это время она претерпела много самых различных преобразований. Геологи, изучающие строение земли, делят возраст нашей планеты на пять периодов или эр. Каждая эра продолжалась несколько миллионов лет. Последняя эра, которая началась примерно 70–80 миллионов лет назад и продолжается и сегодня — это эра кайнозойская, которая тоже делится на два периода, так называемые третичный и четвертичный. В третичном периоде, как нам известно благодаря многочисленным раскопкам, уже наверняка жили человекообразные приматы, эти дриопитеки, а также австралопитеки или южные обезьяны. Однако мы еще не можем утверждать, что уже в те времена существовал и человек. Антропологи считают, что человек появился только в четвертичном периоде, и хотя это было очень давно, однако в соотношении с возрастом Земли и других живых существ, например пресмыкающихся, человек — сравнительно молодое существо на земле.

Дальше я уже не слушал Заличкины рассказы, потому что из леса вышла Ганка и поманила меня рукой. Она принесла мой плащ.

— Я выгладила его, потому что очень смяла. И простите меня, пожалуйста, что утром я ушла не попрощавшись.

Пожав плечами, я молча взял плащ. В записке, которую она оставила утром, меня назвали наивным и глупым. Зачем поддерживать знакомство с лицом, которое считает себя самой ловкой на свете?

Но мне очень хотелось сказать ей что-то язвительное.

— Вы меня за дурака считаете, а я помогал человеку, как мне показалось, нуждающемуся в моей помощи. И хотя меня обманули, я не сделаю никаких выводов из этого досадного для меня урока. Я буду продолжать помогать каждому кто нуждается в моей помощи, хотя возможно снова услышу, что я человек глупый и наивный. Что касается вас, то как говорится, ловкость и лукавство имеют короткие ноги и я убежден, что когда-нибудь они плохо послужат вам.

Девушка покраснела.

— Но я не это имела в виду… Я не потому написала, что вы глупый и наивный… — Ганка явно запуталась. Было видно, что теперь она не находит оправдания своему поступку.

— А кроме того, — добавил я, — у вас есть еще одна неприятная особенность — болтливость. Зачем вы сказали рыбаку Скалбану, что я журналист?

— Потому… потому что я слышала как он рассказывал моему отцу, что в нашей местности бродит какой-то подозрительный тип и описал именно вас. А я уже знала, что вы журналист и здесь отдыхаете. Скалбан не нажил у нас доброй славы и я боялась, что если он считает вас за подозрительного человека, то может поступить с вами как-нибудь нехорошо.

Я снова пожал плечами.

— А что вам до этого? До сих пор я успел сделать из вашего поведения вывод, что вы желаем мне только худшего.

Девушка даже топнула ногой.

— Это неправда. Я не желаю вам ничего плохого. Просто я считала вас за другого и поэтому была невежливая.

Я подошел к своей палатке. Ганка пошла за мной, видимо хотела что-то сказать, но не знала, с чего начать. А я не собирался помогать ей.

Тогда она спросила: