Михаил Веллер - Не ножик не Сережи не Довлатова Страница 20

стр. 40

Аксенов Василий Павлович

(род. 1932)

О нем уже писали мы здесь, да и так известно. Что факт – к сведению новых поколений в середине шестидесятых Аксенов действительно и безоговорочно был номером первым живой, современной советской литературы. Его простенькая повесть «Коллеги» и гораздо лучший, свежо-сентиментально-наивно-модерный роман «Звездный билет» были самыми известными – без официозной вони и треска – книгами у читающей публикий. В восьмидесятые и тем более в девяностые постарел в Вашингтоне, издает новые книги в Москве и зимует во Франции.

стр. 40

Лимонов

См. выше. Седенький, худенький, грустный, неугомонный.

стр. 40

Владимов, Георгий

Того же разлива. Рвясь в истэблишмент и отставая от передовиков, даже в оттепельные благоприятные годы пошел по линии написания соцреалистической книги, угодной партии, и создал роман о рабочем классе «Большая руда». Действительно, получил высокую премию, по роману сняли фильм, музыку к фильму написал Микаэл Таривердиев, то было его звездное время: «Та-рару-ра!» – запела страна: «Там, где сосны, где дом родной, есть озера с живой водой… ты не печалься, ты не прощайся – все впереди у нас с тобой!..» В разговорах фильм тут же был окрещен «Большая ерунда». Самые мастито-признанные ровесники-коллеги стали коситься на Владимова с неудовольствием и свысока: они, мол, так не халтурили. Владимов переживал. В семидесятом году, уже закручивались гайки и хрустели кости, Владимов опубликовал в «Новом мире» славный роман про мурманских рыбачков-траловых «Три минуты молчания». Написано было с полным знанием дела. Молва утверждала, что траловые и сельдяные знали не по одному рейсу молчуна Гошу Владимова, не подозревая в писательстве. Интеллигенция получила удовольствие и признала. Год по всем рыбацким клубам портов страны шли читательские дискуссии по книге. Вот и слава! Но шли глухие семидесятые, и Владимова, по утверждению людей близких, буквально выпихнули недоброжелатели – завистники, псевдодрузья, конкуренты, ревнители чистоты идеологии. Он стал пить. Умер в начале девяностых.

стр. 40

Зиновьев, Александр

То же поколение, но этот еще и философ с экономистом. Сначала свалил, потом стал на Западе публиковать свои книги: беллетристической ценности они изначально не имели, но издевка над совком была пронзительная – вышедшую около восьмидесятого года «Зияющие высоты» читала вся столичная интеллигенция, ее цитировали. К сожалению, оппозиционность и перпендикулярность оказалась кредо Зиновьева – не прерывая эмиграции, он стал врагом перестройки, потом – врагом нового разлива демократии, потом о нем и вовсе перестало быть слышно. Потом почти вернулся.

стр. 40

…кучка была могуча.

Весь XX век в истории русской классической музыки фигурировала т. н. «могучая кучка», цвет и гордость русской «прогрессивной» музыкографии, если можно так выразиться: Балакирев, Бородин, Мусоргский, Римский-Корсаков и забытый ныне Кюн. Название принадлежит идеологу кучки критику Стасову. Она же – Балакиревский кружок. За пределами России на фиг не нужны.

стр. 40

Стране открывали ее героев…

Устойчивое и крылатое выражение сталинской эпохи: «Страна должна знать своих героев». Ага. Стахановцы. Лауреаты.

стр. 40

Мне есть очень мало дела до всего вашего семейства, сказал Коменж.

Проспер Мериме, «Хроника времен Карла IX», глава XI, «Заправский дуэлянт и Пре-о-Клер». Эпиграф к главе вполне не лишен смысла: «И раньше, чем один из двух уйдет, другой испустит дух» («Дуэль между Стюартом и Уортоном»). Заметьте уж, читать это следует только в переводе Михаила Кузмина, поскольку в семидесятые – восьмидесятые годы масса хороших книг, переведенных на русский с французского и английского, была испоганена плохим и очень властолюбивым переводчиком Николаем Любимовым, умудрившимся под покровительством властей создать целую школу перевода и изгадить все, до чего он успел дотянуться: Флобера, Пруста и много еще чего.

стр. 40

«Где я был и что я видел».

Книга Бориса Житкова, знаменитого в тридцатые – пятидесятые годы советского детского писателя. Эта книга, для старшего дошкольного и самого младшего школьного возраста, переиздавалась множество раз. Это был гибрид жанра путешествия с малой детской современной энциклопедией. В шестидесятые годы ее переиздавать перестали в силу страшной примитивности литературной и устарелости примитивных же описываемых реалий.

стр. 40

Где ты был, ничего ты не увидел, хрен с тобой.

По строю, интонации, лексике – парафраз: «Чистый Карл Маркс, – сказал ему вечером военком эскадрона. – Чего ты все пишешь, хрен с тобой?» И. Бабель, «Конармия», «История одной лошади».

стр. 40

Дали боги дожить, и стало спартанцам не до чужих бед, своих хватит.

В «Истории» Геродота есть эпизод, где к молодому Киру (II, Великому, естественно), захватывающему греческие полисы в Малой Азии, явились в поверженную Лидию послы Спарты и предъявили сообщение, что Киру надобно подсократиться, ибо спартанцы этого его размаха и ущерба собратьям не потерпят долее. В ответ Кир, не хуже обитателей Лаконики владевший весомой краткостью речи, бросил: «Если боги позволят мне дожить, спартанцам будет не до чужих бед – своих будет достаточно».

стр. 41

Вот и у пчелок с бабочками то же самое.

Из студенческого анекдота семидесятых: Мать обращается к отцу: «Наш Жан стал совсем большим, пора объяснить мальчику суть взаимоотношений между полами. Пойди, поговори с ним как мужчина с мужчиной. – Гм. Как именно ты предлагаешь мне все ему рассказать? – немного смущается отец. – Ну, может быть сначала на примерах животных там, птичек, так все-таки приличней: про пчелок, про бабочек. – Отец вздыхает и послушно идет в комнату сына, долго мнется и наконец произносит: – Жан! – Да, папа. – Ты помнишь, в субботу мы с тобой ездили в публичный дом? – Да, папа. – Так вот, мама просила тебе передать, что у пчелок с бабочками точно то же самое.»

стр. 41

…провались он пропадом со своей обгорелой тетрадкой и сушеной розой.

М. Булгаков, «Мастер и Маргарита», Часть вторая, гл. 19. Так кто не провалился – тот плавает поверху и жрет субсидии. А розы давно у нас не пахнут…

стр. 41

…почему же почему так обрезали ему.

– Городской фольклор, стансы восходят к анекдоту об огорченной новобрачной, обнаружившей у молодожена-еврея чересчур уж короткий член.

стр. 41

– Господи, да конечно все это полная…

Многоточия в этом абзаце последовательно заменяют документальные выражения: а) хуйня; б) мудаки; в) поебень.

стр. 42

…Вик. Ерофеев публично констатировал конец советской литературы.

– Сейчас даже не вспомнить заголовок статьи, опубликованной около 90-го года в «Литгазете» – а тогда, на пике миллионных тиражей, она послужила к бурной и страстной дискуссии, быть или не быть далее в ближнем будущем великой советской и русской литературе. Надо признать, что выступивший в меньшинстве и почти в одиночестве Ерофеев оказался прав. Если бы имеющийся у него ум, а также энергию, образованность и даже талант Виктор Ерофеев употребил не на самораскрутку и разные прожекты, а на творчество, хороший получиться бы мог писатель. Смотришь на него в телеящике – и сам сомневаешься в эпитетах, отпущенных девять лет назад (см. часть 1)… Стареет все – даже комплименты. Убирите зеркало!!!

стр. 42

Гвардейская королевская рота обнаружила себя голой.

Отсыл к андерсеновской сказке о новом платье голого короля. Боже мой, и ведь это история едва ли не всего искусства XX века. Тяжко жить среди уродов, господа?

стр. 42

…Со святыми упокой…

Одна из православных обрядовых похоронных молитв.

стр. 42

…ибо даже соловей, по справедливому замечанию классика, поет оттого, что жрать хочет.

М. Зощенко: «Вася, как вы думаете, отчего соловей поет? – На что грубый Вася отвечал: – Жрать хочет, оттого и поет».

стр. 43

Рафинэ…

– (raffineur – фр.) – изысканный, утонченный.

стр. 43

…не в кайф…

– (слэнг) – не нравится.

стр. 43

…сечь…

– (слэнг) – понимать.

стр. 43

«Илиада» Гомер

«Улисс» Джойс

Вопрос о степени идиотизма читателей определенно может свести с ума.

стр. 43

Двести лет назад обращение к маленькому человеку…

Принято считать, что в русской литературе впервые к «маленькому человеку» обратился Карамзин, сделавший «Бедной Лизой» «русский сентиментализм», и Пушкин в повороте в «Медном всаднике» от романтизма к реализму. В европейской же литературе, хоть в то же Возрождение, маленьких людей бегало как блох. Вечно бедная Россия отставала.

стр. 43

Подзорную трубу повернули другим концом…

Напоминает анекдот о высылке набора для ловли и упаковки крокодилов, включавшем в себя подзорную трубу, пинцет и спичечный коробок. Пользуясь трубой, следовало обнаружить в реке торчащую морду крокодила, затем перевернуть трубу к глазу другим концом, взять крошечного крокодила пинцетом и сунуть в коробок.